— Тащите этого вора в темницу.

Слуги ответили:

— Повинуемся приказу! — и схватили Лан Ина.

Се Лянь произнёс:

— Вначале разберёмся с одной проблемой — выручим несчастного, затем я расспрошу его как следует о случившемся в Юнъани.

Лицо Му Цина смягчилось, он с осторожностью спросил:

— Ваше Высочество, как ты собираешься разбираться с этим? Тебе запрещено по своему желанию являться пред смертными.

Именно это правило после своего вознесения Се Лянь никак не мог понять. Считалось, что небожители должны помогать людям, но при этом почему-то непременно требовалось принимать заносчивый вид и ставить себя выше простых смертных, а также запрещалось по своей воле появляться в миру.

Это ведь буквально связывало принца по рукам и ногам, что повергало его в неимоверное раздражение. К счастью, Се Лянь в таких случаях мог принять обходные меры. Нисколько не раздумывая, даже не обернувшись, он выставил руку и совершил толчок. Люди перед храмом заметили, как тень на земле чуть качнулась, и недоумённо развернулись. В следующий миг раздался истошный вопль Ци Жуна:

— Мой царственный брат…

Одним движением Се Лянь просто-напросто столкнул с постамента собственную божественную статую! Золотое изваяние с благовоспитанным изящным лицом, с мечом и цветком в руках, то ли падая, то ли склоняясь, начало заваливаться на сторону.

На лице Ци Жуна отразился такой ужас, будто он увидел, как родная мать собралась повеситься и уже выпинывает из-под ног табурет.

Совершенно наплевав на Лан Ина, он бросился к божественному изваянию и крепко-крепко обхватил его ноги, упорно стараясь удержать статую от падения и душераздирающе вопя:

— А вы чего ждёте, кучка никчёмных тварей! Сейчас же помогите мне удержать его! Не дайте моему царственному брату упасть!!! Он не может упасть!!!

Пока юноша надрывался, Се Лянь абсолютно невозмутимо прошествовал мимо него и вышел из храма наследного принца. У Фэн Синя и Му Цина от такой картины едва не треснуло лицо. Лишь спустя несколько мгновений Фэн Синь смог выкрикнуть:

— Ваше Высочество! Ведь это же твоя божественная статуя!

Такое происшествие как падение статуи считалось знамением весьма недобрым, и все небожители в той или иной степени старались этого не допустить. Но чтобы кто-то вот так сталкивал с постамента собственное божественное изваяние — поистине являлось делом неслыханным, чудачеством для всех трёх миров.

Се Лянь произнёс:

— Всего лишь большой кусок золота, не более. Иначе мне бы не удалось их отвлечь. Идите подтолкните статую с другой стороны, чтобы они не могли отойти ни на шаг, а я повидаюсь с тем человеком.

У Фэн Синя и Му Цина не нашлось слов для ответа, но всё же пришлось послушаться приказа — они встали сбоку от статуи и каждый одним пальцем прикоснулся к изваянию. Лишь малой толики усилия им хватило, чтобы остальные не смогли установить статую ровно на постамент, даже приложив старание, с которым младенец        сосёт молоко. Людям оставалось с огромным трудом удерживать изваяние от падения и с зубовным скрежетом причитать:

— …Сразу видно — настоящее золото, веса в ней уж точно хватает!

Тем временем Лан Ин, которого так и оставили сидеть на земле снаружи, увидел, что больше никто не обращает на него внимания, некоторое время поглядел на сверкающую золотым блеском статую, поднялся на ноги, отряхнул одежду от пыли, закинул дорожный свёрток на спину и побежал прочь. Се Лянь последовал за ним. Мужчина бежал довольно долго, пока не оказался в тени пышного леса, где огляделся по сторонам и наконец уселся под деревом, чтобы отдохнуть. Се Лянь спрятался за деревом, сложил руки в простом заклинании и принял вид младшего монаха в белых одеяниях.

