— Они брата убили. Мне хозяин волшебный панцирь дал, меня враги не убили, а брата убили. Я сюда на лошади скакал, в меня из лука стреляли, стрелы отскакивали, — сквозь слезы бубнил Первый.

Я вложил меч в ножны и стал успокаивать шака.

— Ну все, успокойся. Все хорошо. Я приехал, теперь все будет хорошо, — растерянно говорил я.

Шаки были хорошо закрыты от магического сканирования. Я несколько раз пытался залезть шаку в голову, но мне это не удавалось. Вернее, в голову я залезть мог, но в голове у шака был только один бессвязный набор слов и образов. Наверное, они чувствовали попытку магического сканирования, и у них срабатывала своеобразная защита. Сейчас же Первый оказался абсолютно открыт. От него на меня обрушилась такая вселенская тоска и горе, что я даже испугался. Я видел все, что с ним произошло. Видел его сумасшедшую скачку следом за отрядом Торвина. Видел смерть его брата, упавшего с отрубленной головой под копыта лошади. Перед моими глазами проносились оскаленные лица арбов в белых бурнусах, добивающих отряд наемников. Звон мечей, дикие крики умирающих разрывали голову. Ужас обуревал шака, арбы рубили его своими саблями, он пытался закрыться от этих ударов голыми руками, и только защитное поле панциря спасало его от неминуемой смерти, отводя удары в сторону. Я видел, как он тащил за собой практически загнанную лошадь на вершину холма, как сидел почти двое суток без сна.

— Хозяин придет, он меня не бросит. Хозяин придет, он меня не бросит, — раскачиваясь из стороны в сторону, непрерывно повторял Первый.

Ко мне постепенно пришло осознание того, что Первый так бы и умер здесь на холме от тоски и голода, ожидая меня, если бы я не пришел. Господи, неужели я на этом свете до такой степени кому-то нужен? Неужели есть такое существо, которое так сильно любит меня?

— С ума сойти. Ты такой же чудной, как и Стас, — раздался голос Колина у меня за спиной. — У него тоже был шак, которого звали Седым. Он также за ним как хвостик бегал. Убили его, когда я Ингура спасал от погони. Седой с дубиной против семи лучших убийц клана «Зорг» держался, пока я с маленьким Ингуром на лодке от берега на безопасное расстояние не отошел. Обычный шак будет спокойно смотреть, как его хозяину глотку режут, и пальцем не пошевелит, а затем спокойно пойдет с новым хозяином. Шакам на хозяев наплевать, они веревку в воду без команды не бросят, чтобы спасти человека, а здесь такая любовь. Шак за хозяина драться будет только с магическим ошейником на шее, зная, что без башки останется, если хозяин умрет. Вы что, их чем-то прикармливаете?

— Они, наверное, чувствуют, что мы другие и относимся к ним по-человечески, — ответил я.

— К шакам по-человечески? Ну, ты меня насмешил, — рассмеялся Колин.

— Хватит ржать, давай лучше располагаться, а то есть хочется, сил нет.

Первый наконец оторвался от моих ног и, всхлипывая, занялся лошадьми и костром. Я разжег огонь, и Колин приступил к приготовлению ужина. Каша поспела через полчаса.

— Первый, у тебя есть котелок или миска? — спросил я.

— Есть, — ответил он.

— Ты чего, шака кормить надумал? Обойдется, самим жрать завтра будет нечего! — возмутился Колин.

— Колин, ты кашу пополам подели, я из своей доли шака покормлю.

— Как хочешь. Хозяин барин.

Я поделил свою порцию и отдал половину шаку. Первый быстро отошел к лошадям и, озираясь, начал, обжигаясь, глотать кашу.

— Колин, а сколько еды осталось? — спросил я.

— Спохватился? Только на завтрак. Ты побольше шака корми.

— Ладно, не кипятись, сейчас схожу что-нибудь подстрелю на обед.

— Подстрелит он! Скоро стемнеет, как бы тебя кто не подстрелил, — пробубнил хуман.

— Не беспокойся, я быстро. Первый, пошли со мной, — позвал я шака.

Забрав лук и колчан с трофейными стрелами, я вместе с шаком спустился с холма. По дороге мне удалось обнаружить ауру какого-то травоядного животного. Но до добычи было где-то около километра, и я углубился в лес. Приблизившись к зверю на двести шагов, я понял, что подкрасться к нему на дистанцию прямой видимости, даже в спустившихся сумерках, мне не удастся. Ну что же, буду стрелять по ауре, может быть, попаду. Я наложил стрелу и натянул тетиву. Мне пришлось сместиться на несколько шагов в сторону, чтобы между мной и добычей не было аур деревьев. Тетива щелкнула по перчатке, и стрела ушла к цели. В энергетической картине мира полет стрелы, направляемый Силой, выглядел как след трассера винтовочной пули. Трассер ударил в ауру животного, и она стала постепенно гаснуть.

