Куруш закончил и замолчал, по-прежнему продолжая сверлись взглядом, высокий колпак, стоявшего перед ним мага. После продолжительного молчания и водрузившейся тишины в царском шатре, старый маг скрипучим голосом спросил:

— Что вы от нас хотите, Повелитель?

— Я, всё, только что изложил, — так же спокойно и тихо ответил Куруш.

Маг поднял на него тусклые глаза и уточнил:

— Теперь.

— Я хочу взойти на мидийский трон законно, получив отречение Иштувегу и взяв в жёны его дочь Умутсу, ставшую сегодня вдовою.

— Но Иштувегу… — попытался возразить маг.

Но Куруш его перебил:

— Иштувегу, я беру на себя. Он уже согласен.

— Но вдове требуется время траура… — вновь недоумевая, попытался возразить маг.

— А вот это, вы возьмите на себя. Вы законы знаете, как никто и лазейки в них знаете, лучше других, вот и найдите законный способ, сделать её моей женой и сроку я вам даю, до завтрашнего захода солнца, — и немного помолчав, несколько подсластил пилюлю, — а за это, я вам оставлю все ваши привилегии, даже те, от которых вы были намерены отказаться. Я знаю, вы сможете, если захотите.

С этими словами Куруш развернулся и направился на свой трон, давая понять, что разговор, на сегодня, закончен и маги, правильно расценив его жест, поднялись с мест, поклонились и вышли из шатра.

Ближе к вечеру, с визитами стали наведываться заграничные послы.

После напряжённого дня посольского приёма, различных представителей, огромного количества царей, владык, повелителей, подавляющее большинство из которых, он попросту не знал даже названий этих царств, и по ходу анализируя, с изумлением отметил, что по большому счёту, не было никакой необходимости соблюдать, в его случае, какие-то нормы, законы, установления, так как всё окружающее Мидию сообщество, уже приняло его, как царя Мидии, ещё когда он разбил Иштувегу при Пасаргады, продемонстрировав, что подобная замена одной династии на другую — это обычная практика в правящих кругах.

По их реакции, Куруш сделал вывод, что они, так и не поняли, с чем столкнулись в его лице, надеясь на то, что смена одного царя другим, в итоге, ничего в Мидии не поменяет, а только ослабит, так как, вновь придётся приводить под новую руку, все провинциальные осколки, наверняка желающие под шумок, возомнить себя самостоятельными царствами.

Мидия, в своём государственном устройстве, имела в первооснове принципы ассирийской системы построения религиозно-военной империи. Ахурамазда, как главенствующее божество, был, как и ассирийский Ашура, военизирован и стал для всех остальных богов, царём, имея при своём божественном доме и богов вассалов, наместников, и богов рабов.

Именем его, Иштувегу ходил в походы, для увеличения его могущества, делал завоевания, для умножения его богатства, собирал подати. Вряд ли, по его натуре, он сам в это верил, но всё это, преподносилось, именно так. Жестокие казни, которым он подвергал бунтовщиков и несогласных с этим, были в глазах народа, законным возмездием за мятеж, в первую очередь, против бога.

В государственном же устройстве, Мидия была ближе к Вавилону, в элементах и частностях. В Мидии, более строгая централизация, большая степень подчинённости, некой общей государственной идеи, как это было в бывшей и к этому времени, уже разрушенной Ассирии. И в отличии от Вавилонии, где царь, будучи законным богом на земле, в первую очередь, вынужден был опираться на духовенство, Иштувегу опирался на духовенство, знать, на войско и чиновничество в равной степени. По крайней мере, сначала.

К этому выводу, Куруш пришёл неожиданно и как только понял, что проблемы у мидийского царя начинались, как раз тогда, когда в этих опорах возникал перекос, в одну или иную сторону, и цену этого открытия, он понял, когда Ахурамазда отчётливо дал ему понять своим «божественным поглаживанием по голове». Он даже вскочил на ноги и остановил лебезивших перед ним рассказчиков, чтоб обдумать эту мысль и сформировать для себя очередное правило, в будущем руководстве империей.

