— Ваше Высочество, готово!

К тому моменту к Се Ляню снова вернулись силы, он даже смог поднять руку. Принц обратился к юноше:

— Дай мне руку.

Юноша протянул ладонь. Се Лянь забрал у него тонкую прядь и кое-как наспех завязал узелком на пальце юного воина. Тот некоторое время не мог пошевелиться, затем дрожащим голосом спросил:

— Ваше Высочество, это?..

Се Лянь со вздохом сказал:

— Скоро наступит вторая стадия действия благоухания цветочных оборотней. Я позаимствую твой меч, и если вдруг кто-то захочет тебя ранить, подними вот эту руку перед собой, так ты сможешь защититься. А теперь… скорее уходи.

Спустя долгое время юноша всё же покинул пещеру. Цветочные оборотни заголосили:

— Вышел?!

— Ну наконец-то!

— Оставил нас снаружи, а сам проник внутрь. Дружок, ты поступил совершенно бессовестно!

Тем временем Се Лянь ощущал, как всё больше сил приливает в конечности. Он сделал глубокий вдох, правой рукой схватился за оставленный юношей плохонький меч, успокоил мысли и дух, поднял оружие и резанул себя по левому предплечью.

Тем самым он будто разрубил пелену тумана перед собой, чувства немного прояснились.

Всё именно так, как он предполагал!

Из раны на предплечье стремительно хлынула кровь, а Се Лянь тем временем будто ухватился в душе за спасительную нить, когда казалось, что всё пропало.

Благоухание Нежных объятий делало человека беспокойным и вспыльчивым, пробуждало желания, крепко спящие в глубине души. И чем сильнее эти желания подавляются человеком, тем яростнее они вырвутся наружу, стоит ему вдохнуть аромат цветов. Ну а Се Лянь всегда подавлял внутри, помимо «чувственной жажды», ещё и «жажду убийства».

И его «жажду убийства» нельзя было утолить уничтожением нечисти. Поскольку различных тварей он и ранее умертвил немало, ни о каком подавлении желаний не может идти и речи. Объектом «убийства» непременно должен быть человек. Или же божество. Лишь таким образом появляется ощущение «нарушения запрета». Перед тем как войти в пещеру, Се Лянь для установления барьера порезал сам себя, и стоило ему увидеть кровь, это немного ослабило действие аромата Нежных объятий. Поскольку самоубийство — это тоже убийство, причинение вреда себе — это тоже проливание крови.

Говоря на чистоту, и «чувственная жажда», и «жажда убийства» — это всё проявления крайне агрессивной страсти. Се Ляню даже приходилось слышать от кого-то мнение, что изначально оба — суть одно. Таким образом, если взять данное утверждение за основу, можно найти способ замещения и тем самым пережить это тяжкое испытание.

Убедившись в своей правоте, Се Лянь без тени промедления снова резанул себя по предплечью. И каждый порез возвращал ему ещё немного ясности сознания. Вот только в момент, когда сердце принца охватила радость, неизвестно — были ли причиной тому чары Нежных объятий, во власти которых он всё ещё находился, — когда его «жажда убийства» получила удовлетворение, из нутра Се Ляня внезапно хлынуло бушующее удовольствие.

Волна удовлетворения захлестнула истомой и дурманом каждый цунь, каждый уголок тела принца, от макушки до кончиков пальцев на ногах, с лёгкостью сметая на своём пути все барьеры, которые принц так долго и с таким трудом возводил. И когда Се Лянь наконец осознал это, тихий стон уже вырвался из его груди.

Если не знать наверняка, что в пещере он один, Се Лянь ни за что не осмелился бы поверить, что этот звук издал он сам. От испуга принц вздрогнул и широко распахнул глаза, подумав: «Но ведь способ явно действенный, как же так?»

Снова бросив взгляд на меч, он внезапно вспомнил, что юный воин этим самым оружием срезал стебли цветов и даже убивал уже принявших человеческую форму оборотней. И меч давно запачкался соком Нежных объятий. Когда принц с его помощью поранил себя, ища избавления, в первый удар он вложил только пятую часть силы, но чтобы достичь того же эффекта облегчения страданий во второй раз, пришлось ударить уже с третьей частью силы. Разве это не самое настоящее утоление жажды отравленным вином^[153]?!

