Хоть Райс и успокоила её несколько, уведомив, что послала ему нужную весточку, но в момент ухода отряда из царского стана, ответа на послание не было и реакцию отца на её безрассудную выходку, Зарине, даже представить себе не могла.

Она помнила его ещё совсем молодым и красивым. О сегодняшнем отце, знала, по сути, лишь по переписке, да, со слов Райс. Вообще, очень странными были отношения в их семье, по сравнению с теми, что она видела в степи, что в приютившей её семье царицы, что в своей настоящей, как она считала, семье Терема.

Всю свою сознательную жизнь, Зорине помнила, что ни мать, ни отец, её не любили, а она их за это, ненавидела. Девочка с рождения была товаром, дорогим товаром. Вот из этих меркантильных соображений и строилось всё отношение к ней родителей.

Вот брата её, Баба, любили, баловали, облизывали, а её нет. Ещё бы. Баб был наследник, а она, лишь выгодное вложение, на чьё-то ложе. С годами у неё появилось чувство благодарности к отцу, что не стал выращивать чью-то будущую жену, а отправил расти колдуньей в степь, но любви к нему, так и не появилось.

Зарине, много раз задавала себе вопрос, «зачем он это сделал?». Пытала Райс. Спрашивала в письмах отца. Но Матерь, лишь пожимала плечами, утверждая, что понятия не имеет, да и всё равно ей, что там у него на уме, мол, не её это дело. Отец же, вообще молчал в своих письмах на эту тему, будто не читал её ответные послания, вовсе.

Это была, действительно, загадка из загадок. Зачем, тогда ещё другу Царя Царей, вместо того, чтобы за счёт дочери сблизится или породниться с нужными ему людьми, а может быть и с самим Курушем, он принял решение спрятать её от всех в далёких степях, да ещё и просить Райс об одолжении, посодействовать в обучении колдовским делам. Странно всё это и не понятно.

Сейчас, уверенная в себе и в своём могуществе Зарине, сидела на кожаном мешке и думала, но мысли её были не о том, что планировал отец, она уже пережила эти муки раздумий. Размышляла она о своих целях и планах, которые, стали для неё главным приоритетом.

Она, конечно, выслушает отца, если тот поделится своими планами на счёт дочери, но это, уже не будет иметь никакого значения, если только каким-нибудь образом не пересечётся с ЕЁ планами. А там, будет видно, какую роль сыграть для публики, какие маски примерять для лицедейства.

Если его планы помогут Великой Зарине, она их примет, только по-своему. Если нет, то без сожаления подомнёт царствующего отца под себя. Она прекрасно понимала, что без его силы, в виде ручной армии, ей не совершить задуманного.

Для начала, этой амбициозной деве, его конница была нужна, как воздух. Поэтому, ей придётся искать пути, как эту армию заполучить в свои руки и один из этих путей, сейчас едет рядом с ней — её «муженёк», который по планам будущей Царицы Мира и должен будет возглавить отцовский конный корпус, при помощи отца или вместо него, ей всё равно.

Она разыгрывала Кайсая в тёмную, не посвящая бердника в свои грандиозные планы, но была абсолютно уверена, что слепит из этого самородка всё, что ей будет угодно.

Великий Куруш был особенный человек. Именно его неординарный талант памяти, сделал его Царём Царей. Зарине прекрасно знала это. Кайсай, тоже особенный воин, способный поразить своим колдовским боем, резко выделиться из общей толпы, даже среди лучших воинов, но в отличии от Куруша, что сделал себя сам, у Кайсая будет рядом Великая Зарине, а уж она сможет устроить всё, как надо. С его то умением, да, её колдовским талантом, на него и на неё, уже через несколько лет, будут молиться похлеще, чем на Куруша.

