— Кто это был?!

Кто же ещё? Се Лянь ответил:

— Лан Ин!

Воины на страже ворот тоже заметили нештатное положение дел. Раздались громкие крики, вокруг все забегали, но по соображениям предосторожности никто не кинулся открывать ворота и бросаться в погоню, вместо этого направили запрос руководящему составу. Лан Ин выстрелил лишь раз, помахал рукой и направился прочь. Казалось, что он просто-напросто специально явился поздороваться с Се Лянем. Му Цин хмуро вопросил:

— Зачем он приходил? Силу свою показать?

Фэн Синь гневно высказался:

— Сегодня на поле боя мы разбили армию Юнъань в пух и прах. Да и сам он едва избежал смерти от рук Его Высочества. Что тут показывать?!

Се Лянь тем временем нащупал, что к прилетевшей стреле что-то привязано. Он отвязал предмет и поднёс к огню, рассмотрел и обнаружил, что это полоса ткани, оторванная от роскошного одеяния цвета лазури. На ней даже виднелись следы свежей крови, которые на развёрнутой материи оказались криво написанным иероглифом «Ци».

Се Лянь моментально скомкал ткань в руке:

— Где Ци Жун? Он не в императорском дворце?!

Фэн Синь приказал прибежавшим воинам:

— Сейчас же отправляйтесь в город проверить!

Солдаты второпях сбежали с башни вниз. Ведь ткань действительно оказалась обрывком одеяния, которое больше всего любил надевать Ци Жун. А Лан Ин как раз славился тем, что умудрялся всюду проникать незамеченным, поэтому вероятность, что он похитил Ци Жуна, в самом деле существовала немалая. Медлить было нельзя, и Се Лянь сказал:

— Я пойду за ним, — увидев, что Фэн Синь также подошёл к нему, принц ответил: — Вы останетесь охранять городские ворота, чтобы они не сдвинулись ни на цунь. Остерегайтесь. Вдруг это отвлекающий манёвр^[136]?

Фэн Синь убрал лук за спину:

— Ты никого с собой не возьмёшь?

Се Лянь не желал, чтобы армия Сяньлэ атаковала первой, если со стороны Юнъани не наблюдалось масштабного наступления. Ци Жун попал в лапы противника, и принц вполне способен вызволить его в одиночку. Но возьми он с собой отряд воинов, непременно завяжется битва, и тогда уж точно смерти не ограничатся одной-двумя. Желая хоть немного замедлить дальнейшее разрастание конфликта, принц ответил:

— Не возьму. Что они могут со мной сделать?

Затем он, легко опершись о стену, спрыгнул вниз и опустился на землю. Принц стремительно помчался в том же направлении, куда побежал Лан Ин. Спустя какое-то время позади послышались шаги — кто-то бежал следом. Обернувшись, принц увидел уже знакомого юного воина. Се Лянь крикнул ему:

— Мне не нужна помощь, возвращайся!

Парнишка покачал головой. Се Лянь повторил:

— Возвращайся!

Он прибавил скорости, чтобы оставить юношу позади, а когда снова обернулся, уже его не увидел.

Миновав пять-шесть ли, Се Лянь вбежал на вершину горы. Горка эта была не такой уж крутой и больше походила на склон, поэтому и называлась «Горбатым склоном».

Говорили, что после своего отступления от городских ворот армия и простой народ Юнъани обосновались именно здесь. Склон покрывала густая растительность, и в ночи в чернеющем лесу повсюду раздавались странные звуки, будто во тьме прятались бесчисленные живые существа, которые следили за принцем хищными взглядами. Се Лянь продвинулся дальше на гору и довольно долгое время провёл в поисках, как вдруг увидел впереди дерево с висящей на нём человеческой фигурой. Приглядевшись, он воскликнул:

— Ци Жун!

Это действительно оказался Ци Жун. Его подвесили на дереве вниз головой да ещё, видимо, избили до беспамятства; с носа на землю капала кровь, один глаз заплыл. Се Лянь выхватил меч, обрубил верёвку, подхватил упавшего Ци Жуна и похлопал того по щекам. Ци Жун медленно пришёл в сознание и, увидев принца, закричал:

— Мой царственный брат!

Се Лянь занялся верёвкой, что связывала Ци Жуна, но тут вдруг ощутил холодок по спине и, не глядя, отбил удар мечом. Обернувшись, он увидел Лан Ина, который, держа обеими руками тяжёлый меч, налетел на него.

