— Ах ты… — чуть не задохнувшись от смеха прокричал Куруш, понимая, что его провели, точно так же.

Друзья хохоча обнялись, некоторое время веселясь, по поводу того, что столько много отличного вина перевели за зря, но Уйбар, через некоторое время веселья, спохватился и затараторил:

— Подожди, подожди, о каком подарке, ты мне тут говорил? Где моё обещанное царство?

— Да, бери какое хочешь, — продолжая смеяться ответил царь, — но я предлагаю тебе твою армянскую сатрапию. Только прежде, чем ты соберёшься в поход, надо обговорить всё, основательно…

Разговор затянулся до глубокой ночи и из-за стола, в результате, вышел не разгильдяй Уйбар, а новый царь — Тигран, имя которое, он взял себе тут же, по примеру друга.

Когда, какое-то время спустя, после того, как Тигран с огромным конным войском отправился в северные земли, сопровождая Иштувегу в Парканию, в царский зал золотого дворца Куруша, официально провозглашённого царя Мидии, ворвался визирь тайной канцелярии и в панике поведал «великому и могучему Царю Царей» о предательстве Тиграна, во всеуслышание, рассылающего по земле враньё и клевету, достойную зловредного дэва и прибирающего к рукам славу завоеваний и побед, самого посланника Ахурамазды.

Куруш хохотал так, что свалился на пол и катался, держась за живот, пока лекарь, заподозрив неладное, отпоил его персиковой водой. Когда же он, просмеялся и пришёл в себя, и сквозь слёзы оглядел хмурых приближённых, то обращаясь к Харпагу, который уже был готов сорваться с места и кинуться на усмирение бунтовщика, промолвил сквозь слёзы:

— Вот же шельмец! — но тут же, что-то подумав, добавил, как бы говоря сам с собой, — а ведь может получиться. Может. Я даже представляю себе, как этот шут, наигранно отбивается и даже наотрез отказывается от царского титула, который ему буквально навяливают все армяне, урартцы, хурриты, лувийцы, другие малые народы долины, собравшиеся в одну кучу, во главе с бывшим царём-сатрапом, — и наконец поднявшись на ноги, уже серьёзно объяснил Харпагу, — я ему разрешил делать всё, что он посчитает нужным, но велел занять трон армянский сатрапии, без единой капли крови и чтоб об оппозиции, как тут у вас при Иштувегу, даже помышлять не приходилось.

Харпаг тут же обмяк и даже позволил себе ехидно улыбнуться, такому повороту событий, но всё же не преминул усомниться:

— А что потом, когда раскроется враньё?

— А потом, дорогой мой Харпаг, армянская сатрапия, в полном сборе, всего муравейника народов, что там обитает, будет рваться в бой впереди нас, и будет считать великой честью, быть частичкой непобедимой империи, даже забыв о помыслах, на самостоятельное государство.

Куруш закончил свою тираду не только на полном серьёзе, но и нагоняя своим тоном страх на окружение и медленно вращаясь, как бы обращаясь ко всем вокруг, добавил:

— Мне не нужны покорённые и униженные народы и их жалкие царьки, мне нужны помощники и сподвижники, которые, даже если я оступлюсь или погибну, победоносно продолжат дело моей жизни. Они будут иметь долю в военной добыче на равных основаниях, они жизненно прирастут к нам экономикой. Рано или поздно, у всех будет один главный бог — Ахурамазда. Только так, весь мир падёт к нашим ногам, а потомки приравняют нас к богам. Я пришёл сюда не жиреть, остановившись на достигнутом. Это я только начинаю вставать на ноги…

Минуло двадцать семь лет. Колоссальный срок для человеческих поколений. Все эти годы для Райс, были насыщены огромным количеством событий, спрессованных в плотные дни и ночи, самых разных переживаний и эмоций.

Райс, уже, как пять лет, была законной Матерью клана «меченных», царицей всего степного народа, мамой троих детей и всё ещё вдовой, по первому мужу. Но, всё по порядку.

Тиоранта, сама сняла с себя полномочия, заявив на большом круге, о желании перехода в Терем, где скончалась одна из Матёрых, Мать Медведица. Она убедительно доказала ближнему кругу и всему клану, что, став Матёрой, на замену умершей, она будет более полезной всем, обитающим в степи и за её пределами, так как Терем, есть фундамент всего, на чём держится жизнь, не только степных народов, но и общего мироздания и миропорядка.

