Му Цин молниеносно парировал:

— Тогда пускай заболеют только простые люди, это тоже хорошо! У них нет такого количества рабочих рук, они не смогут провести такие же масштабные меры против заражения, как в императорской столице. Стоит только поветрию вспыхнуть среди них, недуг наверняка распространится гораздо быстрее, у них не останется сил на ответные действия! Мы можем пригрозить солдатам безопасностью мирных жителей за их спиной, чтобы они сняли проклятие и сдались! Они просто не смогут тянуть время дольше столицы!

Се Лянь немедля отрезал:

— Значит, тем более нельзя! Забыл, как мы называли их, когда они сделали своей мишенью невинных жителей столицы? Подлецами. Но если мы поступим так же, как и они, разве не превратимся сами в подлецов, которых бранили? Чем мы будем отличаться от них?

Взбудораженное выражение спало с лица Му Цина:

— Ваше Высочество, а ты не забывай, кто ценой своей смерти завлёк тебя в лапы Нежных объятий. Как раз те самые «невинные», о которых ты говоришь.

Напоминание заставило Се Ляня поколебаться несколько мгновений.

Откровенно говоря, не задуматься об этом было просто невозможно. Но в конце концов принц всё же ответил:

— Да, такие люди в самом деле существуют. Но лишь потому, что они всегда выбегают вперёд всех, что они более всех подвержены горячему фанатизму, только они и попадаются вам на глаза. Но в действительности гораздо больше простых людей совершенно ничего не смыслят. Если почаще будешь наведываться на Горбатый склон посмотреть на них, то увидишь, что многие даже не понимают, для чего нужно воевать. Идут туда, где дают пищу, просто стремятся выжить, и всё. Му Цин, ты сейчас просишь меня ради спасения одних невинных людей убить других невинных людей. Я… — он вздохнул, — я всё же придумаю что-нибудь другое.

Тон Му Цина чуть похолодел, в нём послышалась насмешка:

— С какой стати мне наведываться на Горбатый склон и переживать о том, как живут простые люди вражеской стороны? Ладно, забудь. Ваше Высочество, ты всегда думаешь о других людях, но только другие о тебе не думают никогда. Ты не чувствуешь себя обычным простофилей?

Сердце Се Ляня тоскливо сжалось, он опустил голову, не говоря ни слова. Только в памяти возникла вся покрытая человеческими лицами и способная шевелиться даже после отсечения нога. После долгих размышлений принц покачал головой:

— Предположим, что я подумаю не о других людях, а только о нас самих. Проклятие — это обоюдоострый клинок, который ранит и владельца, и противника. Чтобы наслать проклятие на других, живой человек должен исполниться ненависти, а души умерших простолюдинов не найдут покоя в посмертии. Они достаточно настрадались при жизни, а после смерти им ещё и придётся превратиться в подобных чудищ… Ты же видел ногу того человека, эти «лики», что влачат своё жалкое существование на чужом теле… Неужели им намного лучше, чем самим пострадавшим? И когда-нибудь проклятие обернётся против наславшего, хорошего конца ему не видать.

Снова и снова слушая возражения, Му Цин вскоре тоже потерял терпение:

— Покуда они не увидят хорошего конца, с твоей стороны людям его не видать и подавно! Третьего пути тебе не дано, и второго стакана воды ты не найдёшь, очнись уже, Ваше Высочество! У тебя нет больше времени.

Се Лянь почувствовал, как к голове прилил жар, закрыл глаза и произнёс:

— … Пока не говори ничего, дай мне подумать.

Му Цин наконец не выдержал и принялся бранить его:

— Ну что ты за человек такой… То ты терзался муками поиска решения, а когда его положили прямо перед тобой, отказываешься принять. Ну что ты за человек… Может, хватит уже? Строишь из себя невесть что, от одного взгляда тошно. Поистине, на твоих последователей свалилось невезение, которое и за восемь жизней кровью не искупить!

Фэн Синь молча слушал их перепалку, не пытаясь вмешаться, поскольку не мог предложить никакой хорошей идеи. Но тут внезапно замахнулся и отвесил пощёчину с криком:

— Может, это тебе уже хватит?!

Му Цин от удара отшатнулся на пару шагов, Се Лянь поразился:

— Фэн Синь?

