Если учесть, какую ненависть Ци Жун испытывал к Хуа Чэну, стоит ему понять, что Инь Юй — подручный Хуа Чэна, и он сожрёт его в первую очередь! Однако Ци Жун сказал:
— Этот паршивец тоже явился вместе с Повелительницей Дождя.
Иногда отсутствие особых примет и природная способность притвориться пустым местом тоже может сыграть на руку. Обычно никто не связывал вместе Инь Юя и Собирателя цветов под кровавым дождём, и как видно, Инь Юю удалось скрыть свою личность. Се Лянь с облегчением выдохнул, а Сюань Цзи, напротив, изменилась в лице:
— Юйши Хуан уже добралась сюда?
Ци Жун ответил:
— Нет. Этот паршивец, так же как мы, случайно обнаружил подземный город. Повелительница Дождя пока ещё нас не нашла. Чтоб её! — Вдруг забранился он. — И почему от неё так трудно отделаться? Всю дорогу гналась за нами, пришлось даже укрыться от неё под землю! Я же просто схватил парочку крестьян из той захирелой деревеньки, чтобы перекусить! К чему такая мелочность? А ещё небесная чиновница! Так и знал, что у них на Верхних Небесах ни одного нормального! Крохоборы!
Он говорил это с полной уверенностью в собственной правоте! Сперва протянул свои лапищи к чужим крестьянам, которые занимались себе возделыванием земель, а потом ещё и обвинил хозяйку в недостатке щедрости, за то, что отказалась отдать ему людей на съедение. У Се Ляня от услышанного неумолимо зачесались кулаки.
Сюань Цзи продолжила:
— А может, отпустим этих, и дело с концом?
Ци Жун считал, что это слишком позорное отступление, и вытаращил глаза:
— Не отпустим! Я уже съел половину, и теперь отпускать остаток нет смысла. Конфликт уже завязался! Либо уж доедать всех, либо вообще не надо было трогать! Вывели меня из себя, да я одним огоньком спалю их всех до единого, всем туго придётся!
Сюань Цзи сказала:
— Я тоже совсем не ждала, что всё так обернётся. Характер у Юйши Хуан раньше был совсем другим, можно сказать без преувеличения, что её каждый мог обидеть. И я думала, что если даже забрать людей из её деревни, она спокойно стерпит и проглотит, только поэтому решилась на подобный шаг. Кто же знал, что она превратится в такую большую проблему? И никак её с хвоста не сбросить!
Выходит, Сюань Цзи знала Повелителя Дождя. И к тому же, относилась к ней не слишком почтительно. Как видно, они были знакомы ещё в бытность смертными. Припомнив различные легенды, Се Лянь прошептал:
— Неужели Сюань Цзи служила генералом при государстве Юйши?
Хуа Чэн ответил:
— Гэгэ верно догадался. Всё именно так.
Се Лянь с сомнением произнёс:
— Но ведь не сходится? Её Превосходительство Повелитель Дождя была наследницей царственного рода государства Юйши, обладала высочайшим положением. А Сюань Цзи — всего лишь генералом, её подданной. Разве осмелилась бы она с таким пренебрежением относиться к члену правящего дома? Да ещё сказала «каждый мог обидеть»…
Ци Жун тем временем продолжал:
— Да плевать мне, кто она — Повелительница Дождя или шелудивых псов. Когда я попаду в Медную печь и стану непревзойдённым, своим появлением повергнув в потрясение целый мир, все, кто ходит под Небесами и над ними, падут ниц у моих ног, на коленях будут стоять и жрать грязь под моими ступнями! И тогда я снесу Призрачный город, затоплю остров Чёрных Вод, и даже Цзюнь У должен будет со мной считаться, лебезить и заискивать, ха-ха-ха-ха-ха-ха…
Слушая, как Ци Жун изо всех сил бахвалится, воображая будущее безграничное величие, Се Лянь захотел только рассмеяться, больше ничего. А Хуа Чэну даже посмеяться было скучно.
Ци Жун сказал Сюань Цзи:
— А Пэй Мина я оскоплю и брошу тебе на потеху, чтобы служил рабом.
При звуках этого имени Сюань Цзи сжала кулаки, на её бледном лице сверкнул гнев.
— Нет нужды! Главное, пообещайте отдать его в моё полное распоряжение, и Сюань Цзи будет безмерно благодарна Вашему Превосходительству!
Пока разговор не зашёл о Пэй Мине, Сюань Цзи выглядела как обычная демоница. Но стоило его упомянуть, и Се Лянь увидел в ней тень той обезумевшей, с которой встретился на горе Юйцзюнь. Она в самом деле возложила эту нелепую надежду на Ци Жуна. Любовь затмила разум — больше это никак не объяснить. Се Лянь поднял взгляд.
