— Теперь пусть боятся нас! — громко выкрикнула она в вышину горного воздуха и впервые за поход повеселела.

Поехали по пыльной дороге, ни от кого не скрываясь и остановились только под вечер, у небольшого селения, со странными подземными домами, будто огромными норами, жители которого, ещё издали завидев конный отряд, даже не став разбираться кто это такие, попрятались под землю и тщательно за конопатились.

Зарине, подъехав к земляным жилищам, для приличия немного покликала хозяев или хотя бы старшего какого-нибудь, но не видя признаков гостеприимства, предупредительно отогнав Кайсая подальше, чтоб не зацепило, шандарахнула Славой «по площадям». Всюду послышалось шуршание, приглушённый грохот и вот уже из нор поползли грязные и бедно одетые мужчины и юноши.

Кайсай не слышал, какие она им там права качала, лишь издали наблюдая, за ползающими в пыли силуэтами. Он мог бы не отъезжать, но Зарине до сих пор не знала, что у «суженного» от неё, защита имеется, а рыжий, не спешил с ней этим делиться, каким-то спинным мозгом чувствуя, что это её незнание, может очень ему помочь в будущем, а может и жизнь спасти. От этой гадины он ожидал, всё что угодно.

Заночевали здесь же, а дальше путешествие пошло значительно быстрее. Выведав у местных жителей ситуацию в долине, которые оказались подвластными работниками одного из приближённых её отца, она погнала отряд быстрой рысью, мотивируя это тем, что во круге всё спокойно, потому, что отец со своей армией, как она и ожидала, в данный момент отдыхает в стране. Поэтому, все шальные и залётные с большой дороги, хвосты поприжимали и подальше в горы подались, лишь бы на глаза царю и его людям не показываться, а воины их не тронут потому, что они теперь, вроде бы, как свои.

На всём протяжении их скачки по долине, встречные шарахались от их отряда, как от чумных. Даже бросая свои странные двухколёсные повозки, гружённые всяким добром и со всех ног убегая подальше от дороги, если не где было спрятаться, а иногда, даже там, где спрятаться было можно, всё равно убегающие не прятались, а улепётывали куда глаза глядят.

Пару раз на их пути встречался отряд воинов. Один раз, в десять человек, шедших пешим порядком, со щитами и длинными пиками, второй раз, конный разъезд, но всего в количестве пяти наездников. Судя по одёжке, один из конных, по крайней мере, был знатного рода, но и первые и вторые, лишь завидев отряд боевых дев, разом кидались в сторону от дороги.

Правда, в отличии от мирного населения, не бежали со всех ног, а отступив в сторону, останавливались и напряжённо ощетинившись оружием, наблюдали за проезжающими и как только видели, что «мужерезки» спокойно проезжали мимо, тут же возвращались обратно на проторённую дорогу.

Кроме бедных селений и временных построек, отряд проехал два больших и очень необычных поселения местного народа, которые девы назвали городами. Кайсаю никогда раньше не приходилось видеть такого большого скопления вместе проживающих людей, да, и таких каменных зданий, построенных на века, ему так же не приходилось видеть.

Оба города их встретили всеобщей паникой и наглухо закрытыми воротами, но узнав, что имеют дело с дочерью самого царя Тиграна, настороженно и с опаской, ворота всё же открывали. При этом, на хозяев этих городов, Кайсай без слёз смотреть не мог. Эти жалкие подобия воинов, даже и при оружии, вызывали у него приступ брезгливого омерзения, но вместе с тем, каждый раз повышая чувство собственной значимости и превосходства. Это ж как тут всех степь запугала и какие у неё, родимой, оказывается длинные руки.

За день до окончания пути, как объявила знающая эти места Гюрза, с левой стороны дороги, искусственные посадки сменились привычной дикой степью с густой зелёной травой, даже не смотря на конец лета. На этом природном и привычном глазу ковре, паслось огромное количество коней.

С неподдельным восторгом взглянув на первую же группу, стоящих и щиплющих травку животных, Кайсай с изумлением опознал в них породу, на которой разъезжал Шахран и чьим конём, все ордынцы, так завистливо восхищались.

