Мин И мрачным тоном произнёс:

— Так значит, у тебя действительно есть лазутчик в чертогах Верхних Небес.

Хуа Чэн безразлично ответил:

— Я думал, тебе давным-давно это известно.

Повелителя Земли отправили в Призрачный город именно для того, чтобы прояснить сей факт. Но, судя по всему, лазутчик скрывался очень хорошо, и даже за более чем десяток лет не удалось выяснить, кто же этот шпион. Но раз Хуа Чэн сказал, что он здесь ни при чём, Се Лянь, разумеется, сразу поверил и не стал думать лишнего. Однако на фразе «лучше озаботились бы, чтобы более никто в чертогах Верхних Небес не прознал о тёмном секрете», Се Лянь вдруг вспомнил ещё один подозрительный момент и спросил Повелителя Ветров:

— Ваше Превосходительство, и всё же почему той ночью в Башне Пролитого Вина вы открыли дверь, нарушив защитное поле? Кто-то приказал вам это сделать? Кто именно?

Ши Цинсюань ответил:

— Да. Это был истинный Божок-пустослов. Он заговорил со мной и первым же делом…

Се Лянь убрал руки в рукава и перебил:

— Но как он узнал ваш пароль для духовного общения?

Мин И с потемневшим лицом произнёс:

— Да ведь он же сам целыми днями только и делает, что повсюду заводит себе друзей. Есть у него время, нет у него времени, с каждым горазд перекинуться парой слов! Болтун!

Напрасно обвинённый Ши Цинсюань воскликнул:

— Мин-сюн, ты не можешь так говорить, ведь со мной общаются только чиновники Верхних Небес, а этой твари я не выдавал о себе ничего!

Се Лянь вмешался:

— Если истинный Божок-пустослов многие годы провёл в спячке, а пробудившись вновь, смог во всех подробностях раскопать… такой секрет Повелителя Вод, добыть пароль Повелителя Ветров для него не составило бы труда. Наверняка кто-то выдал ему ваш пароль, не важно — намеренно или случайно. Мы можем поискать в этом направлении.

Мин И снова заговорил:

— Итак, ты разглядел, что он из себя представляет? Что он сделал после того как заставил тебя выйти?

У Ши Цинсюаня, кажется, разболелась голова.

— Я не знаю, как он выглядит, он применил заклятие, и я не смог рассмотреть.

Он описал всё очень пространно, так и не сказав, что именно увидел, и Мин И сразу посуровел. Се Лянь догадался, что Ши Цинсюань видел что-то наподобие картин кровавого шествия, описать подобное действительно непросто. Спустя некоторое время Ши Цинсюань вздохнул:

— Я ни на что не годен. Если бы я смог вознестись своими силами, ничего этого не случилось бы.

Изначально судьба Ши Цинсюаню предназначалась, по меркам простых смертных, довольно хорошая, иначе истинный Божок-пустослов не приглядел бы его в качестве жертвы. Но к сожалению, подобная судьба была очень и очень далека от вознесения, ведь людей с потенциалом к попаданию на Небеса покрывает аура особой духовной Ци, нечеловеческим существам трудно к ним подобраться, да и какая тварь захочет прогневать будущего небесного чиновника?

Сможет ли человек вознестись — вопрос совершенно не касается того, насколько он умён. Какие бы усилия ни прикладывал умник, вовсе не обязательно, что ему удастся попасть на Небеса. Тем более, процесс не зависит от количества применённых артефактов и сокровищ. Иногда судьба бывает именно до такой степени несправедливой. Десятилетия учёбы в тяжких условиях не приравняют тебя к тому, кто от природы наделён живым творческим умом и талантом красноречия. Столетия, проведённые в поте лица над трудом, в который вкладываешь всю душу, не позволят сравниться с тем, кто по щелчку пальца способен постичь неведомые тайны бытия.

И если уж не суждено, то не суждено. Сколько бы средств ни потратил Повелитель Вод на своего младшего брата, если не изменить саму судьбу, вполне возможно, что его потолком стали бы Средние Небеса, и самое большее, он бы дослужился до командира отряда младших небожителей. Безграничная слава, которой достиг Повелитель Ветров — целиком заслуга брата, который украл для него то, что предназначалось другому человеку. Нетрудно догадаться, какие эмоции испытал бы виновник, узнавший правду, при наличии хоть малой толики совести и самоуважения.