Двое обменялись всего парой звонких ударов, но Се Ляню и этого хватило, чтобы выбить оружие из рук Лан Ина. Подсечкой он сбил противника с ног и приставил остриё меча к его горлу, завершая битву:

— Ты ведь знаешь, что тебе меня не победить. Прекрати сражение.

Сегодня им уже приходилось сойтись на поле боя. Любой, кто нападал на Се Ляня, был им же и убит. Кроме Лан Ина. Тому удалось выжить, даже приняв удар меча принца, и, раненному, унести ноги в свой стан. Абсолютно всем было очевидно, что Лан Ин и есть лидер войска Юнъани. И Се Лянь, говоря «прекрати сражение», разумеется, подразумевал не только его одного.

Принц добавил:

— Если вы не станете нападать первыми, я гарантирую, что императорское войско не атакует вас. Возьмите воды и пропитания, а потом уходите.

Лан Ин лежал на земле, глядя на принца в упор. И этот взгляд мог заставить любого, кто с ним встретится, запаниковать. Мужчина ответил:

— Ваше Высочество наследный принц, ты считаешь, что поступаешь правильно?

Выражение лица Се Ляня окаменело. Ци Жун тем временем забранился:

— Что за бред! Ты хоть знаешь, кто он, мой царственный брат? Он — небесное божество! Если он не прав, что же тогда получается, вы, кучка разбойников, предавших родину, правы?!

Се Лянь прикрикнул:

— Ци Жун, придержи язык!

Принц не имел ответа на вопрос, который задал ему Лан Ин. В глубине души он и сам чувствовал, что поступает в чём-то неправильно. Но всё же это наилучший способ, который он мог придумать. Если не защищать Сяньлэ, не давать отпор врагу, неужели он должен был позволить мятежникам Юнъани раз за разом наступать, а потом и вовсе ворваться в столицу с боем?

Если бы один или два человека направили на него оружие, принц смог бы, не впадая в крайность, оглушить обоих, тем самым решив проблему. Но на поле битвы, среди множества бесчувственных сабель и мечей, ему не под силу было старательно оглушать каждого по очереди. Оставалось только запретить себе думать и пускать в ход свой клинок. Вопрос Лан Ина угодил в самую точку, пробудив голос в душе принца, вопрошающий: ты считаешь, что поступаешь правильно?

Ци Жун, однако, не обременял себя размышлениями подобно принцу:

— А что я не так сказал? Брат мой, раз ты здесь, скорее убей всю эту горстку разбойников! Они побили меня одного целой оравой в пару десятков человек!

Ци Жун постоянно третировал столицу своими бесчинствами. И, конечно же, людей Юнъани, которые заимели на него зуб, оказалось великое множество — само собой разумеется, они не могли упустить такую прекрасную возможность для отмщения. По правде говоря, среди людей Сяньлэ он также нажил себе немало врагов. Но Се Ляню сейчас было не до него. Он обратился к Лан Ину:

— Что тебе надо? Хочешь дождя? В Юнъани ещё прольются дожди. Хочешь золота? Я опрокину золотое изваяние и отдам тебе. Хочешь продовольствия? Я… что-нибудь придумаю. Но… не начинай снова войны. Мы вместе отыщем решение, отыщем иной путь, идёт?

Эти слова сами сорвались с языка, Се Лянь не смог сдержать эмоции. Лан Ин, возможно, даже не понял, что означает «иной путь», о котором говорит принц, но ответил он без тени колебаний:

— Я ничего не хочу. И мне ничего не нужно. Единственное моё желание — это чтобы в мире больше не существовало государства Сяньлэ. Я хочу, чтобы оно исчезло с лица земли.

Его голос звучал ровно, но от слов необъяснимо бросало в дрожь. Через какое-то время Се Лянь с тяжестью в голосе произнёс:

— …Если ты приводишь людей, чтобы напасть, я не могу оставаться в стороне. У вас нет шансов на победу. Даже если все люди Юнъани, что следуют за тобой, погибнут, ты всё равно продолжишь стоять на своём?

Лан Ин ответил:

— Да.

Ответ прозвучал столь хладнокровно, столь непоколебимо, что у Се Ляня только захрустели суставы пальцев. Но с ответом принц так и не нашёлся. Лан Ин, чеканя по слову, произнёс:

— Я знаю, что ты — божество. Это не важно. Пускай ты божество, тебе всё равно не заставить меня остановиться.