Такое чувство, будто я стою на одинокой скале в океане и со всех сторон на меня накатывают гигантские волны. Ещё чуть-чуть и быть мне раздавленным, перемолотым стихией.

– Заходи парень, садись, разговор серьезным будет, – указал полковник на стул.

Меня он позвал спустя два дня после нападения на обоз. Я эти дни гонял своих людей, поднял новичков выше десятого уровня и перестал за них бояться, что они от любого сквозняка погибнут. Пообещал им, что когда возьмут двадцатый уровень, то выдам увольнительную и возможность сгонять в ближайший город, чтобы отдохнуть и выпустить пар. Полковник же, если верить интуиции, созрел для серьезного разговора, так что не врет помолодевший вояка. Где-то там наверху наконец-то разобрались, что со мной делать и сейчас начнут выдвигать требования.

– Там наверху решили, что от тебя хотят, – сказал мужик, смотря мне в глаза.

– Внимательно слушаю, – усмехнулся я, зная, что откажусь от большинства их требований точно.

– Нам нужны стихии, – не стал ходить вокруг да около полковник, – У тебя их четыре. Ты единственный мастер земле.

– Нет.

– Что нет? – нахмурился он недобро, – Сразу отказываешься?

– Я не буду усиливать вас. Могу принять людей в свой клан, что и собираюсь сделать.

– Ясно, по-хорошему ты не хочешь, – вздохнул он, тарабаня пальцами по столу, – Ладно, давай на чистоту. Твой друг, аналитик который, уже дал мне расклады о наших переговорах и последствиях. Да и без него у меня хватает информации о твоих возможностей, так что я понимаю опрометчивость войны с тобой.

– Похвальная благоразумность.

– Это понимаю я, который сидит здесь, на передовой. Но там, – указал он куда-то наверх, – не понимают. Ты просто один из. Боевая единица, которая мутит воду и мешает остальным.

– Я это уже слышал. Ещё я уникальный мастер, как вы сами сказали. Единственный в своём роде. Тот, кто может спасти ваши задницы, если к нам заявится кто-то действительно серьезный.

– Верно, – кивнул полковник, задумчиво смотря на меня. – От тебя хотят инициацию стихий, боевые вылазки, разведку и создание артефактов.

– Никогда не сомневался в размере аппетитов тех, кто у власти.

– Не ёрничай, тема серьезная.

– Чужих для себя людей я обращать не буду. Как не просите. Буду принимать к себе в клан, с принесением клятвы. Считайте, что мы будем как компания подрядчик. К нам можно обратиться и заказать услуги.

– Государство присутствует во всех крупных компаниях, парень. Никто тебе не позволит быть самому по себе.

– Вы задали откровенный формат разговора, полковник. Как именно собираетесь мне помешать? Натравите искателей? Пустая трата человеческих ресурсов. Сбросите бомбу? Так я переживу. Надавите на моих людей? Так я тоже давить умею.

– Иван дал девяносто девять процентов, что ты пойдешь мстить в случае чего.

– И он прав. Я хочу дружить, но вы сами предлагаете то, что делает дружбу невозможной.

– Ты не понимаешь всю важность происходящего. На кону стоит судьба государства. Да ладно мы, всего мира!

– Угу. То-то все страны объединились и действует сообща. Конечно же никто не тянет одеяло на себя. Не прикрывайтесь высокими идеалами, когда ведете речь о банальной борьбе за власть.

– Много-то ты понимаешь.

– Ну видимо что-то понимаю.

Я и правда раньше никогда не задумывался о таких вещах, как что такое природа конфликта. Сейчас же я видел взаимосвязи и расстановку сил. Наш с полковником конфликт состоял в том, что мы хотели разного. Он сделать меня зависимым, получить верный инструмент для достижения своих целей. Не скажу, что его цели так уж плохи. Речь идет и правда о жизнях людей, выживание страны, мирном сне простых граждан. Я понимал и признавал важность того, что делают военные. Признавал то, что им очень нелегко. Но также я признавал свои интересы, которые стремились совсем в другую сторону. К независимости. Причем я не считал, что мои цели противоречат безопасности страны, как раз наоборот. Если я смогу развить клан до высокого уровня, то государство получит верного союзника. Но они не хотят сотрудничать, они хотят доминировать. Что, опять же, вполне здравая позиция для целого государства и тех, кто им руководит.

