— Лошадь отведу хозяину, — пояснил тот.

— А как же я вернусь?

— Ну, прежде чем Здойль соблаговолит с тобой поговорить, пройдет какое-то время. А потом я заеду за тобой, обещаю.

И он поскакал прочь.

Пантор стоял еще какое-то время возле ворот, смотрел вслед всаднику в шляпе. Глядел, как вздымается и оседает позади него пыль. Когда фигурка шерифа совсем уменьшилась, он вздохнул и повернулся к воротам. Замка на ажурной решетке не было. Все открыто, заходи — не хочу. И никакой охранной магии Пантор не почувствовал. Но почему же тогда шериф с такой опаской смотрел на дом мага и отчего так быстро сбежал? Боялся? Молодой маг тронул створку. Решетка ворот заскрипела, но поддалась. Пантор шагнул внутрь, с жутким скрежетом притворил за собой воротину. Зашагал через сад к странному дому.

Сад был запущен. Деревья одичали. Всюду пер бурьян едва ли не по пояс. Лишь дорожки странным образом не заросли. Не то за ними все же следили, не то опрыснули какой-то дрянью, убивающей все живое, включая сорняки, не то не обошлось без магии. Над головой что-то резко прожужжало. Мелькнула тень размером с кулак, унеслась вглубь сада. Пантор поежился. Странно здесь было. Непонятно и жутковато. Дорожка вильнула пару раз между деревьев, уперлась в ступени широкого крыльца. Он поднялся по ступеням, замер у огромных дверей, осмотрелся. Двери закрыты, окна первого этажа заколочены. Никого, лишь тихое жужжание за плечом. Пантор обернулся и вздрогнул от неожиданности. Перед ним в воздухе, чуть выше головы зависло нечто напоминающее муху, только размером с кулак, а вместо головы у нее был глаз. Глаз пристально смотрел на молодого мага. Крылья существа часто вибрировали, удерживая его на весу, отчего в воздухе стояло ровное негромкое жужжание.

— Тебе чего? — спросил Пантор, старательно пытаясь придавить подрагивающий в груди страх.

Муха не ответила. Облетела вокруг его головы и с усилившимся жужжанием умчалась куда-то за дом. Маг с облегчением выдохнул. Оставалось надеяться, что глазастое насекомое не вернется с роем себе подобных.

Пантор подошел к двери, осторожно постучал. Ответа не последовало. Взявшись за ручку, потянул на себя. Дверь поддалась на удивление легко и беззвучно. Не рассчитывавший на это маг застыл на пороге.

— Эй! Есть кто живой?

Тишина. Пантор шагнул в дом, прикрыл за собой дверь. Вестибюль мгновенно потонул в сумраке. Молодой маг прошел вперед. В центре вестибюля зачем-то снова остановился.

— Эй! Хозяева!

Голос разнесся по залу, отразился от стен и потолка, вернулся обратно. Акустика здесь была великолепной. Помимо хорошей акустики в центральной части дома обнаружилась лестница наверх и коридоры в правое и левое крыло.

Поразмыслив, Пантор повернул налево.

— Есть тут кто-нибудь?

— Конечно, есть, — резануло в спину. — И незачем так орать.

Пантор подскочил на месте, развернулся молниеносно, едва ли не в воздухе. Голос оказался до боли знакомым. Услышать его здесь было невероятной удачей, на какую Пантор, по чести сказать, не надеялся. За его спиной посреди огромного вестибюля стоял рыжий молодой человек и дерзко и радостно улыбался.

— Что, Пантей, скучал без меня?

— Винсент, — пробормотал Пантор, все еще не веря глазам, и тут же заорал: — Зараза, сколько раз тебя просил: не называй меня так!

Под потолком с мерным жужжанием нарезала круги здоровенная муха с глазом вместо головы. Пантор сидел за столом и неспешно насыщался. Старый приятель, которого он боялся уже никогда не увидеть, пообещал накормить, но только после того, как молодой маг расскажет все, что с ним произошло с момента их последней встречи. Теперь пришел черед рыжего рассказывать. Пантор же наконец дорвался до местных разносолов и впервые за долгое время вкусно, разнообразно и обильно ел. С удовольствием. Не торопясь. Только иногда поглядывал на Винса. А еще время от времени отвлекался на кружащую под потолком муху. Винсент на странное насекомое не обращал никакого внимания, словно мухи и не существовало. Сейчас он был увлечен рассказом. Причем говорить рыжему, кажется, нравилось больше, чем слушать.

