– Да с чего ты так уверен?!

– Можно подумать, ты в этом не уверен! Повсюду её запах! Обрати внимание, как всё дорожает, я такого не помню за всю жизнь. Люди шепчутся.

– Точно, жалуются на цены. А разве не всегда так было? У нас это в порядке вещей.

– Совсем не в порядке! – возмутился друг. – Когда я родился, кувшин молока стоил медяк и столько же – прошлым летом, когда я был дома. А сейчас не знаю. Приедем в Кряж, узнаем. Судя по Цитрусу, может подорожать, а это значит – крестьяне не спокойны.

– По нашим крестьянам не скажешь, что они обеспокоены большой войной. Лавийцев боятся, это да, – усмехнулся я, – а ценам на продукты только рады.

– Не путай, Шелтон граничит с Батвией.

– Ладно, чего воду в ступе толочь, что будет, то и будет! Поехали.

Ночь выдалась прохладной и лунной. Мы ночевали, завернувшись в тёплые плащи возле тлеющего костра. Витар спал, раскинув «сторожку», а мне не спалось. Кажется, я понял, почему не остался в Руинах. Для меня весь Эгнор сконцентрировался в этих маленьких государствах. Он перестал быть абстрактной планетой, причём давно. Я хотел слиться с ним именно здесь, и сам мир мне помогал. Не знаю, провидение, Бог или я сам в этом виноват, но факт есть факт… Поэтому – спать, Игорь Михайлович, и хватит рассуждений. Уснуть удалось под утро.

– Господин магистр, Витар и Егор направляются сюда, в Шелтон.

Твердь всегда принимал Теруса внеочерёдно, откладывая дела.

– Зачем?

– Агент точно не знает, но я думаю, чтобы повидаться с матерью Витара.

– Она же сумасшедшая!

– Я говорил, Витар к ней очень привязан. Раньше он минимум дважды в год её навещал.

– Интересно. Когда прибывают? А насчёт предательства господина графа выяснил?

– Прибывают примерно через две недели. А насчёт предательства… Видите ли, все стихийники находятся под клятвой о неразглашении тайн друг друга, Витар заново её давал. Сами о себе могут что угодно болтать, а другие только то, что те не считают тайной. Так вот, речи о службе графа в тайной страже никто не вёл. Он сам тоже ни словом не обмолвился. Непонятно, открылся он товарищам или нет.

– Стихийники – интересное прозвище. Хорошо. Я подумаю. Наблюдение за домом матери ведётся?

– Самое тщательное.

– Надеюсь. – Твердь задумался. – Так, от Хрома до Шелтона… примерно две недели верхом. Сегодня выехали. И так быстро узнали?

– Рации, господин начальник тайной стражи. Вы сами подписывали распоряжение об их закупке.

Лицо начальника растянулось в улыбке.

– Да, да. И как слышимость?

– Не очень. Помехи большие, а ночью действительно слышно лучше. Всё по инструкции.

– Изучили мы этот амулетик в академии, и знаешь что: Древними там и не пахнет! Плетения исключительно рунные, но сопоставлены удивительно точно. И сам принцип оригинален. Вот что, я подумаю об этой парочке, время есть. Ступай, я вызову.

– Разрешите доложить ещё кое-что?

– Докладывай, – усмехнулся Твердь.

– Вам, несомненно, говорят об этом, но… Мои агенты часто встречаются с беженцами от чёрных, а их поток увеличивается…

– Если ты о дополнительных кадрах – не дам, людей не хватает.

– Нет, я не… – Терус замешкался. – Об этом, конечно! Ваше сиятельство, там шпионов через один!

– Не дам, и хватит об этом! Грядёт большая война, это я по секрету тебе говорю, и люди нужны в других местах. Занимайся городом и Егором. Больше никуда не лезь. Свободен.

На следующий день со мной связался Рон. Поймал-таки одного лавийского лазутчика. Торговал на рынке под видом цитрусского приказчика. Вычислили его случайно, из-за непроработанности легенды. Один из местных покупателей хорошо знал того купца. Разговорился с продавцом. Поймал на странном незнании общеизвестных фактов жизни хозяина и, не поднимая шума, «стуканул» новоявленной службе безопасности.

«Надо же, – удивился я, – простые жители и те настороже». Открытие приятное и одновременно тревожное – все взвинчены. Сразу захотелось как можно скорее вернуться.