К тому же смена подросла и возмужала, и по предсказаниям провидец и ведуний, впереди грядёт время суровых испытаний, для которых она, не только стара, но к которым, попросту, не готова. Поэтому, на смену ей должна прийти свежая кровь, специально для этого дела порождённая, самой Троицей.

Клан «меченных» и ближний круг царицы, да, в общем то и все, кто присутствовал на большом круге, всё это прекрасно понимали и осознавали. Они даже знали, кто будет предложен на место Тиоранты. Только один момент не давал покоя всем — кровное родство претендентки. Этот единственный правовой казус, растянул решение круга на целую седмицу.

Главы родов и поселений, Матёрые боевых отрядов и особенно представительницы клана «меченных», то и дело высказывали сомнения, в связи с нарушением правила, каждый раз, а то и не по разу, обращаясь к ведуньям и предсказательницам, ища нехорошее в их предсказаниях, явно перестраховываясь.

Всё это закончилось, когда Тиоранта, устав доказывать и объяснять, в один прекрасный день, собрала скромные пожитки, бросив всю роскошь и великолепие своей будущей преемнице, взяв лишь свой посох и полупустой заплечный мешок, прямо с круга, пешком ушла в сторону Терема, оставив решать судьбу царской власти, всем остальным сомневающимся.

Следом, компанию ей составили две старые Матёрые Терема. Долгое время все сидели молча, в шоке. Никто не решался нарушить эту вынужденную тишину, пока её не прервала Матёрая Сакева:

— Ну что, бабаньки, будем выдвигать ещё кандидатуры против Райс или спокойно разойдёмся по норам и гори оно всё огнём и пропади к Черте болотной, или уж теперь, скорее всего, к её муженьку — Чёрту, ибо нашему бабьему царству в степи, конец.

Бабы засуетились, загудели, а потом, как будто спохватившись, все, как одна, кинулись выдвигать Райс в царицы, неожиданно вспоминая её достоинства и отметины Троицы. Даже те, кто больше всего сомневался, начал голосить громче всех, но тут впервые, за все дни сидения и говорильни, встала и высказалась сама Райс, вогнав весь клан «меченных» в очередной ступор:

— Я не поняла. А что вы здесь за выборы устроили? Мы что, атамана мужицкой орды выбираем или Матёрую в «сестричество»? Вам ли не знать, что Матерь степи определяется Святой Троицей. Ваше не хочу и моё хочу здесь не причём. Не вам выбирать и не мне напрашиваться.

И здесь произошло чудо. Самое обыкновенное чудо. Большой круг проходил в степи, у одного из Святых холмов, прямо на его склоне. Пасмурно было. Дождь напрашивался, но никак не начинался, а когда Райс встала и произнесла эти слова, то в низких, сплошных тучах, вдруг, образовалась прорежь и луч света озарил стоявшую перед собравшимися Райс, да так неожиданно, что все ахнули.

— А вот и знак! — проорал кто-то.

Райс облегчённо и абсолютно счастливо вздохнула, поклонилась всем и гордо выпрямившись, царским тоном проговорила:

— Принимаю!

Вот так и была установлена новая царица степей, а о чуде, что способствовало её воцарению, по всей степи поползли сказы, легенды и небылицы, дошедшие в своём пике, до полной, сказочной нелепицы.

Её сын Спаргап, вырос хорошим воином, став «особым», ещё при орде бабушки Тиоранты. Выбрав стезю бердника, он надолго покидал родные земли, то и дело уходя, то с небольшим отрядом разведки, то вовсе в одиночку в далёкие южные горы, где с каждым годом возрастал и креп предсказанный Апити враг, достигший уже таких сил, что справиться с ним, даже объединённой орде, теперь было не под силу.

Апити, больше, так и не показывалась, и даже не всплывала нигде, хоть розыск её, с разной интенсивностью, проходил все эти годы. Только недавно смирившись с потерей, поиски прекратила. Райс со скорбью в сердце приняла эту утрату, решив, что подруга, потому и убивалась за разрушенную судьбу, что со смертью Гнура, эта же участь, постигла и великую предсказательницу.