Всё-таки Се Лянь разгорячился до головокружения, иначе он давным-давно заметил бы эту деталь. Принц ругал сам себя в душе, но в сложившихся обстоятельствах ему оставалось только оторвать левый рукав одеяния и с остервенением протереть меч, затем оторвать точно так же правый рукав и запихать себе в рот, крепко сжав в зубах, изо всех сил стараясь держать себя в руках.

За сжатыми губами и стиснутыми зубами стоны через силу сделались прерывистыми. Но только пещера сама по себе порождала эхо, и любые тихие звуки здесь многократно наслаивались друг на друга, усиливались и выносились наружу. К тому же, юный воин, послушав указания принца, завязал глаза и теперь полагался лишь на слух, который по той же причине стал намного чувствительнее. Как он мог не почувствовать это странное явление? Не в силах сдержаться, он с дрожью в голосе позвал:

— Ваше Высочество?

Оказаться в подобном неловком положении поистине стало для принца позором всей жизни. Се Лянь даже представить не мог, что с ним будет, если кто-то увидит его таким. Даже несмотря на полнейшую темноту пещеры, всё равно вынести подобное невозможно. Принц закричал:

— Не входи!!!

Однако из-за того, что он всё ещё крепко сжимал во рту тряпицу, крик его превратился в невнятное мычание, которое вызывало крайнюю жалость. Юноша, услышав, заволновался ещё сильнее.

Се Лянь уже изранил левую руку так, что с неё ручьями стекала кровь, и всё же его действия характеризовались лишь «нанесением ран», но не «убийством», поэтому истинная жажда всё никак не получала окончательного удовлетворения. Принц уже не мог удержать кляп во рту, свёрнутая ткань выпала, а руки его тем не менее орудовали всё с большей ожесточённостью — следующий удар пришёлся в левую ногу, и притом довольно глубоко. Услышав отчётливый звук разрезаемой плоти, юный воин не выдержал и решительно бросился к принцу. Звук приближающихся шагов заставил Се Ляня в испуге попятиться вглубь пещеры, и даже когда принц упёрся спиной в стену, продолжал изо всех сил съёживаться, будто от этого зависела его жизнь.

— Нет, нет, нет! Не подходи, не надо, нет…

Второй кровавый барьер был установлен Се Лянем именно для того, чтобы сдерживать его самого, но не юношу, чтобы тот в случае чего мог отступить в безопасное место. Однако сейчас действие аромата нежности уже вошло во вторую стадию, и стоит только юноше подойти, неужели Се Лянь позволит ему снова убежать из пещеры? Наверняка просто прикончит его на месте. Принц ужасно боялся, что в какой-то момент потеряет контроль и убьёт это дитя, пришлось прятаться от того подальше. Услышав в голосе Се Ляня просочившийся наружу панический страх, юный воин потрясённо застыл:

— Ваше Высочество…

Желание зверски замучить и убить кого-нибудь бурлило в крови Се Ляня. Дрожащей рукой он поднял плохонький меч, а в душе его зазвучал повторяющийся собственный голос: «Я не умру, я не умру, я не умру!!!»

В следующий миг, приняв мгновенное решение, принц развернул меч остриём на себя.

Юный воин увидел, как во тьме тускло скользнул холодный блеск. Раздался крик:

— Ваше Высочество!!!

Но Се Лянь уже пустил оружие в ход — проткнул свой живот, намертво пригвоздив себя к земле!

Пронзительная боль взрывом охватила внутренности и распространилась по всему телу, без остатка сметая на своём пути разгорячённый порыв. Се Лянь широко распахнул глаза и застыл, обеими руками сжимая рукоять меча. С лёгким кашлем из угла его губ потекла струйка крови, даже дыхание на какой-то момент остановилось. Юный воин, ошеломлённый случившимся, со стуком грохнулся на колени перед принцем.

В тот же миг снаружи раздался нестихающий визг:

— Кто это?!

Тонкие нежные голоса цветочных оборотней, обернувшись криком, резанули слух, но кто-то заорал ещё оглушительнее, чем они, перекрывая все их завывания:

— Что за непотребство?!!

Услышав этот гневный рёв, Се Лянь опять сделал резкий вдох.