— Сань Лан, разве можно оставлять Инь Юя и этих людей в плену Ци Жуна?
Разумеется, они могли ворваться, побить Ци Жуна и Сюань Цзи, но… крестьяне, а с ними Инь Юй, стали заложниками, а на Ци Жуна полагаться нельзя — вдруг он станет сжигать по одному за каждый удар? Тогда в проигрыше окажутся они сами, и очень может быть, что Ци Жуна, как он и сказал, выведут из себя, и он спалит всех одним огнём.
Хуа Чэн, впрочем, без лишнего беспокойства ответил:
— Призрачные огни Ци Жуна снимаются устным паролем. Для начала нужно придумать, как выведать его.
— Кто это сделает? И как? Мы точно не сможем.
Но оба тут же, не сговариваясь, опустили взгляды вниз, где снаружи усадьбы в грязи игрался Гуцзы.
Помолчав, Се Лянь произнёс:
— Не выйдет, слишком опасно. Ци Жун и без того всё порывается сожрать ребёнка, а что если он почует подвох…
Хуа Чэн возразил:
— Хватит ли у него на это мозгов — вопрос отдельный, но если он и впрямь решит навредить мальчишке, мы просто придём на выручку, ничего сложного. Гэгэ, не лучше ли побеспокоиться о том, что ребёнок уже столько времени провёл с Ци Жуном? Что если мальчик стал на него похож и повредился умом?
— Судя по реакции Гуцзы на его поведение, не думаю, что мальчик стал в чём-то ненормальным. Тогда… попробуем?
Хуа Чэн разжал ладонь, из которой выпорхнула и не спеша полетела вниз совсем крохотная бабочка.
Ци Жун и Сюань Цзи продолжали разговаривать, а Гуцзы сидел снаружи на земле и рисовал в грязи. Он изобразил большого человечка, который вёл за руку маленького человечка. И вдруг увидел, как к нему подлетела мягко сияющая бабочка. Мальчик вздёрнул голову и округлил глаза, и уже собирался удивлённо вскрикнуть, как услышал тоненький человеческий голос. Бабочка сказала ему:
— Гуцзы, ничего не говори. Если скажешь слово, я исчезну. Это я. Ты меня помнишь?
Если бы Гуцзы всё-таки закричал, Хуа Чэн сразу пленил бы его сознание светом бабочки, однако мальчик зажал рот рукой и послушался, затем прошептал:
— Помню. Это голос мусорного гэгэ.
Се Лянь, помолчав, посмеялся:
— Ха-ха-ха, отличная память. Да, верно, это я, мусорный гэгэ. Пойдём со мной в сторонку, только чтобы Ци… чтобы твой отец не заметил.
Гуцзы кивнул и поднялся с земли, чтобы тихонько отправиться за бабочкой. Но Ци Жун из зала сразу это увидел и прикрикнул:
— Эй! Нечего бегать где попало, слышал?! Если будешь шататься без присмотра, тебя съедят огромные крысы! А ну вернись!
Бабочка тут же скрылась. Гуцзы округлил глаза и отозвался:
— Я… я пошёл пописать!
Ци Жун с насмешкой бросил:
— Маленькие дети только и делают, что писаются! — и отстал от мальчика.
Гуцзы отошёл чуть дальше и тихо позвал:
— Мусорный гэгэ, мусорный гэгэ!
Се Лянь, сидя на крыше, сказал:
— Зови лучше даочжаном. Мусорный гэгэ звучит как-то… странновато, ха-ха-ха… Гуцзы. Те люди, которых схватил твой отец, очень несчастные, а ещё они чужие подданные, их госпожа придёт и надаёт твоему отцу тумаков. Можешь помочь нам их освободить?
Гуцзы кивнул:
— Я знаю! Это люди небесной богини на чёрном быке! — Мальчик почесал затылок. — Я хотел их освободить, но… отец заболел, он говорит, что только человеческое мясо поможет ему излечиться. И что есть человечину — это нормально, просто я ещё маленький и не понимаю. А когда вырасту, он научит меня, как надо есть. Но мне кажется, что это не очень хорошо…
Куда там, это даже очень нехорошо!
Се Лянь подумал, что положение и впрямь крайне опасное: проведя с Ци Жуном так долго, Гуцзы уже начал незаметно сворачивать с верного пути. В дальнейшем он может к такому привыкнуть, и человечина станет для него обыденным блюдом. Принц поспешил заверить:
