Се Лянь почувствовал себя неловко.

— Ну… честно говоря, я лишь после узнал, что дело имеет отношение к генералу Пэю. Тогда Сюань Цзи жаждала крови, а с нами отправилось так много людей, что уже не было времени размышлять, чей гнев я на себя навлеку. Стрелу, что уже на тетиве, нельзя не выпустить.

Хуа Чэн мягко улыбнулся:

— Гэгэ, это и был сделанный тобой выбор. — И продолжил считать: — Второе событие — появление в монастыре Водных каштанов пустого сосуда в облике монаха, который выманил тебя в Крепость Баньюэ. Не будем выяснять, кто его послал, давай лучше вспомним, каковы были последствия.

— Младшего генерала Пэя сослали с Небес, «отрезав» генералу Пэю его «правую руку».

— Гэгэ, видишь, в результате ты помог ему значительно ослабить мощь генерала Пэя, а сам окончательно попал к тому в немилость. Ему не пришлось даже выходить на сцену, вся вина свалилась на тебя, а ты ещё и остался благодарен ему.

Се Лянь оторопело промолчал, а Хуа Чэн добавил:

— Если я не ошибаюсь, за эти восемьсот лет он частенько наблюдал за тобой. Боюсь, он также знал и о том, что ты служил советником государства Юнъань и обучал Лан Цяньцю, но всё же отправил вас исполнить его поручение вместе. На мой взгляд, никаких добрых намерений он этим не преследовал.

Советник поразился:

— Погодите… Ваше Высочество, вы служили советником в государстве Юнъань? И обучали Лан Цяньцю?

Се Лянь утвердительно хмыкнул.

— Вы и есть советник Фан Синь???

— Да… что-то не так? — Се Лянь вкратце рассказал о произошедшем.

Советник произнёс:

— Думаю, узнай он об этом ещё тогда, наверняка ужасно разгневался бы на вас.

Хуа Чэн продолжал:

— Гэгэ, изначально в инцидент с Божком-пустословом ты впутываться не собирался, но тебя всё же затянули, к счастью, не слишком глубоко. Несколько сотен рыбаков попали в тот ураган на Южном море не из-за Черновода, но и не по вине Ши Уду. Кто, кроме них, обладал достаточной силой, чтобы сотворить такое?

Выстроив все события в ряд, Се Лянь наконец осознал, что каждый его шаг после вознесения, похоже, был сделан под пристальным наблюдением, а то и с подачи Цзюнь У.

Хуа Чэн, скрестив руки на груди, сказал:

— Полагаю, он делал это всё, с одной стороны, из тех же странных побуждений — непрерывно посылал тебе испытания, чтобы проверить, что же ты выберешь, по какому пойдёшь пути, ожидая, что ты всё-таки ступишь на уготованную им тебе тропинку. С другой стороны, боюсь, таким образом он использовал тебя как оружие, чтобы ослабить мощь других божеств. Прошлое поколение небесных чиновников наверняка оставило крайне мрачный след в его душе, что заставляло его сохранять постоянную бдительность и требовать абсолютного подчинения от всех вокруг. Он не позволял никому стать угрозой для своего положения и своей силы, не мог позволить остальным догнать его. И ещё, я вот подумал…

Се Лянь тоже погрузился в размышления и спросил:

— О чём?

— Неужели он правда ничего не знал о замене судьбы, произведённой Ши Уду для Ши Цинсюаня, и о том, что Черновод затесался шпионом в чертоги Верхних Небес?

Принц как раз и сам подумал именно об этом.

Разве мог сидящий выше всех Цзюнь У оставаться в неведении относительно всего происходящего? Весьма маловероятно.

Он имел доступ ко всем свиткам и документам, проходящим через дворец Линвэнь, мог в любой момент их проверить. И если где-то закралась подделка, неужели он не заподозрил бы неладное?

Повелитель Вод, совершив столь серьёзное преступление, сумел столько лет держать всё в тайне и жить в полном благополучии. Лишь когда его действия в чертогах Верхних Небес вышли за рамки дозволенного, вся правда выплыла наружу.

