Караван выехал из усадьбы сразу после восхода солнца.

Молли спала на носилках, прикрепленных к спине лошади, а Арделия ехала рядом с дочерью, наблюдая за ее состоянием. Тузик носился вдоль каравана, радуясь предоставленной свободе. Первый вел за собой трех заводных лошадей, а я играл роль головного дозора. Через час мы подъехали к пограничному посту, и из сторожевой башни вышли заспанные часовой и таможенный инспектор.

— Куда это вы собрались в такую рань? — задал вопрос злой, как собака, таможенник. — Если собрались проскочить границу без досмотра, то хрен вы угадали!

Я не успел и рта раскрыть, как инициативу взяла в свои руки Арделия:

— Господин офицер, простите, что мы побеспокоили вас в такой ранний час. Моя дочка тяжело больна, и мы едем на лечение к таргине Наре. Вот посмотрите на нее, моя кровиночка еле жива, и мы выехали пораньше, чтобы проехать как можно дальше по утренней прохладе и она легче перенесла дальнюю дорогу.

Офицер взглянул на Молли, спящую на носилках, и, содрав с нас двойной таможенный сбор, попустил без досмотра через границу. Паромщик также за двойную плату перевез нас на другой берег реки, и мы, расплатившись с афрской таможней, поехали по дороге в Лафту.

Через полтора часа караван въехал в городок, и я поскакал к дому Луца. Ворота в усадьбу оказались заколочены досками крест-накрест, а за стеной не было никаких признаков жизни. Случайный прохожий рассказал мне, что хозяин усадьбы недавно умер и похоронен на местном кладбище, а семья и родственники уехали в Санпул.

«Значит, Луц не выжил, ранения, как я и предполагал, оказались смертельными. Земля тебе пухом», — подумал я и поскакал к каравану.

Выехав из Лафты, мы прибавили скорости и поехали рысью между скал, постепенно поднимаясь в гору. Сканирование не обнаруживало ничего подозрительного, Тузик тоже вел себя спокойно. Горы постепенно покрывались зелеными деревьями и кустарником, и духота равнины сменилась прохладой леса. Дорога петляла по ущелью, а скалы по сторонам от нее поднимались все выше и выше. Я решил не останавливаться на обед и ехать без остановки до форта у развилки, где дорога поворачивает к пещере таргини.

К форту нам удалось добраться, только когда солнце стало клониться к вечеру. Расспросив охрану о том, как найти сторожевой пост, где десятником служит Бонго, я понял, что засветло мы не успеем до него добраться, и решил заночевать в форте. Постояльцев в гостинице было всего двое, и мы с комфортом расположились в двух номерах второго этажа. Ужин оказался весьма приличным, и мы, сытно поев, легли спать.

Утро встретило нас плохой погодой и внушительным счетом за постой. Пять империалов за ужин и ночевку — слишком крутая цена для захолустного постоялого двора, но зверские рожи охранников сразу отбили всякое желание торговаться.

Как ни старалась Арделия укрыть дочь от моросящего холодного дождя, влага проникала везде. На горной тропе дул противный холодный ветер, и мы, промокнув до нитки, совсем продрогли.

К полудню мы добрались до сторожевого поста, где командовал Бонго. Чернокожий гигант с безобразным шрамом на лице, прочитав письмо, врученное мне лекарем, неожиданно радушно встретил нас и позволил переждать непогоду возле очага в казарме.

Дождь не прекращался, и мы попросили у Бонго разрешения остаться до утра. Ночью Молли начала кашлять и у нее поднялась температура. Не окрепший после ожогов и ранения организм стремительно терял силы, и девочка, уже шедшая на поправку, стала сгорать, как свечка. Мне удалось только стабилизировать ситуацию, но Молли срочно требовалась более квалифицированная помощь, чем потуги самоучки.

