— Да что с вами такое? — Фэн Синь тоже начал чувствовать неладное.

Му Цин опустил голову со словами:

— Прости.

За долгие годы знакомства принц впервые слышал от Му Цина это слово. И впервые видел, как тот искренне извиняется. Но уже не испытывал ни малейшего желания удивляться.

— Прошу тебя уйти, — повторил он.

Се Лянь немного вышел из себя, схватил мешки с рисом и бросил в Му Цина. Белые-белые зёрнышки рассыпались по полу хижины, Му Цин и вовсе теперь выглядел плачевно. Он принял удар, подняв лишь руку, чтобы защититься, хоть это и не возымело действия. Фэн Синь остановил Се Ляня и потрясённо воскликнул:

— Ваше Высочество! Что это с тобой? Что ты творишь?! Ты ведь отправился самосовершенствоваться?! Что с тобой стряслось в пути?!

Се Лянь не стал вырываться, только с покрасневшими глазами выкрикнул:

— А ты спроси его! Да, я отправился самосовершенствоваться. А почему вернулся, пусть он тебе расскажет!

Они ругались так громко, что разбудили государыню, которая уже давно спала. Накинув одеяние, она вышла из комнаты.

— Мой сын, — охнула женщина. — Это ты вернулся? Что тут такое…

Фэн Синь тут же заверил:

— Всё в порядке! Ваше Величество, прошу, вернитесь в комнату! — Он уговорил государыню зайти обратно, закрыл за ней дверь и спросил: — Что ты натворил? Му Цин, отвечай, что ты натворил?! Ваше Высочество, это он тебя побил?!

Дыхание Се Ляня стало частым и сбивчивым, он не мог вымолвить и слова.

— Это не я! — возразил Му Цин. — Я не трогал Его Высочество, только попросил его уйти. Кроме этого, я ни слова грубого ему не сказал, пальцем не тронул! Те чудесные земли они желали заполучить во что бы то ни стало! Если бы ты не ушёл, неизвестно, чем бы всё закончилось!

— Ты!..

Пары фраз хватило, чтобы Фэн Синь наконец тоже понял, что произошло. Он вытаращил глаза, указал на Му Цина пальцем и принялся хватать ртом воздух. Спустя некоторое время он наклонился, подобрал с земли мешок от риса и тоже запустил им в Му Цина, заорав при этом:

— А ну катись! Пошёл вон! Вон! Вон!

Му Цину вновь досталось по лицу рисом, который он сам же и принёс, он отшатнулся. Трое в комнате тяжело дышали от гнева.

Фэн Синь заговорил:

— А я-то гадал, почему ты вдруг стал таким добреньким? Твою ж мать, да чтоб тебя… Не попадайся больше мне на глаза!

Му Цин хриплым голосом ответил:

— Да! Я виноват, я признаю, я прошу прощения! Но я лишь хочу сначала решить проблему, которая стоит перед вами сейчас, а потом уже говорить об остальном! Если бы я не вернулся на Нижние Небеса, нам всем бы пришёл конец! Твоим родителям, моей матери, нам троим! Неизвестно, до каких пор мы бы барахтались в этой грязи! Но если продолжу служить на Небесах, у нас появится шанс…

Фэн Синь забранился:

— Это всё чушь собачья! Прекрати! Никто не собирается слушать твои оправдания, пошёл прочь, прочь, прочь!

— Если ты поставишь себя на моё место…

Фэн Синь перебил:

— Сказал же, хватит нести чушь! Я не слушаю! Я знаю одно: что бы ни случилось, я бы никогда не поступил так, как ты. И ставить меня на твоё место не понадобится. Ты просто позабыл о добре, которое для тебя сделали, отплатил чёрной неблагодарностью!

Му Цин помрачнел и шагнул вперёд со словами:

— Но ведь и Его Высочество в трудную минуту от безысходности отправился грабить! Почему же, как речь зашла обо мне, ты не желаешь проявить сочувствие?

Фэн Синь так и подавился:

— Ха? Грабить? Кто? Его Высочество? Чтоб тебя, что за бред ты несёшь?

Се Лянь на несколько мгновений перестал дышать.

Видя, как взрывной гнев на лице Фэн Синя постепенно превращается в недоумение, Му Цин понял, что здесь что-то не так. Он с сомнением повернулся к Се Ляню.

— Ты… ты не…?

Му Цин никак не ожидал, что Се Лянь ничего не расскажет Фэн Синю!

— А-а-а-а-а-а!!!

