Тряхнуло. Прислушался к звукам. Я в машине. Или скорее в грузовике. Вот его и тряхнуло. Понятно, откуда эти шумы, постукивания и гул работающего мотора.

Постепенно чувства вернулись в полной мере. Это был действительно грузовик. Левый глаз полностью разлепился и я огляделся. Здесь сидели трое мужчин. Искатели, если судить по тому, что я вижу уровни. Ещё рядом лежали другие пленники. Я увидел, что один из них Герман. Хотя трудно было узнать воина в этом окровавленном мужчине.

– Эй, он очнулся! – внезапно раздался голос рядом. Меня заметили.

– Выруби его.

Что? Выруби? Стойте… Не успел я додумать эту мысль, как получил удар и снова отправился во тьму.

В следующий раз я очнулся резко. Так утопающий выныривает из водной глубины, когда уже и не надеялся увидеть свет.

Первое ощущение – чем-то воняет. Рядом стоял крупный мужчина в белом халате и в руках у него была… Ватка.

– Как себя чувствуете, молодой человек? – участливо спросил он, внимательно разглядывая меня.

– Дерьмово.

– Что же вы, в таком возрасте и ругаться. – покачал он осуждающе головой.

Я промолчал, оглядываясь по сторонам. Это обычный человек, не искатель, плевать на него, сейчас другое интересует. Где я нахожусь и чем мне это грозит. Врач ещё пару секунд посмотрел, а потом ушел.

Ему на смену пришел другой человек. Чувствовалось, что он гораздо опаснее, хотя вел себя вроде спокойно. В руках папка, с нею он прошел к столу, за которым я себя обнаружил, положил бумаги аккуратно и уставился на меня.

– Имя, фамилия, отчество, возраст.

– Что?

– Как звать тебя, парень? Вот что.

Голос спокойный, чуть скучающий. Можно было бы расслабиться, только вот сижу я в наручниках, прикованный к металлическому стулу, что холодит руки.

– Где я?

– Там, где не ты задаешь вопросы, а тебе, – спокойно поправил меня мужчина. – Имя, фамилия, отчество, возраст.

– Где я? – упрямо продолжил гнуть я свою линию.

В воздухе повисло напряжение. Оно стало ощутимо плотнее и словно сдавливало.

– Парень, ты ведь не хочешь меня заставить выбивать из тебя информацию? Поверь, не хочешь.

– И что вы сделаете? Будете бить? Пытать? Вот так вот невиновного человека?

– Почему же невиновного? Напомнить, где тебя взяли? Рядом с гранью. Что приравнивается к преступлению против государства.

– Чего?

– Того. Плохи твои дела. Так что не усугубляй. Как звать? – голос его изменился, стал тверже. А я ощутил страх.

– Эрнест.

– Вот, хорошо. Как ты себя чувствуешь, Эрнест? Может тебе воды? – голос потеплел.

– Было бы неплохо, – согласился я настороженно.

– Хорошо. Одну минуту и принесут.

Мужчина остался на месте, ничего не делал, но вскоре, меньше, чем через минуту, действительно принесли стакан воды. К которому я жадно присосался и выпил до дна. Стакан был маленький и утолил лишь меньшую часть жажды.

– Можно ещё?

– Можно, – добродушно улыбнулся мужчина. – Только сначала на вопросы ответь, – а вот и правила игры обозначил, – Фамилия, отчество, возраст?

Я позвонил себе поиграть в гляделки. Но потом сдался. Назвал и фамилию, и отчество, и возраст. Мне выдали воды. Теперь большой стакан и дали напиться в волю. Тело ответило благодарностью.

– Что ты знаешь о целителе, в чьей команде был? – последовал следующий вопрос.

– Ничего.

– Плохой ответ.

– Я правда ничего не знаю. Даже имени. Загадочная личность.

– Как часто вы ходили за грань?

– Это был второй поход, – нагло вру.

– Как познакомился с целителем? – вопросы сыпались один за другим.

– Случайно. Видел, как он исцеляет людей у метро. – не вижу смысла скрывать именно эту информацию.

– А сам что там делал?

– Прогуливался мимо.

Мужчина хмыкнул, а дальше встал и вышел из помещения. Чтобы вернуться через пятнадцать минут подготовленным. В том плане, что теперь он знал обо мне многое. Где живу, где учусь, что близкие погибли и я совсем один. Оперативность меня удивила и показала, как я попал.

Посыпались новые вопросы. Как получил способности, что умею, что знаю. Добрались и до прошлой попытки сотрудничать.

– Куда ты делся, когда зачищали грань воздуха?

– Меня засосало за грань, а потом выбросило обратно. Я был потрепанным, плохо помню, как спускался. Никто не встретил, ну я и покинул здание, а потом вернулся домой.

– Странно, очень странно. Случайно прошел незамеченным через камеры и пост охраны. Врешь ты парень, много врешь. Плохо это. А ещё не захотел сотрудничать в прошлый раз, это говорит не в твою пользу.

Сказано это было так, что у меня по спине холодные мурашки пробежали.

Допрос длился часа три. А может и больше. Часов у меня нет. Беседа вышла странной. Мужчина перепрыгивал с одной темы на другую, уводил в сторону, потом резко возвращался и так много раз. Учитывая, что я и так паршиво себя чувствовал, этот разговор, когда я пытался утаить важную информацию, выматывал похлеще любого сражения.

А ещё это напоминало фарс. В какой-то момент я и сам осознал, что мои попытки скрыть подробности выглядят убого. Сам же путаюсь в своих же показаниях, да и по мимике, уверен, всё видно и очевидно.

Не удивлюсь, если сейчас через камеры меня внимательно изучают, составляют психологический портрет и просчитывают линию поведения. А ещё отслеживают, где я вру, а где говорю правду. Ведь ложь – это тоже ответ, который многое даст понять. И почему я достаточно умный, чтобы это понимать, но не достаточно, чтобы врать убедительнее?

– А можно мне еды? И в туалет? – прервал я очередную порцию вопросов.

– Хм… – поджал губы мужчина.

Думал, что откажут, но нет, согласились. Мужчина вышел из помещения, следом вошли двое солдат в форме и отконвоировали меня до туалета. Единственное, что я увидел – это голые стены.

Через минут пятнадцать тишины, после того, как меня вернули обратно в комнату для допроса, принесли еду. Ничего выдающегося, обычный бутерброд, с куском сыра и колбасы. Еда выглядела странно и рвала шаблон. Как поел, то заковали обратно в наручники, которые любезно сняли на время справления нужды в туалете и обеда.

Часа два просидел в одиночестве, а потом вернулся мужчина, что устраивал допрос. Да не один, а с… Мартой!

Не знаю, что в тот момент мне помогло удержать челюсть на месте и не уронить её на пол. Я сделал вид, что всё нормально, насколько это можно. Лишь отметил, что её глаза блеснули, это именно она, но не подает вида, что знает меня.

Мужчина кивнул на меня, и девушка прошла вперед. Встала за спиной и положила руки на плечи.

А следом в голове родилась мысль.

Нужно ей подыграть.

Мысль логичная, но я знал, что она чужая. Наверное, девушку взяли в оборот. Она хотела сбежать, но не успела, её вычисли, поймали, а дальше договорились на сотрудничество. Теперь она помогает обрабатывать искателей, которых сейчас массово ловят и отвозят на специальную базу, где держат, как в тюрьме, пока не решат, что делать с ними. Что мы знакомы никто не знает, поэтому, если хочу жить долго и счастливо, надо взять себя в руки и подыграть.

Это были не мои мысли. Марта стояла за спиной, делала вид, что сканирует меня, а на самом деле проясняла, что тут происходит. Над ней строгий контроль. Куратор искатель с прокачанной волей и защитой от ментальных воздействий, который её постоянно контролирует. Ещё есть проверки на детекторе, но их она научилась обходить, так что сможет скрыть подробности.

Дальше возникла мысль, что нужно Марте открыться и показать, что со мной происходило. Скрывать смысла нет, она всё равно вытащит, а если не получится, ей никто не поверит. До этого таких прецедентов не было.

Я сидел пришибленный, немного хрипел, ощущая, как в голове у меня копошатся. Это тоже мысль возникла, что нужно вести себя именно так. Давать привычный образ, как реагирует те, кто сталкивается с глубоким сканированием. К которому редко, но прибегали. Обычно хватало того, что Марта стоит за дверью и читает людей оттуда.