— Возможно, — предположил Хуа Чэн, — он с самого начала что-то подозревал, но тогда положение Повелителя Вод ещё не представляло для него угрозы, и потому всё оставалось в тайне. Слишком рано раскрытое преступление, возможно, также было ему невыгодно. Ши Уду оказался бы сослан, но его место занял бы новый Повелитель Вод, который мог и не иметь таких же страшных секретов и рычагов, за которые можно ухватиться, чтобы сдёрнуть его с Небес. Будь я на месте Цзюнь У, мне бы очень не нравился Ши Уду. Но при желании от него избавиться мне бы не пришлось действовать самому, достаточно было спокойно наблюдать, как тот бесчинствует, становясь всё наглее и бесстрашнее. Ну а когда мне всё это надоело, я бы просто сообщил об инциденте с заменой судеб Черноводу.

А тот, разумеется, пожелал бы отомстить за себя и за погибших родных.

— Что же касается причины, по которой он созывал тысячи демонов в Медную печь и взращивал непревзойдённых, вероятно, это всё ради…

— Равновесия, — закончил за Хуа Чэна Се Лянь.

— Да, — согласился тот. — С одной стороны, ему, наверное, просто нравится наблюдать, как гнусные непревзойдённые несут беды людям; с другой же стороны, если есть некие вредоносные твари, будут и молитвы, просящие от этих тварей избавиться.

Ну а чем больше молитв, тем сильнее божество!

Советник со вздохом заговорил вновь:

— Каждый раз во время открытия горы Тунлу мы вчетвером пытались помешать творящимся там процессам, но не всегда достигали успеха. А теперь и вовсе… допустили серьёзный промах. Он убил малую часть духов, вырвавшихся из горы Тунлу, а большую часть переместил при помощи Сжатия тысячи ли. Затем раздал вам задания, а сам остался, чтобы кое-что проверить и уничтожить улики. Он догадывался, что я отправлюсь вас искать, поэтому, закончив свои дела на горе Тунлу, поспешил следом и всё-таки меня схватил. Тогда я подумал, что так больше продолжаться не может. Правда о государстве Уюн выплыла на поверхность, а принимая во внимание присущую ему осторожность, можно ожидать, что он решит снова сменить целое поколение божеств. Если бы вы продолжали находиться в неведении относительно его личности, рано или поздно оказались бы зарыты в фундамент столицы бессмертных. На удачу в руках этого паршивца Фэн Синя оказался Хунцзин, и я пошёл на риск. Его магические силы так выросли, что в Хунцзине уже давно не отражалась его истинная сущность. Но из-за недавней битвы с тремя горными чудищами скрытые лица вновь оказались потревожены. Ну вот, я всё рассказал. У Вашего Высочества ещё остались вопросы?

Се Лянь задумался, а Хуа Чэн произнёс:

— У меня остались. Советник, вы ещё помните язык Уюна?

— Наша страна исчезла с лица земли, больше никто не использует её язык и письменность, поэтому я давно выучил новые. Но я по-прежнему всё помню, просто крайне редко приходится пользоваться тем языком, — он признался, — да и не очень-то хочется.

Се Лянь вспомнил. Выходит, тогда советник, говоря с горным чудищем о «Его Высочестве», которого «уже не спасти» и который «вскоре пробудится», в самом деле указывал вовсе не на него, а на переселившегося в тело Лан Ина, устилающего свою дорогу трупами и тем самым накапливающего силы Безликого Бая.

И ещё говорящие человеческим языком крысы-людоеды… Разумеется, поскольку Се Лянь понял их речи, Хуа Чэн решил, что кто-то посеял в памяти принца нужные воспоминания. А когда принц начал перечислять, кто мог это сделать, к своей неожиданности угадал, да не одного, а сразу двоих: Цзюнь У и безликого демона.

Неудивительна и та лёгкость, с которой Безликий Бай создал фальшивые личины Фэн Синя и Му Цина в пещере Десяти тысяч божеств. Ему это не составило никакого труда, ведь Цзюнь У знал обоих как свои пять пальцев!

— Кажется, он… всё это время хотел заставить меня считать, что я и есть наследный принц Уюна. Или же… часть его души, — произнёс принц.

— Конечно, он этого хотел, — согласился советник. — Раз существование государства Уюн скрыть не удалось, лучше всего свалить вину на тебя, ведь любому, кто узнал бы судьбу обоих принцев — Уюна и Сяньлэ — показалось бы, что вы весьма похожи. К тому же, стоило тебе начать сомневаться в себе, в своих целях, поведении и первоначальном намерении, начать думать «я и есть принц Уюна», и вероятность повторить его судьбу выросла бы кратно. Дело в том, что он направлял тебя, чтобы ты пошёл по его пути, а вовсе не в том, что ваши пути смутно схожи. Он… не мог позволить человеку, так похожему на него самого, пойти по другой дороге.