— Надо же, попал, — обрадовался я и направился к добыче.

«А это что за хрень? — подумал я, заметив ауру более крупного животного, скачками приближающегося к моей добыче. — Так можно без обеда остаться».

Я достал стрелу из колчана и стал стрелять в ауру конкурента на добычу. Первая стрела застряла где-то в деревьях, следующая достигла цели. Аура подпрыгнула и закрутилась волчком. Я снова выстрелил, и аура задергалась на одном месте, постепенно угасая.

«Ну что, получил? Нечего было за чужой едой гоняться, целее был бы», — мелькнуло в голове.

Продираясь сквозь кусты, мы с шаком вышли на поляну, на которой лежала наша добыча.

— Мама дорогая! — вырвалось у меня, когда я увидел трофеи.

Кошмарная бесхвостая зверюга черного цвета лежала на земле. Где-то я ее видел.

— Хозяин зорга убил, хозяин зорга убил, — запрыгал за моей спиной Первый.

Так вот где я эту морду видел, на татуировке у Тулпара.

— Что делать будем? — спросил я шака.

— Надо с зорга шкуру снять, клыки вынуть. Очень дорого стоят шкура и клыки, почти как шкура харуха, — пояснил он.

— Давай занимайся, — сказал я и кинул ему кинжал.

Первый споро приступил к работе, а я встал на страже с луком в руках, сканируя окрестности. Вдруг еще такая зверюшка заявится. Не прошло и часа, как шкура с зорга была содрана, а зверь, похожий на маленького оленя, освежеван и выпотрошен. Пора возвращаться с добычей на холм.

— Вас только за смертью посылать, — встретил нас такой репликой Колин. — Я уже собирался на поиски.

— Все хорошо, мы с добычей, — успокоил я его, бросив мясо оленя у костра.

— Хозяин, нужно лошадей привязать, а то испугаются, могут вниз прыгнуть, если зорга учуют, — заявил Первый, появившись из кустов на тропинке.

— Какого зорга? — переспросил хуман.

— Хозяин зорга убил. Я шкуру нес, там, на тропинке, оставил. Нужно лошадей привязать.

— Давай привязывай и тащи шкуру сюда, посмотрим, — приказал я.

Первый начал ловить и привязывать стреноженных лошадей, которые шарахались от него, пахнущего зоргом, как черти от ладана. Нам с Колином пришлось помогать шаку, а то он ловил бы лошадей до утра. Закончив с лошадьми, шак отправился за шкурой.

— Ну, парень, ты даешь. Сходил поохотиться. Так, между делом, зорга завалил. На зорга с отравой охотятся. Сначала отравленную приманку подкинут, потом дохлого зверя найдут и шкуру сдирают. А чтобы так просто из лука убить, я даже не слышал про такое, — покачал головой Колин, глядя на шкуру зорга.

— Хозяин еще харуха застрелил, — похвалился Первый.

— Харуха застрелил? С ума сойти можно, — обалдело сказал Колин. — Пойду я лучше спать, а то и так голова пухнет.

Я лег у костра, закутавшись в одеяло, и быстро заснул под скрип ножа, которым Первый чистил шкуру зорга.

Утром меня разбудил запах жареного мяса. Первый обжаривал над углями костра куски оленины, добытой на охоте. Я потянулся и встал на ноги. Колин храпел, завернувшись в одеяло, и просыпаться, похоже, не собирался.

— Доброе утро, хозяин, — сказал шак, заметив, что я проснулся.

Я кивнул в ответ и направился к источнику умываться. Сняв с себя всю одежду, я присел на корточки и стал плескаться голышом, подставив плечи под струю воды, которая вытекала через край вазы. Вода оказалась очень холодной, и водные процедуры больше походили на закаливание, чем на умывание. Громко охая и фыркая, я смыл грязь со своего тела и, постукивая зубами, выбрался на солнышко, чтобы согреться. Вытряхнув пыль из одежды, я надел на себя всю амуницию, включая кольчугу. Ложное чувство своей неуязвимости могло в очередной раз сыграть со мной злую шутку. На войне как на войне, и не дай Бог меч окажется на сантиметр дальше вытянутой руки.