– Все пропало! – завизжал за нашей спиной Ламас и исчез где-то в подземном лабиринте.
Я сильно ушиб колено, а в голову мне угодил огромный булыжник. Поэтому в глазах у меня сильно помутнело. Я шатнулся, но устоял на ногах. Мне показалось, что комната совещаний вращается вокруг меня в бешеном темпе, однако уже в следующее мгновение я собрался с силами и сконцентрировал взгляд на присутствующих. Совещающиеся между тем пребывали в состоянии глубочайшего шока, вызванного нашим внезапным появлением. В туче пыли, стряхивая с себя обломки каменной кладки, я и Варнан поднялись на ноги. В ушах у меня звенело, и тем не менее я был сильно воодушевлен тем грандиозным впечатлением, которое произвело наше внезапное появление…
– Здравствуйте, господа! – проговорил я, следуя старой доброй традиции (как я уже неоднократно упоминал, приветствия всегда были моей слабостью).
Вы спрашиваете, любезная моему сердцу Даргамара, на кого похож Дарт Вейньет, столь известный и любимый в народе? Так я отвечу вам. Более всего он похож на дьявола, хитроумного и изворотливого черта. Такого не взять голыми руками, не изловить просто так, не засадить в темницу на долгие годы, такой находит брешь в обороне любого города, любой души и пробивает ее, просачивается, словно яд, в кровь, через стены, объявляется неожиданно там, где о нем говорят, будто он всегда у тебя за спиной…
Мне никогда не забыть этого страшного мгновения, когда Дарт Вейньет вдруг явился в комнате совещаний дворца Алкеса, там, где мы только что обсуждали его скорую поимку… И вдруг он, разрушив каменную кладку силой колдовства, является прямо пред наши очи. В обличье человеческом, но с дьявольским блеском в глазах. Мы вынуждены были сдаться, а потом он вдруг исчез, словно и не появлялся вовсе…
Это истинный дьявол. Не вызывает сомнений, что он владеет черной магией… Так же как не возникает никаких сомнений, что от него необходимо избавиться возможно скорее. Быть может, священная инквизиция заинтересуется этим субъектом. Я буду лично писать его преосвященству, Риану де Руаси, в Катар.
Из письма герцога Мизериллы возлюбленной в Гадсмит
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
В ней вновь рассказывается о братских чувствах, а также о таинственном исчезновении, породившем целую цепочку слухов и домыслов при дворе и среди столичной публики
Я осторожно пошевелил ногой – как будто сгибается и даже разгибается. Сгибается и разгибается. Ошарашенные братья и герцоги в ужасе наблюдали, как я с самым сосредоточенным видом вытягиваю ногу и озабоченно качаю головой. Похоже, исключая мое колено и голову, мы совсем не пострадали. Для Кара Варнана тяжелый период ушибов, судя по всему, наконец миновал, и снова начались старые добрые времена счастливого идиотизма. Его физиономия опять лучилась бурной радостью. Должно быть, мерзавец ощущал себя превосходно. Уже забыл, наверное, по чьей вине мы здесь оказались. Впрочем, когда в ранней юности в голову тебе попадает стенобитное орудие, пусть даже маленькое и почти сломанное, нет никаких гарантий, что потом ты будешь помнить хотя бы что-нибудь из того, что с тобой происходит в течение жизни. Интересно, он и раньше был круглым идиотом или то, что я наблюдаю, – тяжелые последствия той самой травмы?
С неудовольствием я некоторое время вглядывался в счастливые черты, потом сплюнул и потрогал быстро набухавшую на голове шишку. В появлении шишки, вне всяких сомнений, тоже был виноват он, и только он!
– Варнан, к двери! – В моем голосе прозвучало столько жгучего презрения, что провинившийся покраснел, как молодой свиног в период первых брачных игр, и насупился.
Возможно, на какую-то долю секунды мне показалось, что я излишне суров с этим великовозрастным ребенком, но я вовсе не хотел, чтобы его детская непосредственность и своеволие каким-либо образом помешали великой цели…
– Варнан, к двери! – повторил я.
