Се Лянь тихо кашлянул и потёр пальцем щёку, однако сейчас любое действие казалось ему неподходящим. Он хотел было заговорить, но беспокоился, что скажет нечто неподобающее и его слова прозвучат глупо или же наигранно. Оставалось надеяться, что Хуа Чэн заговорит первым. Однако тот стоял с совершенно непроницаемым лицом, словно старательно обдумывал план противостояния врагу. Впрочем, трудно сказать, действительно ли его занимали именно эти мысли, поскольку заведённые за спину руки Хуа Чэна, казалось, слегка подрагивали.

Как раз в этот момент они проходили мимо одной из божественных статуй. Большая часть изваяний в пещере Десяти тысяч божеств в точности повторяла облик принца, но эта оказалась погрубее и размером меньше вполовину. Се Лянь походя стянул покров с головы статуи, его глаза тут же сверкнули.

— Сань Лан, это тоже создал ты? — спросил принц.

Хуа Чэн, поглядев на статую, промолчал. Лишь спустя некоторое время дал ответ:

— Работа из ранних, когда я ещё не набил руку. Не смотри, гэгэ.

И он наверняка не лгал. Поскольку эта статуя вышла поистине уродливой! По ней было видно, что резчик прилагал все усилия, чтобы воссоздать идеальный образ, существующий в воображении, но ему явно не хватало мастерства, поэтому результат оставлял желать лучшего. Конечно, статую нельзя было назвать полным провалом, черты лица вышли довольно ровными, однако пропорции головы не соответствовали телу, да и улыбка смахивала на признак слабоумия.

Но даже несмотря на это, Хуа Чэн со всей тщательностью воссоздал все детали. Поэтому Се Лянь и смог увидеть в изваянии образ Воина, радующего богов. Даже его коралловая серёжка виднелась на положенном месте.

Се Лянь молча зажал себе рот и отвернулся. Чтобы сохранить как можно более естественное выражение, он с силой потёр лицо. Хуа Чэн, не находя других слов, повторил:

— Ваше Высочество, не смотри, — и вознамерился вновь скрыть облик статуи.

Се Лянь тут же воскликнул:

— Не пойми превратно! Я правда думаю, что она очень милая!

Но если поразмыслить, Хуа Чэн ведь изобразил принца, а значит, называя статую милой, Се Лянь невольно назвал милым самого себя! Подумав, что болтать подобное с серьёзным видом — настоящее бесстыдство, принц не удержался от смешка. Глядя на него, Хуа Чэн склонил голову, опустил веки и тоже посмеялся.

Смех заметно разбавил тревожную атмосферу неловкости, только что окружавшую их.

Они направились дальше и снова прошли мимо статуи, на этот раз лежащей на каменном ложе и с ног до головы закрытой белым покрывалом, напоминающим лёгкую дымку. Се Ляню стало жутко любопытно, что же там за образ, и он уже собирался стянуть со статуи покров, когда Хуа Чэн резко схватил его запястье и воскликнул:

— Ваше Высочество!

С тех пор как они попали в эти пещеры, Хуа Чэн чаще стал обращаться к принцу «Ваше Высочество». Се Лянь поглядел на него, и Хуа Чэн снова выпустил его руку, которую только что схватил, при этом движения его сделались слегка напряжёнными.

— Я ведь уже знаю, что это моя статуя. Всё ещё нельзя взглянуть? — спросил Се Лянь.

— Гэгэ, если хочешь посмотреть на статуи, позднее я покажу тебе лучшие свои творения, каких ты ещё не видел. А те, что находятся здесь… забудь о них.

Се Лянь с непониманием поинтересовался:

— Почему же? Я считаю, что все статуи в этих пещерах вышли просто отличными! Правда, они очень хороши. Если я не увижу их, то буду искренне сожалеть. Кстати говоря, та фреска…

К удивлению принца, Хуа Чэн тут же перебил:

— Я её уничтожу.

Видя, что он сделал шаг, будто и впрямь решил претворить замысел в дело, Се Лянь поспешно его удержал.

— Нет, нет, нет! Зачем же её уничтожать? Потому что я увидел, что на ней? Ладно, ладно… я признаюсь. Если честно, я рассмотрел лишь самую малость, только шествие на Празднике фонарей да несколько отрывков времён войны… Я ещё очень многое не увидел, Фэн Синь и Му Цин не позволили. Так что я не имею понятия, что ты на ней изобразил. Не нужно её уничтожать!

