— Ты, никак, больной! Не боишься такими кушаньями свой век укоротить?! Поменьше пустой болтовни, в твоём монастыре прячется ещё кто-то, да не один! С дороги!

Теперь он сразу ринулся к монастырю, боясь, что староста деревни вновь встанет на пути. Се Лянь, понимая, что дело принимает дурной оборот, быстро отступил в дом, схватил валяющегося в забытьи Цюань Ичжэня за ворот, как следует встряхнул и прокричал прямо в ухо:

— Циин! Слушайте внимательно! Я! Собираюсь опять накормить вас фрикадельками непорочности!

После этих слов глаза Цюань Ичжэня резко распахнулись. В тот же миг едва переступивший порог монастыря «Всевидящий глаз» издал жуткий крик и выскочил прочь, прижимая ладонь ко лбу.

— Никому не входить внутри! Это западня!

Монахи и заклинатели послушались — не стали действовать сгоряча, только окружили пострадавшего с вопросами:

— Всевидящий собрат, что ты увидел?

«Всевидящий глаз» ответил:

— Я ничего не увидел, кроме огромного сгустка слепящего белого света!

— Ай-яй, беда, собрат-заклинатель, твоё Всевидящее око дымится!

 «Всевидящий глаз» дотронулся до лба и действительно обнаружил, что красный след сделался чёрным и от него струится белый дымок, похожий на погасшую свечу.

Он пришёл в ужас:

— Это же… это же!

Линвэнь отложила маньтоу, которую неторопливо поедала, и спросила:

— Снаружи так шумно, что там случилось?

Один из монахов тем временем сказал:

— Всевидящий собрат, взгляни, в монастыре скрываются двое детей и женщина. А также этот заклинатель снаружи. Кто же из них всё-таки тот самый?

«Всевидящий глаз» изо всех сил потирал лоб, но воспользоваться оком больше не мог. Белый свет, который он узрел, — это божественное сияние Цюань Ичжэня. Когда небожителю кажется, что он столкнулся с огромной опасностью, или же в момент битвы не на жизнь, а на смерть, окружающее его тело божественное сияние инстинктивно усиливается в несколько раз. Се Лянь воспользовался этим мгновенным взрывом слепящего света, чтобы вывести из строя Всевидящее око. Впрочем, речь вовсе не о том, что многолетние труды заклинателя пошли прахом, просто ближайшие несколько дней он не сможет снова открыть глаз. Затем Се Лянь взял со стола тарелку с фрикадельками. Цюань Ичжэнь окончательно пришёл в себя и сразу схватил принца за руку, хрипло говоря:

— Я есть не буду.

Се Лянь схватил его в ответ.

— Не бойтесь, это не для вас!

Толпа сведущих в магических искусствах, плотно окружившая монастырь Водных каштанов, обменялась быстрыми взглядами, разразилась беспорядочными криками и хлынула в атаку. Однако не успел Се Лянь вступить в бой, как их оттолкнуло прочь невидимым барьером. А следом откуда-то сверху и одновременно со всех сторон послышался мрачный голос:

— Вы, толпа старых монахов и вонючих заклинателей, всё вьётесь вокруг, словно мухи? И ещё посмели явиться за мной сюда? Да вам жить надоело!

— Хуа… Хуа… Хуа…

Запнувшись несколько раз на слове «Хуа», «Всевидящий глаз» всё-таки не посмел назвать имя, испугавшись могущества его носителя, и, запинаясь, проговорил:

— Градоначальник Хуа! П-поменьше пугай людей. Всем известно, что гора Тунлу открылась и ты, чтобы не попасть под её влияние, запечатал свои силы. И теперь… тебе не с руки бесчинствовать, как раньше! С-с-сдавайся без сопротивления…

Под конец фразы весь его напор иссяк, но Се Лянь почувствовал — Хуа Чэн рассердился, и потому вбежал в дом, обнял его и прошептал:

— Ничего не говори! И не трать магические силы, лучше прибереги их. Предоставь остальное мне!

Тело Хуа Чэна, слегка напряжённое, в объятиях принца, кажется, постепенно освободилось от оков гнева.

— Хорошо, — мрачно ответил он.

Обнимая его, Се Лянь ощутил, что возраст Хуа Чэна снова уменьшился, теперь он принял вид ребёнка лет тринадцати. В сердце принца невольно закралась тревога. Одной рукой прижимая к себе Хуа Чэна, другой он достал меч и вышел из монастыря со словами:

— А вы не думали, что Лазурный демон вас обманул?

