Первый их боевой поход был на запад, в сказочно красивые горы, сплошь, с подножья до вершин хребтов, поросших огромными вековыми деревьями. Их орда, только единожды столкнулась в открытом бою с врагом и то он был малочисленней и к тому же плохо вооружён. Такое складывалось впечатление, что враг собрал всех, кого не попадя, вооружил, чем пришлось и кинул на растерзание, хорошо вооружённой, сплочённой в единый конный кулак, орду Теиспы.

Лишь несколько человек, стоящих во главе противника, оказали хоть какое-то сопротивление. Остальные, были просто сметены, перебиты и затоптаны. Вообще, Асаргад, привыкший много думать и анализировать, никак не мог понять цель этого похода. Добыча, даже после тщательной мародёрки, была более, чем скромной.

Враг настолько был слаб, что не имело никакого смысла, гнать на него такое огромное войско. Самое ценное, что они получили за поход, были забранные в рабство люди, притом Теиспа, не гнушался всеми подряд, даже стариками, хотя молодых девушек и женщин, даже Асаргад, не больно падкий на женский пол, оценил по достоинству.

Женщины, этих горнолесных народов, были очень красивы. Правда, при дележе добычи, его десятку ни одной не досталось. Им, вообще, никого не досталось. На весь десяток, дали три плохеньких меча, пару щитов, непонятно зачем, да, кое-что из бронзовой посуды.

Уйбара это так развеселило, что, вдоволь насмеявшись по поводу добычи, он даже не стал обижаться, плюнув на всё это добро, утешив себя тем, что сами целы, без единой царапины, а добра ещё накопить успеют. А что касаемо пленённых женщин, так, кому-кому, а вот им, как раз, они и близко были не нужны, от греха подальше, так как их молодые и горячие головы, ещё издали, поглядывая на красавиц, начинали заводиться, что было небезопасно.

Поход был недолог и уже через три луны, орда Теиспы вернулась обратно в степи, но не в те края откуда ушли, а стали стойбищем значительно южнее, на берегу широкой реки, название которой, Асаргад так и не узнал.

Оттуда ещё трижды ходили в походы. Два раза на запад, только переваливая лесистые горы, углубляясь в чужие и вполне богатые земли и один, на юг, за большое море в страну Лидию, о которой Асаргад был хорошо наслышан.

Вот из последней, добычи привезли действительно много. Пограбили славно. Особенно богатым оказался приморский городок, где проживали, как выяснил Асаргад, не лидийцы, а некие греки. Дрались эти греки отчаянно, но куда им до ордынских воинов, к тому же поняв, что город им не удержать, обороняющиеся сели на огромные корабли, которые горец увидел в первые, и отчалили в море. Веселясь при этом и показывая ордынцам голые задницы.

Но оказалось, что у орды, тоже корабли свои были, не такие большие, но значительно быстрее греческих и тем убежать не получилось. Их настигли, разграбили и потопили. И голые задницы им при этом, не помогли.

Так и потекла вольная ордынская жизнь от похода до похода, то с добычей, то не очень. Военная жизнь стала настолько привычной, что трудно было представить её, как-то по-иному. Походы, бои, драки, грабежи, кутежи и всё тому подобное.

Асаргад, благодаря своим талантам обхождения с людьми, природной склонностью к языкам, знанию и пониманию чужих культур и их обычаев, в скором времени, был замечен Теиспой и приближен к царскому шатру, покинув свою родную десятку и став ближником ордынского царя.

Мужики его десятка, к общей радости, были все живы и здоровы, а командовал десятком Эбар, у которого, проклюнулся, прямо, дар полководца, непревзойдённого тактика скоротечного боя. Благодаря руке Асаргада, через несколько лет, Эбар дорос уже до пятидесятника, а когда не стало Теиспы и в жизни друзей наступил очередной переломный момент, он уже был одним из трёх сотников.

Гнур тоже проявил себя, как воин-лидер и к тому времени будучи пятидесятником, только не в сотне Эбара, а вот Уйбар стал пятидесятником, именно в Эбаровой сотне. Так что все росли, продолжая поддерживать друг друга и сохраняя преданность своей дружбе юности.