Но к этому времени, она должна стать сильной настолько, чтоб у самого Царя Царей зубы вдрызг разлетелись, коль попробует укусить. Хотя…, если ей удастся дотянуться до самого Повелителя Стран лично, в чём, собственно, она тоже не сомневалась, то появлялся ещё более реальный шанс на достижение цели. Прибрав к рукам обоих, она не только персидскую империю положит в раболепии у своих ног, но и Великую Степь заставит преклонить пред ней колено. Ничто не сможет ей помешать стать Матерью степных народом и тогда, она превратится в ту, о которой будут слагать легенды будущие поколения, затмив своим величием саму Шамирам…

Отец, личным присутствием Зарине не почтил, но выслал солидный комитет по встрече, во главе с одним из своих приближённых, урартцем Ашпани, который в далёкие её детские годы, непосредственно принимал участие в сопровождении маленькой Зарине к границам степи, в составе небольшого отряда под руководством самого Уйбара. Собственноручно передавал девочку из рук в руки воительнице Райс, к тому времени, ещё носившей титул Матёрой, одной из девичьих орд.

Зарине, даже не стала гадать о причинах такого неуважения, но и виду не показала, приняв данный жест царя, как должное. Она прекрасно понимала, что с распростёртыми объятиями, её здесь никто не ждёт. Ибо не отец призвал её к себе, а она за своевольничала.

К тому же, если чернявая колдунья была прекрасно осведомлена о состоянии дел отца и в общем-то, не плохо разбиралась в целом, в делах всей империи Царя Царей, то вот он, вряд ли представлял себе, во что выросла его дочурка и наверняка расценивал её поступок, лишь, как блажь молодой дуры, жаждущей подвигов на собственную задницу и великих свершений на голову, что так свойственно возрасту девочки.

К тому же, её социальный статус замужней женщины, а Райс, наверняка посвятила его в эту тайну, делал Зарине, не пригодным товаром, подрывающим его планы на счёт её, если таковые были. Это дева, тоже прекрасно понимала. Поэтому, встретила она Ашпани, ничего не значащим, слабым подобием улыбки, как бы заранее «прощая не ведущим и творящим по неведению своему».

Тем не менее, глава солидного посольства, не только признал в Зарине дочь своего господина, но и попытался проявить признаки политеса, замешанного на сентиментальности, что для сурового вояки не подходило в принципе и от чего эти попытки, казались неуклюже смешными. Он разволновался, даже не скрывая этого. Приветствуя запинался, всем своим видом показывая, насколько ему неловко выполнять подобное поручение.

— Ладно, тебе, Ашпани, — выручила его Зарине, простой, панибратской фразой, прекращая его потуги складно складывать слова приветствия и восхваления, — я понимаю, что тебе сподручней орать на подчинённых в битвах, чем лебезить в посольстве. Я сама Матёрая орды и мне тоже привычней орать и ругаться, чем вить ажурные кружева из красивых слов. Веди уж меня пред очи отца. Объясняться будем.

Она улыбнулась шире, проезжая мимо и на этом торжественная часть была, к обоюдному удовлетворению, завершена.

Крепость Эр-буй-ни встретила гостей настороженно. Увидели её путники ещё издали, так как располагалась она на высоком холме и стены, в шесть, семь ростов человека, с высоченными башнями, возносили это каменное строение, казалось, к самому небу. К тому же холм, на котором устроилось это нагромождение камня, был с крутыми, почти отвесными подступами вокруг, кроме одной стороны, где был расположен вход, что визуально делало это сооружение ещё выше.

Хотя, единственные ворота крепости и были открыты, но встречающий их вооружённый народ, толпился не в его раскрытых створках, а сгрудился на верхотуре оборонительных стен. От леса поднятых пик настенных защитников, крепость казалась ощетинившейся, как ёж.

Внизу, у подножья холма, занимая всё пространство вокруг, ютились хилые постройки мирного населения, простолюдинов и рабов. Несмотря на обширную и явную обжитую территорию, в пользу чего указывало большое количество поднимающихся к небу дымных столбов от очагов и костров, нижняя часть города, казалась вымершей. Ни единого движения не удалось обнаружить Кайсаю, сколько бы он не всматривался.

Рыжему, в этом финальном переходе до крепости, повезло больше всего из отряда. Мало того, что он принялся изображать из себя заранее определённую роль, ничего не представляющего из себя ничтожества, как и предписывалось планом, так на него, как на единственную особь мужского пола, никто из сопровождающих, вообще, внимания не обращал.