Се Лянь, будто обезумев, схватил первое, что под руку подвернулось, и погнал Му Цина из хижины. Тому показалось, что в руках Се Ляня плетёная корзина, которой ему и досталось, и Му Цин не посмел ничего возразить. Но выбежав из дому, он наконец увидел, что выгнали его метлой, и лицо Му Цина вновь помрачнело.

— Тебе обязательно так насмехаться надо мной?!

Се Лянь срывающимся голосом заорал на него:

— Пошёл прочь!

Он кулаком поднял порыв ветра, который острым лезвием полетел в Му Цина. Тот едва уклонился, но на его щеке появился порез. Му Цин дотронулся до лица, увидел на ладони кровь и застыл с неясным выражением.

— Хорошо… — спустя несколько мгновений сказал он. — Я ухожу.

Се Ляня било дрожью, он склонился глубоко к земле от усталости. Му Цин сделал несколько шагов, потом всё-таки положил мешки с рисом на землю и сказал:

— Я правда ухожу.

Се Лянь рывком вскинул голову. Му Цин, поймав его взгляд, сглотнул, а затем, не задерживаясь больше ни на миг, спешно покинул их жилище.

Потрясённый до глубины души Фэн Синь, который остался в доме, наконец выбежал следом.

— Ваше Высочество! Он что, свихнулся? Что ещё за история с ограблением?

Се Лянь, закрыв лоб рукой, ответил:

— Не спрашивай… Фэн Синь, умоляю, не спрашивай.

— Да нет же, конечно, я не поверил ему, просто хочу знать, что произошло…

Се Лянь громко закричал, закрыл уши руками, вбежал в одну из комнат и заперся там.

Фэн Синь на самом деле свято верил, что принц ни за что на свете не пойдёт на такое. Но именно по этой причине положение становилось ещё хуже!

Се Лянь хотел бы сейчас просто сбежать. Туда, где его никто не знает. Но вспоминая слова безликого демона, он не решался уйти далеко, поэтому пришлось закрыться в комнате. И как бы Фэн Синь с государыней его ни звали, он не выходил.

Только спустя два дня Се Лянь понемногу успокоился. И когда Фэн Синь снова постучал в дверь, молча открыл ему. Тот показался на пороге с тарелкой.

— Это Её Величество приготовила для тебя днём. И просила, чтобы я непременно передал тебе.

На тарелке лежало нечто зелёно-фиолетового цвета, от одного взгляда на это кушанье становилось жутко.

— Если Ваше Высочество боится за свою жизнь, — добавил Фэн Синь, — я что-нибудь придумаю, а Её Величеству ничего не расскажу. Кхм.

Очевидно, что в душе Фэн Синь очень хотел бы продолжить расспросы об ограблении, но боялся, что Се Лянь опять запрётся, поэтому подавил в себе это желание и притворился, что ничего спрашивать не собирался, состроив безразличный вид. Вот только шутки не были его сильной стороной, и попытка пошутить не удалась, только прибавила неловкости.

По правде говоря, блюда, приготовленные матушкой Се Ляня, имели отвратительный до крайности вкус. К тому же, чем чаще она кашеварила, тем больше стараний прикладывала, но при этом продвигалась в направлении, в котором продвигаться не стоило. Сам Се Лянь тоже никогда раньше ничего не готовил, но его кулинарные творения получались сносными, по всей видимости, благодаря природному дару. Но несмотря ни на что, принц всё же принял блюдо, сел за стол и съел всё без остатка. Всё равно сейчас, что бы он ни пробовал, вкуса не ощущал.

И всё-таки среди всех несчастий стоило отметить кое-что хорошее. Той ночью, когда приходил Му Цин, принц решил было — кончено, наверняка отец с матушкой услышали о том, что сын их пошёл на ограбление. Но, судя по обстановке в доме, они до сих пор ничего не знали. Иначе, с характером государя, тот бы давным-давно отругал сына на чём свет стоит. Фэн Синь же наверняка не стал бы ничего им рассказывать, а значит, пока что Се Лянь мог успокоиться.

Пока он думал об этом, Фэн Синь неожиданно поднялся.

— Ты куда? — вернувшись из своих мыслей, спросил Се Лянь.

Фэн Синь взял лук и стрелы.

— Время показывать уличные представления.

Се Лянь поднялся следом.

— Я пойду с тобой.

Поколебавшись, Фэн Синь отказался:

— Не надо, лучше отдохни ещё немного.

Фэн Синь не стал больше ничего спрашивать, но Се Лянь всё равно чувствовал себя преотвратно, ему всё казалось, что когда тот всё узнает, между ними потеряется что-то важное, что больше нельзя будет вернуть. Теперь каждое слово, каждый взгляд Фэн Синя будто бы что-то означал и требовал глубоко задуматься.