Как только я отдал приказание, герцог Мизерилла отбросил стул и вскочил на ноги. Наверное, он намеревался мгновенным броском преодолеть незначительное расстояние, распахнуть дверь и оказаться снаружи, в безопасности от «бунтовщиков». Но на этот раз Кар Варнан не подвел. Он оказался куда проворнее герцога, прыгнул за ним следом, поймал длинной рукой за плечо, развернул его и ударил в челюсть. Мизерилла сразу обмяк в больших руках Варнана и принялся клониться к полу, но великан крепко ухватил его за ворот и отшвырнул в глубь комнаты совещаний.
Герцог де Бонт и Алкес вскочили, выхватывая мечи, но я уже был наготове. Рукоятка лежала в моей ладони, я сделал резкое движение, и клинок оказался на уровне груди Алкеса. Острие почти проткнуло его платье. С нескрываемой угрозой в голосе я проговорил:
– Лучше этого не делать… Если, конечно, тебе не нужна лишняя дыра в шкуре.
Лицо короля Стерпора перекосило ненавистью, он нехотя принялся задвигать фамильный меч дома Вейньет Мордур, который так и не успел вынуть, обратно в ножны. Потом уселся так резко, что стул под ним обиженно скрипнул. Примеру Алкеса с некоторым опозданием последовал герцог де Бонт.
– Вам это так не пройдет! – выдавил он.
Мизерилла с трудом приподнял голову, потом стер с разбитых губ кровь, поднялся, слегка прихрамывая, подошел к столу и уселся на место. На его лице проступили багровые пятна гнева, он мучительно сдерживал порывы ярости и щурил маленькие глазки в мою сторону.
– Неплохая попытка, Демос, – дрожащим голосом сказал Преол. Он был единственным, кто ничего не предпринял. Возможно, в этот раз он поступил разумнее остальных.
Герцог кивнул своему монарху и забарабанил пальцами по столу, всем своим видом выражая крайнее негодование.
По моей команде Кар Варнан задвинул тяжелый металлический засов на дверях комнаты совещаний: теперь мы были отрезаны от королевских стражей и могли побеседовать в спокойной обстановке «всеобщего доверия и братской любви». Я еще не решил, что буду делать дальше. Оказаться в компании парочки братцев и их герцогов было несколько неожиданным для меня, я собирался всего лишь отнять у Алкеса Мордур. При этом, как я предполагал, диалог у нас должен был состояться прелюбопытный.
– Варнан, останься возле дверей! – скомандовал я.
Великан кивнул и вытянулся во фрунт: решительно, королевская стража потеряла отличного служаку в его лице. Он мог бы стать великолепным солдатом – обладатель неистовой силы при почти полном отсутствии интеллекта. Я вспомнил, как он отталкивал меня от смотрового отверстия и скрипнул зубами от ярости.
– По какому праву, могу я узнать, – резко проговорил Алкес, – ты врываешься на совет, посвященный государственным делам Стерпора? Это уже государственное преступление… Может быть, объяснишься?
– Государственное преступление, пожалуй, подходит. Если рассуждать эмпирически, то что есть преступление, как не нарушение государственных законов, и что есть государство, как не попытка упорядочить строй жизни, лишить его преступного начала. С другой стороны…
– Ты будешь паясничать? Или говорить по существу? – выкрикнул Алкес.
– Я был расположен с тобой говорить, пока ты не попытался меня убить, – спокойно сказал я. – Я никак не ожидал подобного приема в Стерпоре. Я понимаю Преол, от него всего можно ждать…
– Я всего лишь отдал распоряжение тебя арестовать, – Алкес заметно покраснел, наверное, сравнение с Преолом показалось ему не слишком лестным, – и теперь я вижу, что сделал это не зря…
– Покончим с этим разговором, – я махнул рукой, – все равно здесь никого ни в чем нельзя убедить… Сдать оружие, кидайте мечи на пол!
Некоторое время они медлили, но потом Варнан кашлянул так громко, что пленники вздрогнули, и дело пошло намного быстрее. Как и следовало ожидать, Преол оказался первым. Он поспешно избавился от меча, который, наверное, только досаждал ему близостью острого лезвия на изнеженном бедре. Затем Алкес медленно вынул из ножен дорогой моему сердцу Мордур и в раздражении швырнул не принадлежавшее ему по праву оружие на пол. Де Бонт последовал за своим господином. Последним, смерив меня полным ненависти взглядом, расстался с мечом герцог Мизерилла.