Хуа Чэн лишь после этих слов развернулся к нему.

— Правда?

Се Лянь, держа его за руку, со всей искренностью заверил:

— Правда. Если не хочешь, я не стану смотреть, вот и всё.

Кажется, Хуа Чэн едва заметно выдохнул с облегчением. Затем с улыбкой произнёс:

— Да и нет там ничего интересного. Если пожелаешь взглянуть на какие угодно картины, просто скажи, и я нарисую их для тебя.

После такого ответа Се Ляню стало ещё любопытнее. И всё же он не хотел, чтобы Хуа Чэн сам уничтожил ту драгоценную фреску, поэтому пришлось сдержать любопытство.

Пройдя ещё несколько шагов, принц вдруг нахмурился:

— Что-то тут не так...

— Что?

Се Лянь обернулся и посмотрел на Хуа Чэна.

— Для чего Безликий Бай… явился на гору Тунлу?

— Возможно, его силы ещё не полностью восстановились, и он намерен при помощи горы «родиться» вновь?

— Но если это так, выходит… сейчас он вовсе не… непревзойдённый?

— Такую вероятность нельзя исключать.

Только что, когда Безликий Бай выдал себя за «Фэн Синя» и «Му Цина», а затем внезапно напал, это настолько испугало принца, что первой же его реакцией стало «Нам его не одолеть, бежим!»

И Хуа Чэна он тоже потянул за собой, лишившись при этом возможности по-настоящему столкнуться с противником в бою, а значит, доподлинно выяснить, насколько силён теперешний Безликий Бай.

Тот лишь блефовал? Или в действительности расправился бы с ними в два счёта? Несколько молниеносных ударов, которыми они обменялись в спешке, не давали полной картины.

Се Лянь пробормотал:

— Я только по тем фальшивым личинам решил, что он стал сильнее, но что если… он ещё не окончательно восстановил прежнюю мощь? Что если сейчас он слабее, чем когда бы то ни было? Иначе зачем ему являться на гору Тунлу? Возможно… я могу попытаться?

Попробовать одолеть его!

Хуа Чэн немедля ответил:

— Хорошо. Я выйду на битву с ним.

Се Лянь сразу же вернулся из своих размышлений и торопливо заговорил:

— Нет, нет, тебе не придётся с ним сталкиваться, я сам!

Непревзойдённые Князья Демонов обычно не вступали в сражения между собой. Например, Хозяин чёрных вод и Собиратель цветов под кровавым дождём долгие годы сосуществовали мирно. Ведь Князь Демонов — это совсем не то что небожитель, о котором известно всё. Хочешь узнать истинную мощь божества? Подсчитай его храмы и последователей, измерь сферу влияния, и при должном рвении всё станет ясно. Но Князья Демонов скрывали свою настоящую силу, как и любые другие сведения. Ни один из них в полной мере не ведал об истинных способностях другого, никто не мог представить, чем может закончиться битва между ними. И если был шанс сохранить равновесие, никто не стремился его нарушать.

— Волноваться нет нужды, — сказал Хуа Чэн. — Исход битвы ещё неизвестен. Гэгэ, или ты считаешь, что я позволю тебе выйти против него в одиночку?

Но Се Лянь, помолчав, покачал головой.

— Нет, Сань Лан. Между нами есть разница. Он… меня не убьёт. Я могу это гарантировать.

— Почему?

Поколебавшись, Се Лянь всё же решил не отвечать на вопрос, только произнёс:

— Ты не знаешь, насколько он страшен…

Но Хуа Чэн уверенно перебил:

— Ваше Высочество! Я знаю.

И тут Се Лянь вспомнил, что ведь Хуа Чэн служил в армии Сяньлэ и так же на собственном опыте испытал ужасы войны, своими глазами видел страшные картины поля брани, заваленного трупами. Но всё же… Хуа Чэну не довелось, как принцу, лицезреть ту поразительную битву между Цзюнь У и Безликим Баем. И сам Хуа Чэн никогда не сражался с последним.

При мысли об этом Се Лянь помотал головой ещё яростнее.

— Дело не в том, что я не верю в тебя, просто я… не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

Взгляд Хуа Чэна блеснул, он улыбнулся:

— Гэгэ, можешь быть спокоен. Я уже мёртв, и меня не так просто убить ещё раз. И вообще, неужели ты забыл, что я говорил тебе? Покуда он не отыщет мой прах, ничего мне не сделает.