Фэн Синь бросил ему:

— Ваше Высочество, не останавливай меня! — Затем снова обратился к Му Цину: — Чего ты взъелся? Ну-ка, скажи, от чего тебе может быть тошно? Я долго тебя терпел, но сегодня терпеть не собираюсь. Я, мать вашу, поистине не выношу таких как ты. Ты же его помощник, и если бы Его Высочество не протянул тебе руку, ещё не известно, где бы ты сейчас голодал и скитался. Так почему ты всё время делаешь вид, будто ты самый умный? Будто ты больше всех понимаешь и вообще сильнее его? Если ты и впрямь такой способный, почему же Его Высочество вознёсся, а ты — нет?

— Я!..

Се Лянь потянул Фен Синя за руку:

— Полно, Фэн Синь. Му Цин тоже обеспокоен происходящим…

— Да какое ещё беспокойство! Ваше Высочество, я тебе так скажу, он просто-напросто всё время ищет        возможности прочитать тебе нотации, не упускает ни единого шанса показать, что он лучше тебя. Потому что в душе действительно считает, что он гораздо более способный, чем ты! Что-то я раньше не видел, чтобы этот безразличный ко всему человек так сильно любил государство Сяньлэ. А теперь, стало быть, обеспокоился? — Затем он снова развернулся к Му Цину: — Думаешь, я не вижу, что в душе ты считаешь принца дураком? Твои вечные язвительные усмешки и то, как ты незаметно закатываешь глаза, я терпел. Что в чертогах Верхних Небес ты никогда не стоишь на положенном месте, я тоже терпел. Любишь себя показать? Что ж, хорошо, всё равно это уже не первый раз, показывай, мешать никто не будет. Всё равно ты своими ничтожными попытками чашу весов не перевернёшь, небо останется на месте. Раз Его Высочество с тобой не спорит, то и мне лень препираться. Но раз ты уже настолько обнаглел, не вини меня в том, что церемониться с тобой не стану! Слушай внимательно: если тебе нравятся столь подлые методы, меня это не удивляет, но Его Высочество — есть Его Высочество, и что бы он ни делал, будь добр, отнесись с уважением, поменьше распоряжайся и указывай! И почаще, мать твою, вспоминай, кто ты такой!

Пока Фэн Синь говорил, Се Лянь несколько раз пытался его остановить, но, возможно, по той причине, что юноша слишком долго держал невысказанную брань в себе, все попытки принца провалились, Фэн Синь выложил всё, что думал. С каждой фразой лицо Му Цина становилось белее на тон, и если вначале он ещё хотел броситься в драку, в конце концов остался безмолвен, только озлобленным взглядом неотрывно смотрел на Фэн Синя.

— Всё высказал? — в гневе вмешался Се Лянь. — Может, мне стоит пинками прогнать вас обоих с Небес?

Лицо Фэн Синя пылало, с первого взгляда становилось ясно, что ему в голову ударила горячая кровь. С высоко поднятой головой он ответил:

— Прогоняй, если хочешь. Мне плевать. Что хорошего в должности небесного чиновника?! Да если бы Его Высочество не выбрал меня помощником, мне она и даром не нужна. Но я, даже сверзившись с Небес и став простым смертным, останусь твоим непоколебимо преданным слугой. Одно слово, и я первым ринусь в бой. Больше всего мне ненавистны неблагодарные предатели! Но вот сомневаюсь я, что он, потеряв возможность искупаться в лучах твоего величия и стать небесным чином, всё так же с радостью последует за тобой. Мне думается, он и словом добрым о тебе не обмолвится. Я всё сказал!

Му Цин, который стоял молча, поджав губы, терпел очень долго и наконец тоже не выдержал:

— Какие, мать твою, лучи величия! А ты умеешь выставить себя в хорошем свете^[160]! Да что ты вообще понимаешь?!

Се Лянь вышел из себя:

— А ну, заткнитесь оба!!! Закройте рты!!!

И юноши нехотя закрыли рты. Ссора вышла на удивление крупной, тут никакая Цепочка слов не поможет.

Се Лянь, с трудом утихомирив собственный гнев, хмуро, будто у него разболелась голова, подытожил:

— …В общем говоря, проклятие насылать никак нельзя.

Му Цин холодно усмехнулся, но всё же ответил:

— Хм. Последнее слово за тобой.