Ещё по дороге в Экбатаны, Куруш выработал правило для армии, как он считал, очень важное и которое, он не нарушил ни разу: содержание воинов — только с победоносной добычи. Он полагал, раз ему предстоит покорить весь мир, то впереди постоянные войны и войны победоносные, а служба за долю в военной добычи, при постоянных победах, самый надёжный способ получить преданность на данном этапе образования новой империи.

Именно это правило, как эталон, вознёс на свои знамёна будущий последователь деяний Куруша — Великий Александр Македонский и не разу не пожалевший, что последовал примеру Великого Персидского царя.

Уже поздно ночью, когда он всех распустил и буквально, выжатый, как лимон, остался в шатре один, к нему привели на смотрины Умутсу. Каково же было его удивление, когда в приведённой молодой красавице, он узнал ту самую женщину, что ублажал в храме Анахиты…

Хозяйство Мидийской державы, на удивление Куруша, не смотря на постоянные войны, оказалось крайне интенсивное. Самыми крупными собственниками были храмы, которые, большею частью, отдавали свои земли в аренду. Арендаторы, частью обрабатывали её сами, при помощи наёмных рабочих или рабов, частью сдавали в новую аренду, нередко за известную часть урожая. Таким образом, храмовые кладовые наполнялись зерном, финиками, пальмовым вином, сезамом, чесноком и держали в руках, практически весь продуктовый рынок.

Куруш с самого начала подозревал, что маги, были не только идеологическим столпом империи, но и в известной мере экономическим. Но чтобы на столько? Торговля, по сути, была только в городах, что придавало им территориальный рост, прирост населения и богатство. В них кипела промышленная жизнь, давая обозримой цивилизации прекрасные образцы, славившихся во всём мире тканей, резных и чеканных изделий, работ из камня, металла и слоновой кости.

Материалы покупались у окрестных народов, обменивались на предметы первой необходимости, которые, таким образом, должны были доставляться из сельских поселений в города в громадном количестве. Производство было ремесленным и фабричным; фабрики держали, опять, всё те же храмы и богатые граждане, из числа знатнейших мидийских родов. Не отставали от них высшие чины армии.

Ещё одно новшество, с которым пришлось столкнуться Курушу, как выходцу из провинции и бывшему ордынцу, заключалось в том, что империя уже давно перешла от натурального хозяйства к денежному, или, вернее сказать, к валюте. Меновыми посредниками служили металлы: золото, серебро и медь, в определённой форме и определённого веса; их чеканили в виде брусьев и колец. Жалованье чиновникам и военачальникам, выдалось не только натурой, но и металлом! А постоянные походы Иштувегу и обильная дань, со всей империи, способствовали небывалому накоплению богатств.

Это было открытием для новоявленного царя и над этим, он тоже немалое время находился в раздумье, но никаких правил для себя, по этому поводу, устанавливать не стал, так как, пока, мало, что в этом понял. По поводу административной системы империи, но отметил, что перепись всех и всё, с чего взымались налоги и сборы, и постоянный контроль чиновников за правдивостью данных, очень хорошее дело, постепенно начиная верить в то, что чиновники управления, вполне не зря хлеб едят.

Тем не менее, несмотря на то, что механизмы жизнедеятельности империи работали слаженно и плодотворно, для того, чтобы завоевать весь мир, все эти отлаженные устои, требовалось изменить в корне. Куруш все более явно приходил к выводу, что присоединение завоёванных царств в качестве провинций, и удержание их в единой системе, для решения задач, стоящих перед постоянно разрастающимся государством, возможно, лишь при их заинтересованности в этом единении, и чтобы облегчить выработку этой заинтересованности и ускорить переходные процессы, требуется, непременно сменить в провинциальных царствах, властвующие в них династии, не смотря на всю их лояльность и покорность.