Чувство восторга, через некоторое время сменилось удручающим ощущением подавленности. Он подумал, что если все кони персидской армии такие, то это очень плохо. Это значит, что конница Куруша, быстрее степной, по крайней мере, на ровном месте, а если учесть, что подобное чудо разводится в горах, то и среди этих нагромождений скал они превзойдут орду по скорости.

Табуны охраняли конные воины и в достаточно большой количестве. Уже некоторое время спустя, как их отряд поехал вдоль пастбищ, девы были вынуждены остановиться, потому, что были кружены не менее, чем сотней вооружённых конников. Воины, все как на подбор были молоды и безбороды.

Зарине, фальшиво улыбаясь, выехала вперёд, потихоньку распуская вокруг себя свою смертоносную, пакостливую Славу. Напряжённые воины, почти тут же расслабились и как один, заулыбались в ответ.

— Кто старший? — поинтересовалась обворожительная «змеюга», снимая с головы длинную войлочную шапку, высвобождая пышную, кудрявую шевелюру чёрных, как смол волос.

Этот жест, окончательно добил вражескую кавалерию и стоящие на её пути, даже принялись расступаться, освобождая дорогу, но Зарине не тронулась с места, а лишь повторила вопрос, продолжая обворожительно улыбаться и медленно осматривать собравшихся вокруг.

Старший, оказался не перед ней, а несколько в стороне. Единственный бородатый, но тем не менее, тоже вполне молодой воин, хотя его вычислить из общей массы можно было сразу, только по одному его богатому одеянию. Тем не менее, он, как и окружающие его пацаны, «плыл» под действием колдовства, не хуже последних.

— Я старший, госпожа, — гнусаво залебезил богато одетый воин, расталкивая молодёжь и выступая пред ясны очи, прекрасной повелительницы, — меня зовут Арварни. Я сотник клана Сеекенов. Рад приветствовать Вас на нашей земле.

— А я — Зарине, — по девичьи кокетливо представилась чернявая, будто она не замужняя баба и царская дочь, а кутырка несмышлёная.

Но тут же, сменив детскую непосредственность на повелительный тон правительницы, добавила, прибавляя при этом свою «прибивалку» Славой, — дочь царя Тиграна из рода Ервандидов. Пошли кого-нибудь к отцу. Пусть встречает свою любимую дочь.

Глаза Арварни распахнулись в изумлении. Челюсть отпала на грудь, и он ни с того, ни с сего, лихо спрыгнув с коня, бухнулся на колени, припав лбом к земле. Вся его кавалерия, тут же последовала его примеру.

— Ты не услышал меня, Арварни? — ещё более леденящим тоном поинтересовалась чёрная колдунья.

— О, да, госпожа, — чуть ли не шёпотом, с блаженным придыханием, протянул воин, — я сам поскачу в крепость, чтобы передать эту великую весть повелителю.

— Ну, так, вперёд, — рявкнула разошедшаяся Зарине, совсем перестав улыбаться и обращаясь уже ко всему остальному окружению, скомандовала, — а вы, за дело! Нечего тут, топтаться.

Мгновение и всех, как сдуло единым порывом. Бородач, во всю прыть ускакал, пыля клубами мутной взвеси в воздухе, которая, тут же относилась в сторону лёгким ветерком. Молодняк, отринул к табунам, где застыл, не то в испуге, не то в недоумении, собираясь небольшими кучками и в явно неадекватном состоянии, лихорадочно ища ответ на вопрос, что это было.

Зарине, сняла свою «прибивалку» и только сейчас, вдруг, вспомнила о Кайсае. Она оглянулась и увидела, как тот, обхватив шею своего коня, уткнулся лицом в его гриву.

— Прости, — сказала она сухо, — забыла про тебя.

После чего, снисходительно отвернулась и скомандовала привал.

Кайсай ничего ей не ответил. Он обнимал шею Васа и сознательно спрятавшись от «любимой» за массивным телом скакуна, расслабленно улыбался, но всем видом при этом, показывая, как ему было плохо. Артист.

Обустраиваться на привал не стали, а лишь скинув мешки с заводных лошадей, расположились на мягких поклажах и стали ждать, отпустив своих животных пастись.

В скором времени, предстояло самое важное. Встреча с самим царём армянской сатрапии великой персидской империи. Если честно, то никто не знал, как она пройдёт и чем закончится, и в первую очередь, не знала сама Зарине.