Однако монахи и заклинатели воззрились на него в недоумении. «Всевидящий глаз» озадаченно переспросил:

— Лазурный демон? В чём он нас обманул? Для чего он стал бы нас обманывать?

Брови Се Ляня чуть сошлись к переносице.

— Это не он подсказал вам явиться сюда?

«Всевидящий глаз» заплевался:

— За кого ты нас принимаешь? Чтобы мы добывали сведения у какого-то «свирепого»? Разве стали бы мы действовать заодно с таким негодяем?

Выходит, это не Ци Жун? Но кто же разнёс известие?

Не дожидаясь, пока Се Лянь как следует над этим подумает, монахи и заклинатели бросились в бой. Принц одним ударом отразил атаку десятка мечей и полдюжины посохов.

— Амитабха, собрат-заклинатель, к чему ты столь упорствуешь, защищая эту нечистую тварь?

Се Лянь, не уступая ни на шаг, ответил:

— Мастер, что ни говори, а нехорошо пользоваться затруднительным положением другого человека.

— Он демон, а не человек! — воскликнул «Всевидящий глаз». — А ты ещё слишком юн, молоко на губах не обсохло. К чему преследуешь эти косные моральные принципы?

Если принц воспользуется Фансинем против всех этих магических посохов, драгоценных мечей и сабель, он может легко поранить простых смертных. Согласно правилам, смертные могут избить небожителя, но небожитель не может избивать смертных, поскольку должен быть снисходительным, великодушным, милосердным и любящим всё живое. Божеству запрещено вступать в конфликт со смертными, а если он кому-то навредит, ему зачтут подобные действия как нарушение и отнимут добродетели. Се Лянь не мог себе позволить жить на широкую ногу, как Цюань Ичжэнь. У принца и так-то почти не было добродетелей. А если ещё отнимут, он вовсе останется в долгу.

Убрав меч, принц велел:

— Жое, ко мне! Циин, проследи за Линвэнь!

Жое часто обижалась, если ей приказывали связать мужчину, и вела себя совсем иначе с пленницами — Се Ляню пришлось позвать дважды, прежде чем лента нехотя сползла с рук Линвэнь. В следующий же миг белая молния со свистом хлестнула по рукам нескольких десятков человек. Стоило их пальцам дрогнуть, и оружие в руках уже не удержать.

— Что это за магический артефакт? — изумились монахи и заклинатели.

— Это разве артефакт?.. Почему он показался мне похожим на шёлковую ленту, на которой легко повеситься? Предмет чрезвычайно тёмный…

— А ведь так и не скажешь, что юнец обладает столь высоким мастерством!

И тут случилось непредвиденное. В момент, когда битва Се Ляня с толпой заклинателей находилась в самом разгаре, Линвэнь покачала головой, мягко поправила полы одежды и поднялась.

— Благодарю Ваше Высочество за тёплый приём. Мне пора.

Се Лянь поразился:

— Линвэнь, день подходит к концу! Куда ты вознамерилась уходить? Неужели собираешься нарушить обещание?

— Верно. Я собираюсь нарушить обещание.

Её слова прозвучали столь уверенно, будто она говорила «я собираюсь вершить высшую справедливость», и Се Лянь не нашёлся, что на это ответить.

Спустя мгновение принц понял:

— Это не Ци Жун распространил весть. А ты.

Линвэнь улыбнулась:

— Пусть я не Бог Войны, пусть оказалась связана Жое, но даже при помощи одного заклинания духовного общения можно сделать очень многое.

Вот оно что! Но как Линвэнь узнала, что этот юноша в бинтах — Хуа Чэн? Она ведь не перекинулась с Лан Ином и парой слов, виделась всего несколько раз, и Се Лянь в итоге сам заметил позже неё!

Линвэнь, заведя руки за спину, собралась открыто покинуть монастырь. Се Лянь не мог отвлечься ни на миг, поэтому воскликнул:

— Циин, нельзя позволить ей уйти!

Цюань Ичжэнь уже мог стоять на ногах, его силы восстановились, несмотря на съеденную фрикадельку непорочности. К тому же, Линвэнь являлась Богом Литературы, в её руках не было ни капли боевой мощи, и юноше хватило бы одного пальца, чтобы её задержать.

Издали раздался его голос:

— Хорошо!