Теиспа умер внезапно. Подозрительно быстро. Заболел, слёг и буквально, в считанные дни, сгорел в лихорадке. Сначала, все подумали на заразу и предприняли огненные меры, но кроме ордынского царя, так более, никто и не заболел и на фоне смены власти, в их орде разразилась буча.

Буянить начал ближник по имени Доникта. Он во всеуслышание объявил, что, царя отравили и что в орде, в их общей семье, завелась крыса и змея пригретая, но при этом, не смог ни на кого указать, а лишь подвергая подозрению, всех и каждого.

Ближний круг, собравшийся сразу после смерти главы, не успев даже ещё его похоронить, принялся за разборки, обвиняя друг друга и отыскивая в каждом, мотивы и веские основания для совершения злодейства. Асаргад, как один из ближников, который добился этого места не изначальной причастностью к эламскому клану, а своими способностями и своей полезностью кругу, тоже присутствовал на этих разборках и на счастье, ни у кого не нашлось веских слов обвинения в его адрес, а когда дело уже приняло серьёзный оборот и в руках спорщиков появилось оружие, именно Асаргад нашёл слова, которыми остудил пыл и предложил устраивающий всех выход.

— Воины, — сказал он спокойно, — опустите мечи. Если кто-нибудь из вас погибнет на этом круге, то на него свалят всю вину, а истину, мы так и не узнаем.

Горлопаны остановились, но оружие убирать не спешили, продолжая сверкать озлобленными глазами друг на друга, понимая, наверное, что в споре на мечах, сейчас, может решиться спор за лидерство, за ордынский трон, в первую очередь. Тем не менее, все покосились на Асаргада и разъярённый Доникта, увлёкшийся спором, рявкнул:

— Ты что предлагаешь? Или ты у нас один чистенький?

— Я предлагаю, — быстро сбивая спесь со старого воина, заговорил нахраписто Асаргад, вставая, — обратиться к незаинтересованной стороне для установления истины, к степным колдунам.

Наступила гробовая тишина. Асаргад продолжил:

— Я не знаю о связи с ними, ни у кого из вас, а значит колдуны будут правдивы и, если Теиспа действительно был отравлен, то они не только подтвердят это, но и укажут на отравителя, если такой есть среди нас.

Мечи разом опустились. Мужики задумались, косо посматривая друг на друга. Эти «переглядки» прервал Доникта:

— Я за. Пусть степной колдун выявит предателя. Я хочу знать истину, до того, как круг выберет нового царя.

Все помялись, а за тем с наигранным чувством непогрешимости, дружно согласились и тут же, общим решением, отправили к колдуну самого Асаргада, как подателя идеи. Тот, сначала опешил от неожиданности такого поворота, но сообразив, что иначе и быть не могло, лишь поинтересовался может ли он взять с собой друзей, а то ехать в логово к «мужепоедающим» девам, а именно туда лежал путь, ему боязно. Старые воины от души поржали над молодым, что сразу разрядило напряжённость между ними и порешили, что пусть берёт, кого считает нужным.

Вот так, вновь воссоединилась былая четвёрка, отправляясь в новое и в очередной раз, судьбоносное путешествие.

До средины зимы девок не трогали, до самых Взбрыксов. В прилегающих лесах начался гон матерых волков. Пары уединялись, отгоняя от себя всех остальных. Самец отгоняет самцов, самка — самок.

В это новолуние, что по сегодняшнему календарю приходилось бы на средину января, вода приобретала чудесные свойства и становилась целебной. Собранная в новолуние, она сохраняла свои животворные свойства весь год. Поэтому, её запасали впрок и Терем в этом исключением не был. В последствии, эту воду использовали в обрядах, давали пить больным, освящали жилища и посевы.

Снег, так же приобретал особые свойства. Его старались собирать и использовать в разных целях. Бабы знали, что снег этой ночи, способен выбелить любую холстину, сколь бы она не затаскана была, поэтому вековухи теремные, что особо белый цвет ценили, за этим снегов ходили сами, без помощниц. А если вымыться в бане водой, натопленной из такого снега, можно надолго сохранить красоту.