— …тут-то конфуз и вышел, — с непонятным восторгом делился сокровенным Винсент. — Знал бы, никогда бы не связался. Хотя это я сейчас так легко от нее отказываюсь, задним умом, а тогда… запала она мне в душу невероятно. Короче, затащил я ее в постель. Провели мы вместе ночь. Чудесную. Наутро просыпаюсь, все хорошо. Влюбленность прошла. То есть у меня прошла, а эта глупышка вздумала в меня влюбиться. Представляешь?

Пантор представлял. Не было на его памяти еще ни одного случая, чтобы Винс не вляпался в какую-нибудь историю. И попадал в передряги он исключительно из-за женщин. Либо по очень большой пьяни.

— Ну, я подумал: повздыхает и перестанет. Так нет. Ходила за мной, бродила. Я все пытался объяснить… ну, вежливо… ну, что между нами быть ничего не может. А она никак не понимает. Как не слышит все равно.

— И чего дальше?

— Чего, чего… Попытался… ну… не очень вежливо. Она в слезы. И папе рассказала. А папа — хозяин того бардака, в котором я остановился. Вот как он узнал, так и началось. Посреди ночи ко мне пришли. Я сплю, никого не трогаю, мне подушку на морду. Проснулся. Но не душили, подержали только, подождали, пока проорусь спросонья. Потом мешок на голову — и к папе. Папа условие: либо я делаю его дочку счастливой, либо он меня делает мертвым. А как я ее счастливой-то сделаю? Любовь-то прошла.

Винсент тяжело вздохнул.

— В общем, пообещал жениться, чего уж. Тут этот Здойль и появился. Как увидел твою Книгу, так на меня и насел. Продай. Они тут все за нее чуть не душу заложить готовы. Один целую деревню предлагал. Ладно, я от него отбрехиваться, мол, не моя Книга. Не отдам. И вообще я женюсь. Он на меня хитро так смотрит: «Жениться хочешь?» Я правду и рубанул. Нет, не хочу. Зачем оно мне надо? Где я, а где женитьба. Ночью просыпаюсь, подушка на морде. Думаю — все, дочирикался. Папе рассказали, что жениться не хочу, сейчас он меня… Но снова не душили. Подушку только подержали, подождали, пока проорусь спросонья, потом убрали. Смотрю, Здойль этот. «Поехали, — говорит, — я тебя спасу от свадьбы». Я с кровати встал: «Поехали, — говорю, — только Книгу все равно не отдам». Он кивнул, мол, там посмотрим, и поехали. Долго ехали. Наутро папа спохватился. На второй день нас догнал вместе со своей кодлой. Такая пальба была. Думал — все, хана нам. Но Здойль силен оказался. Постреляли, поорали. А как стало ясно, что с живых с нас не слезут, этот хмырь церемониться не стал и вжарил по папе вместе с его головорезами… Пантей, я такого магического выхлопа отродясь не видел. Степь горела от того, как он по ним шандарахнул. Огонь бушевал, докуда глаз хватало, и ни папы, ни его архаровцев. Жуть.

Винсент выдохнул. Судя по очумелой физиономии, он до сих пор находился под впечатлением. Пантор отставил пустую тарелку, подтянул стакан с каким-то экзотическим местным соком.

— А дальше что?

— А чо дальше, — пожал плечами рыжий. — Доехали сюда. Здойль говорит: «Понимаешь, что ты мне должен?» А чего тут непонятного, конечно, понимаю. Он говорит: «Продай Книгу». Я ему отвечаю, мол, не продается. Ни за какую цену. Он говорит: «Хорошо, тогда отрабатывай». Вот, отрабатываю. Но он меня кормит, поит, одевает, крышу над головой дает. За счет этого долг растет. Так что гнию здесь потихоньку. Жуткое место, Пантей, ни женщин, ни выпивки. Как тут выживать?

История выходила скверная. Пантор даже не обратил внимания на раздражающую кличку, какой наградил его еще в студенческие годы Винсент.

— А Книга? — спросил тихо.

Винс не ответил, зато вниз молниеносно спикировала глазастая муха. Закружила над самым столом.

— С Книгой все в порядке, — отмахнулся Винсент. — Я ее еще по дороге припрятал. Никто не найдет. Так что буду отрабатывать.

Муха сделала петлю и снова ушла на вираж. Рыжий не обратил на нее никакого внимания. Зато Пантор шарахнулся. Поглядел на приятеля: