— Это одеяние тебе совсем не подходит.

И тут Се Лянь наконец вспомнил, что Божество парчовых одежд всё ещё на нём!

Тёмная тварь приняла вид белого монашеского халата, однако её присутствие не укрылось от Цзюнь У. Оглядев принца, тот вздохнул.

— Никак не хочешь меня слушаться. Опять выбегал проказничать?

Се Лянь беспокойно смотрел на него, как вдруг взгляд принца переместился к столу, на котором лежала красивая подарочная коробка, открытая. А внутри виднелось несколько кочанов капусты, картофелин и редисок.

Значит, Повелительница Дождя позвала Цзюнь У под предлогом, что забыла передать ему гостинцев из своей деревни…

За спиной Цзюнь У отодвинулся край полога, из-за которого, не привлекая внимания, выглянул проявивший свою сущность Хуа Чэн. Он встретился взглядом с принцем и медленно положил ладонь на рукоять сабли, висящей у него на поясе, будто размышляя, не напасть ли прямо сейчас.

Но Се Лянь счёл момент неудачным и, делая вид, что отказывается разговаривать с Цзюнь У, покачал головой.

Цзюнь У задал другой вопрос:

— Где ты спрятал Линвэнь?

Разумеется, принц не мог выдать Линвэнь. Увидев её, даже не придётся спрашивать, что случилось, достаточно взглянуть на неваляшку, и легко догадаться, что Хуа Чэн наверняка в столице бессмертных.

В то же время Се Ляня посетили сомнения… неужели Цзюнь У правда нисколько не подозревает, что Хуа Чэн действительно уже здесь?

И вдруг Цзюнь У произнёс:

— Сяньлэ, твоё лицо как будто говорит мне… что-то не так. И в чём же подвох? Неужели, кроме Божества парчовых одежд, ты прячешь здесь кого-то ещё?

Выражение лица Се Ляня нисколько не изменилось. Просто Цзюнь У и правда… знал его как свои пять пальцев.

Обменявшись молчаливым взглядом с Хуа Чэном за спиной Цзюнь У, Се Лянь привёл эмоции в порядок и спокойно ответил:

— Можете думать, что хотите, всё равно никто из нас сейчас не способен выйти отсюда, а я не могу ничего сделать. Занимайтесь тем, что приносит вам радость, почтеннейший. — Принц улёгся обратно, накрываясь одеялом с головой.

А Цзюнь У развернулся и принялся неспешным шагом обходить дворец Сяньлэ в поисках. Неторопливо всё осмотрев, он ничего не обнаружил, затем, подумав, всё же приблизился к тому самому пологу и протянул руку.

Однако, отдёрнув полог, не увидел перед собой ничего, кроме пустоты. Постояв так мгновение, Цзюнь У опустил занавесь и вновь вернулся к столу. А подвешенное в воздухе сердце Се Ляня всё никак не опускалось.

Под одеялом Хуа Чэн лежал рядом с ним, их лица оказались совсем близко, прямо друг напротив друга. Сердце Се Ляня стучало как бешеное, он весь напрягся струной, а Хуа Чэн улыбнулся и одними губами произнёс: «Ваше Высочество, не бойся».

Стоило Цзюнь У повернуться, и Хуа Чэн осторожно опустил полог, а когда тот ушёл, демон так же осторожно и бесшумно прошмыгнул к кровати принца. Се Лянь одним движением затащил его на кровать и затолкал под одеяло, и только Хуа Чэн устроился рядом, Цзюнь У развернулся к ним опять.

Момент был выбран подобно небесной ткани без швов — не придраться, к тому же расположение получилось столь удачным, что кроме скомканного как попало одеяла Цзюнь У не увидел ничего необычного.

В конце концов он обратился к принцу:

— Сяньлэ, довольно спать, всё равно уснуть у тебя не получится. Поднимайся, идём со мной.

Вообще-то Се Лянь хотел бы так и лежать в постели, не вставая, но боялся, что Цзюнь У снова подойдёт и сдёрнет с него одеяло, так что пришлось неторопливо спуститься с кровати, оставив у подушки синего неваляшку из рукава.

Цзюнь У тем временем уже вышел из его спальных покоев, и Се Лянь обернулся, посмотрев на Хуа Чэна, который тоже встал и с мрачным взглядом приблизился к нему. Принц тут же замахал руками, как бы говоря, чтобы тот ни в коем случае не раскрывал себя и что всё будет в порядке.

Цзюнь У снаружи позвал:

— В чём дело, ты не идёшь? Что там такое в твоей кровати, раз ты так не хочешь её покинуть?

Се Лянь вернулся к столу, взял коробку с дарами Повелительницы Дождя, вышел из комнаты, закрыв за собой дверь, достал из коробки редиску, откусил кусок и преспокойно заявил:

— Ничего. Мне что, уже и проголодаться нельзя?

Бросив взгляд на редис в его руке, Цзюнь У мягко ответил:

— Если тебе нравится, у меня во дворце есть ещё, как-нибудь пришлю тебе.

Они прошли несколько улиц, когда издалека послышались громкие выкрики.

— Ха-ха-ха! Фэн Синь! Ах ты псина! Моё Превосходительство Князь Демонов попирает ногами твой дворец, как тебе?! Как тебе такое?! Выходи, побей меня! Ха-ха-ха!

Снова Ци Жун!

Подходя ближе, принц заметил, что все золотые дворцы в округе подверглись надругательству со стороны Ци Жуна — повсюду виднелись огромные уродливые надписи «Здесь был такой-то». А Ци Жун ещё и забрался на крышу и принялся отрывать черепицу, бахвалясь перед запертым во дворце небожителем. Гуцзы при этом обиженно стоял рядом, всё порываясь заговорить, но молчал.

Сейчас Ци Жун скакал по крыше дворца Наньяна, то есть Фэн Синя. Последнего занимали иные думы, и он не удостаивал Ци Жуна вниманием, тогда демон, не дождавшись ответа, от скуки пошёл точно так же безобразничать над дворцом Му Цина. Однако и там ничего кроме закатившихся глаз не добился, потому от злости подпрыгнул, прыгал, прыгал, и допрыгался до дворца Цюань Ичжэня. Но там не успел и рта раскрыть, как огромная кудрявая статуя пробила крышу и ударила Ци Жуна с такой силой, что тот свалился с дворца вниз головой. Оказывается, разгневанный Цюань Ичжэнь воспользовался собственной статуей как оружием и метнул её в Ци Жуна. Гуцзы перепуганно выглянул с козырька крыши:

— Отец! Ты в порядке?

Ци Жун в гневе завопил:

— Цюань Ичжэнь, бесстыжий тупица! Как ты посмел использовать против меня столь подлый скрытый приём?!

Гуцзы, подумав, ничего не понял, поэтому спросил:

— Отец, а какой подлый приём он использовал?

Ведь Цюань Ичжэнь весьма открыто бросил в него собственную статую!

Ци Жун разразился бранью:

— Глупый сын! Если он меня побил, не важно, какой приём использовал, — любой считается подлым! Иначе разве у него получилось бы одолеть меня, твоего папашу?!

— Ооо… — протянул Гуцзы.

Се Лянь невольно закрыл лицо рукой, ведь что ни говори, а Ци Жун приходился ему двоюродным братом. Цзюнь У остановился и позвал:

— Лазурный демон.

На лице Ци Жуна при звуках этого голоса мелькнул страх, он поднялся и с опаской обернулся, судя по виду, явно боялся Цзюнь У. И конечно же, оба они — «отец и сын» — заметили Се Ляня.

— Мусорный даочжан-гэгэ! — радостно вскрикнул Гуцзы.

Ци Жун же злобно усмехнулся:

— Ой! Кто это там? Это ведь мой царственный братец!

Се Лянь не собирался обращать на него внимание, но тот вновь взялся безобразничать, подскочил к принцу и, вышагивая вокруг него, с насмешкой заговорил:

— Ты ведь раньше так задирал нос, опираясь сразу на две горы! Ни во что меня не ставил, почему же теперь, словно бездомная псина, струсил?

Се Лянь с удивлением подумал: «Две горы»? Но тут же понял, что одной горой Ци Жун назвал Хуа Чэна, другой — Цзюнь У. Бросив взгляд на последнего, принц невольно ощутил смесь различных чувств и вспомнил, как когда-то давно спрашивал Хуа Чэна, что демон думает о небесном Владыке. И тогда Хуа Чэн ответил, что Цзюнь У наверняка ненавидит принца.

Ци Жун не замолкал:

— Хе-хе-хе, раньше ты полагался на паршивого пса Хуа Чэна, который подпирал тебя сзади. Ты всячески нападал на меня исподтишка и норовил воткнуть нож в спину, а ведь я ещё с тобой не поквитался! Ну зато теперь кое-кто другой сделал это за меня. Вот уж поистине Небеса милостивы и справедливы!

Цзюнь У спокойно произнёс:

— Лазурный демон, перестань докучать Сяньлэ ненужными разговорами. Можешь выпустить своих подопечных.

Ци Жун, конечно, за спиной всячески поливал Цзюнь У грязью, но оказавшись перед ним, понуро поджал хвост. И хотя на лице его было написано нежелание повиноваться, без лишних слов Ци Жун запрыгнул на крышу, схватил Гуцзы и был таков.