Конфликт не сводился к тому, что наши цели противоречат друг к другу. Если ты хочешь кого-то подчинить, то у тебя должен быть соответствующий рычаг. Запугать, пригрозить, подкупить или вдохновить высокими идеями – это всего лишь частности, описывающие наличие рычага.

Политикам наверху очень хотелось надавить на меня. Заставить им служить. Но они сидели где-то там, далеко отсюда. У них нет уровней, они не убивают каждый день, они обычные люди. Полковник же находится здесь. Он в живую видел, что могут боевые искатели высоких уровней. Он знает, что у него нет гарантированных рычагов, как прижать меня.

Окей, пошлёт он команду зачистки, и что дальше? Аналитик выдаёт большую вероятность провала. Здравый смысл тоже подсказывает, что ничего хорошего не будет. Так какой резон? Нападение на меня это перечеркивание любых шансов на сотрудничество. Что я сделаю в ответ – да я и сам толком не знаю. Но ситуация заставляет думать и искать выходы. Я могу уйти под руку к другому государству. Предложить мне найдется что. Я могу уйти в другой мир и продолжить там прокачку. Нет особой разницы, с какой стороны какой грани мы сидим относительно перекрестка. Главное, чтобы сам перекресток был недалеко.

В конце концов, я могу накинуть невидимость, отправиться в гости к любому политику, будь-то президент или кто-то ещё. И что они мне сделают? Ничего. Современные системы слежения ничего не стоят против пятидесятого ранга.

– Полковник, – взял я слово, потому что мужчина замолчал и что-то напряженно обдумывал, – Давайте говорить, как взрослые люди. Вы можете мне угрожать. Я тоже могу. Но разве это принесет какую-то пользу? Надеюсь, вы понимаете, что нет. Если это не понимает ваше начальство, я могу устроить демонстрацию. Любую. В гости заглянуть к кому-нибудь… Или устроить ряд спаррингов против сильнейших команд в вашем наличие. Снимите это на видео, отдайте на анализ, сделайте выводы. Пусть ваше начальство увидит, насколько лучше со мной дружить.

Про то, что даже против боевого отряда я покажу лишь малую часть своих возможностей и что на самом деле моя опасность в десятки раз выше, я говорить не стал.

– Не нравится этот вариант – предложите свои. Всех подряд я обращать не буду. Зачем мне создавать себе проблемы в будущем? Не вижу причин. Буду принимать в клан. Если вы опять хотите что-то сказать о благе страны, так не надо этого лицемерия. Членство в моем клане никак благо страны не нарушает, а наоборот, усиливает. Вопрос лишь в том, кто и кому подчиняться будет. Это вас беспокоит, а не какое-то абстрактное благо. Можем с вами обсудить, на каких условиях возможно сотрудничество между нами. Что касается остальных пунктов – это тоже вопрос сотрудничества. Предложите достойную оплату и, я уверен, мы с вами договоримся.

От полковника я вышел слегка недовольным. Договориться и достигнуть чего-то конкретного не получилось. Плохо, очень плохо. Мне скоро уходить, время на исходе, а оставлять своих людей, подвешенными в политической неизвестности не хочется.

Выйдя из здания, я улетел в небо, накинул на себя невидимость и вернулся в кабинет полковника. Тот как раз вышел на связь с кем-то из своего начальства. Разговор у них вышел… Не в мою пользу, скажем так. Полковник озвучил, что я на контакт не иду и людей инициировать не собираюсь. Честно сказал, что давление на меня опасно и не преминул добавить, что я угрожал заявиться к тем, кто выступит против меня.

В ответ полковника отчитали, что у него здесь бардак и потребовали решить проблему. Положив трубку, мужчина долго молчал, пока его не отвлек секретарь. Я же отправился по своим делам. Нужно продолжать готовить людей.