Если бы не он, каким ореолом славы был бы окружён сейчас тот, кому по праву принадлежала эта судьба?

Стоило Се Ляню задуматься об этом, и в его голове вдруг сверкнула вспышка осознания.

— Нет. Ваше Превосходительство, открыть дверь вас заставил вовсе не истинный Божок-пустослов.

Ши Цинсюань поднял на него взгляд.

— А? Но по голосу это точно было он, я не мог ошибиться.

— Нет-нет, если голос принадлежал ему, ещё не означает, что говорил им именно он. Припомните вот что: все жертвы истинного Божка-пустослова заканчивали жизнь самоубийством. Но один человек стал исключением. — Сделав паузу, принц продолжил: — Как погиб студент Хэ? Что мы помним из представления на кровавом шествии? Он покончил с собой?

Ши Цинсюань широко распахнул глаза.

— Нет, он не покончил с собой, он…

Мин И закончил за него:

— Скончался от изнеможения.

— Именно! — воскликнул Се Лянь. — Даже когда злой рок неотступно следовал по пятам, до самого последнего вздоха студент Хэ не помышлял о самоубийстве. — Принц сосредоточенно принялся рассуждать: — Если подумать, этот человек оказался необыкновенно стойким, ведь простые люди, подвергшись череде таких ударов, несправедливости и несчастью, давно махнули бы на себя рукой или разрешили бы свои страдания известным способом. Но он не желал сдаваться, ничто не смогло его сломить. Мне думается, прицепившись к нему, Божок-пустослов так и не получил того, чего хотел — страха. И даже смерть студента Хэ была вовсе не самоубийством на пике ужаса и отчаяния. Преследуя его, Божок-пустослов остался несолоно хлебавши, напоролся зубами на сталь, да и зубы поломал, окончательно ему проиграв.

Слушая принца, Ши Цинсюань медленно покачал головой и искренне признался:

— Я и впрямь в подмётки не гожусь тому человеку…

Се Лянь тем временем продолжал:

— Он погиб, обуреваемый жаждой убийства и затаённой злобой. И я не думаю, что закалённая таким образом душа могла бы просто упокоиться в мире. Он наверняка не желал упокоения, он жаждал мести. Поэтому, Ваше Превосходительство, я считаю, что теперешний «истинный Божок-пустослов», весьма вероятно, — вовсе не та же тварь, что пристала к вам в день вашего рождения. А тот, кто отчаянно сопротивлялся до самой смерти, а после пожрал своего обидчика — истинного Божка-пустослова, студент Хэ, или лучше будет называть его Хэ Сюань!

Стоило прозвучать его словам, и Ши Цинсюань вместе с Мин И потрясённо застыли. Хуа Чэн же бесстрастно добавил:

— Демоны пожирают демонов.

Если у человека поднимется рука сожрать себе подобного, самое большее — он лишь наестся до отвала; но если демон вознамерится сожрать другого демона, при верном способе употребления можно заполучить и присвоить себе способности и магические силы противника.

Се Лянь продолжил:

— Это объясняет, откуда «истинному Божку-пустослову» известно так много деталей произошедшего. Подобные существа обыкновенно характеризуются глупостью и дикостью мышления, они никогда не бывают достаточно умны. Однако за вами явилась тварь… — принц хотел сказать «сложная», однако подумал, что это не совсем верное определение.

— Усиленная, — закончил за него Хуа Чэн.

— Верно, — согласился Се Лянь. — Поглотив истинного Божка-пустослова, душа студента Хэ полностью заняла господствующее положение. Теперь он обладает не только способностью проклинать, но и немалым умом. А также безграничной ненавистью по отношению к обоим братьям Ши.

Поэтому он, хоть и явно уже давно заполучил пароль духовного общения с Ши Цинсюанем, а всё же не стал сразу проклинать его посредством мысленной связи. Ему непременно понадобилось действовать постепенно, чтобы шаг за шагом сужать круг, заставить Ши Цинсюаня самого заткнуть уши, закрыть глаза и запереться в небольшом пространстве. Словно кот, который загонял в угол мышь, но не собирался сразу убивать жертву, хотел сначала наиграться вдоволь, покуда та сама не умрёт от страха.