– Поведал он нам о приготовлениях в Лавии, – докладывал мой зам. – Будет нападение. В разведке все на него работают. Какими силами, не знает, что и неудивительно – мелкая сошка, но думает, не очень большими. Реакцию Нугара не точно представляют, только в кулуарах разведки поговаривают, что вмешиваться не станет, если операция пройдёт быстро. Сроки – лето. Когда перевалы окончательно откроются, то есть июнь.

– Двадцать второго июня, – прошептал я.

– Что?

– Ничего, присказка. Прямо хоть сейчас срывайся!

– Не вздумай! Всё по плану. Успеете.

– Надеюсь, – произнёс я как заклинание и всё равно не успокоился. – Быстро лазутчик раскололся? И что с ним сделали? – поинтересовался, дабы отвлечься.

– Быстрее не бывает. Немножко припугнули в кузнице, он и «поплыл». А что сделали? Повесили. Семус, как представитель графской власти, утвердил. Он сильно за баронство переживает и на графа обижен, хотя виду не подаёт. Повесили на площади, при стечении народа, зачитав приговор. Ты не шокирован? – Рон вспомнил моё воспитание.

– Нет. Всё правильно сделали. – Я усмехнулся и добавил серьёзно: – Изменился я уже.

– Работайте с Витаром спокойно, успеете. Отключаюсь. Ему привет.

– Подожди! Агнар не хвастался, когда «отражение» будет готово?

– Не хвастался, а говорил прямым текстом: через два-три дня. Он не боится сглазить, ты же его знаешь.

– Дай бог. Пока.

Я передал разговор другу. Он покачал головой:

– Может, вернёмся? Потом съездим, после нападения.

– Переживаешь за маму? Не волнуйся, в Цитрусе пристроим. У мастера Цитрусской купеческой гильдии Хорнуса. Отношения с ним замечательные, он только рад будет нам услужить. А на войну успеем вернуться.

– Да что ты! Я совершенно уверен, что мы отобьёмся! Просто, может, необходимо наше присутствие в баронстве.

– Мне бы твою уверенность. Нет, Рон говорит, всё у них по плану, двигайте в Кряж.

– Тогда двигаемся шустрее!

Витар так и не смог признаться Егору в своей тайной мечте об излечении матери. Он, как и Егор, надеялся на помощь стихии Разума.

К вечеру выбрались на тракт. Дорога шла по холмистой равнине с редкими рощицами.

– Трактиры куда-то попрятались, – сыронизировал я.

– Придётся в роще ночевать. Во-он ближайшая. – Витар показал на недалекий, в полукилометре от трассы, лесок. – И кони устали.

– Не привыкать. Роща так роща. Не в чистом же поле.

Лесочек оказался очень даже ничего, главное, с родником. Мы с удовольствием попили вкусную и холодную до ломоты в зубах воду, напоили коней и пустили их на длинных верёвках пощипать молодую травку. Прекрасная витаминная добавка к овсу.

Меня разбудила Оранж. «Сторожку» потревожили шестеро людей. Ауры пятерых очень странные, будто обработаны маскирующим заклинанием, но в то же время прекрасно обнаруживались, и в них светились по два амулета, похожих на обычные защитные. Но это глупость. Носят только один, иначе заклинания конфликтуют. Шестая аура вроде обычная. Именно «вроде» – точнее Оранж не описала.

Два защитных артефакта – нонсенс для большинства. Мы входили в счастливое меньшинство. У нас разноуровневые разностихийные защиты могли разворачиваться практически из астрала. Благодаря прямому взаимодействию со стихиями мы обошли обязательное срабатывание амулета в ответ на угрозу повреждения ауры носителя, что позволило разводить защитные заклинания по времени развёртывания. Тем самым исключались конфликты. Мысль сложная, но уж, простите, занятия наукой даром не проходят. Возможно, так же поступали другие маги с уровня мастера, а то и магистра. Ни Агнар, ни Рон об этом не знали, и в открытом доступе таких сведений не было. Гильдии хранили свои тайны.

И ещё, написала Оранж, на самой границе чувствительности – пять коней без всадников – и выдала картинку «радара». В который раз я посетовал: «Когда вы у меня заговорите!» – на что появилась фиолетовая надпись: «Скоро». Вышел свободным сознанием в сторону нарушителей. Витара будить не стал.