Утром Бонго дал провожатого, и мы, несмотря на непрекращающийся ливень, отправились в путь. Через три часа горная тропа привела нас в долину, в которой находилась пещера таргини Нары. Провожатый быстро договорился с охраной, и нас впустили за ворота усадьбы, стоящей перед пещерой, но на этом везение закончилось. Жирный, как боров, афрский чинуша ни под каким видом не хотел впускать Арделию и Молли в пещеру таргини. Я предлагал деньги и умолял его всеми богами сжалиться над умирающей девочкой, но получил категорический отказ. Состояние Молли стремительно ухудшалось, и мне ничего не оставалось, как пробиваться силой. Врезав придурку кулаком по башке, я связал борова его же поясом и, заткнув ему рот какой-то тряпкой, направился в пещеру. Возглавляла процессию Арделия, позади с девочкой на руках шел я, а Первый нес завернутый в тряпку метатель. Тузик исполнял роль арьергарда и страховал нас с тыла.

Все получилось спонтанно, у меня не было никакого плана действий, я в очередной раз полагался на русский авось. По дороге нам встретились два прислужника, которые с удивлением пропустили мимо себя нашу процессию, но никакого противодействия не оказали. Молодая девушка с испуганными глазами после моего вопроса о том, где находится таргиня Нара, молча указала на дверь в дальнем конце пещерного зала.

За дверью находился небольшой предбанник, который привел нас в круглый зал, заполненный паром. Сквозь горячую дымку я рассмотрел два небольших бассейна с бурлящей водой. В одном из бассейнов плескалась голая дородная матрона. Возле дальней стены зала находился горящий очаг, над которым висел большой медный котел. Возле котла стояла высокая стройная таргиня, помешивающая деревянным черпаком кипящее варево. Я представлял себе Нару древней безобразной старухой, похожей на Бабу-ягу, а передо мной стояла не лишенная своеобразной привлекательности зрелая женщина.

— Госпожа Нара… — попытался я начать разговор, но был оборван грозным окриком:

— Кто пустил? А ну вон отсюда немедленно!

Из-за моей спины выбежала Арделия и хотела броситься в ноги таргине, но была отброшена мощнейшим ментальным ударом и рухнула на пол без сознания. Волна магического воздействия накатилась и на меня. Если бы я не держал на руках Молли, то, скорее всего, уже валялся на полу, как и ее мать, но боязнь уронить девочку не дала мне упасть. Уже через мгновение я взял себя в руки и нанес ответный ментальный удар. Таргиню сбило с ног, прямо в бассейн к голой матроне. Раздался дикий визг, и я от неожиданности ослабил свою атаку. Нара вынырнула из воды, и снова на нас обрушился водопад Силы. Меня потащило назад, как мощным потоком ветра, я шаг за шагом начал отступать к двери.

Первый, которому досталось меньше всего, положил метатель на пол и с воплем бросился к вылезшей из бассейна таргине. Шаманка перенесла всю свою магическую Силу на несчастного шака, и его буквально переломило пополам, словно от удара кувалдой в живот. Первого опрокинуло на спину, и он, выгнувшись, затих рядом с Арделией. Нара подняла руки над головой и приготовилась нанести завершающий смертельный удар, но вдруг ее повело в сторону. Ноги шаманки заплелись, и она сбила на землю котел, висящий над очагом, кипящее варево залило огонь и потекло в бассейн. Голая матрона пробкой вылетела из воды и с воплями убежала из зала. Таргиня на коленях поползла к шаку и, прижав его бездыханное тело к груди, завыла, как умирающий зверь. Ее вой перерывался рыданиями и бессвязными словами, из которых я смог разобрать только одно слово — «сынок».

В зал ворвался Тузик, шерсть на нем стояла дыбом и светилась голубыми искрами. Утробное рычание малхуса наводило ужас. Тузик, встав между мной и таргиней, начал медленно надвигаться на видящую.

С момента «радушной» встречи с таргиней Нарой прошло уже три дня. Я сидел, развалившись, в удобном деревянном кресле, завернутый в простыню, и пил травяной чай, приготовленный шаманкой. После водных процедур тело было ватным и невесомым. Напротив меня сидел Первый, который пытался отбиться от настойчивых попыток таргини в шестой раз за день накормить его.

— Мама, я больше не могу, я сейчас лопну, — канючил Первый, уворачиваясь от очередной ложки с каким-то деликатесом.