Обретя форму, принц осмотрел себя с ног до головы, убедился в отсутствии изъянов, взмахнул метёлкой из конского волоса и уже раздумывал, как сделать так, чтобы его появление не выглядело внезапным, как вдруг увидел, что Лан Ин уселся на корточки рядом с лужей у дерева, склонился и принялся голыми руками выкапывать яму.

Се Лянь молча наблюдал.

Ладони молодого мужчины были достаточно широкими, чтобы одним движением выкопать довольно глубокую выемку в земле — ошмётки грязи так и летели в стороны из ямы, так что мужчина стал похож на поджарого чёрного дикого пса. Се Ляню стало любопытно, для чего ему вдруг понадобилось рыть яму, но потом принц увидел, как мужчина вытер грязь о штаны, набрал в пригоршню воды из лужи и поднёс ко рту.

После такого Се Лянь больше не смог скрываться. Он торопливо вышел из-за дерева и удержал мужчину за руку. После вынул из бездонного рукава флягу с водой и протянул её несчастному.

Лан Ин уже успел набрать в рот воды из лужи, поэтому, надув щёки, проглотил и посмотрел на внезапно возникшего перед ним монаха. Мужчина не удивился и не отказался, просто взял флягу и стал пить громкими глотками, осушив сосуд в один присест. Лишь допив, он произнёс:

— Благодарю.

Раз уж появление всё равно вышло внезапным, Се Лянь и думать забыл о каком-то более естественном начале общения. Принц постарался взмахнуть метёлкой с видом как можно более одухотворённым и вызывающим доверие, затем обратился к мужчине:

— Уважаемый друг, откуда и куда ты держишь свой путь?

— Мы пришли из города Юнъань, района близ излучины Ланъэр, и направлялись в императорский дворец. Но теперь я туда не пойду, передумал.

Се Лянь удивлённо замер и переспросил:

— Мы?

Лан Ин кивнул:

— Мы. Я и мой сын.

Се Лянь всё больше приходил в замешательство, тогда как его сердце постепенно окутывало холодом. На его глазах Лан Ин снял со спины дорожный свёрток, раскрыл его и сказал:

— Мой сын.

Кто бы мог подумать, что в его дорожный мешок завёрнуто мёртвое тело маленького ребёнка!!!

Мальчик был совсем мал, на вид не больше двух-трёх лет. Его лицо пожелтело, щёки впали, к голове липли тонкие и редкие пожелтевшие волосики, на коже виднелась потница. На маленьком личике застыло странное выражение — казалось, что он собирался заплакать, будто испытывая ужасные мучения. Глаза мальчика были закрыты, а рот открыт, только звуков он больше не издавал.

Зрачки Се Ляня сделались совсем маленькими точками, он испытал страшнейшее душевное потрясение, не мог выговорить и слова. То-то ему всё время казалось, что мужчина выглядит немного странно. Принц никак не мог понять, в чём именно заключалась странность, просто незнакомец казался Се Ляню не совсем нормальным — говорил и вёл себя таким образом, будто совсем не задумывался о последствиях, действовал прямо и безрассудно, не заботясь ни о чём. Теперь же возникал лишь один вопрос — о каких ещё последствиях мог задумываться этот человек?

Лан Ин показал ему сына и снова завернул ребёнка в свёрток, как можно тщательнее подвернув края. Глядя на его сосредоточенное лицо и действия, Се Лянь в душе ощущал себя нестерпимо тягостно. Он впервые видел труп такого маленького ребёнка. Едва выговаривая слова, принц спросил:

— Как… как погиб твой сын?

Лан Ин закинул свёрток на спину и рассеянно произнёс:

— Как погиб… Я и сам не знаю, как он погиб. Может, от жажды, может, от голода, может, от болезни. Кажется, от всего понемногу. — Мужчина почесал затылок и продолжил: — Когда мы только выдвинулись в путь из Юнъани, я нёс его на спине, и он ещё немного покашливал да звал меня — тятька, тятька. Потом потихоньку затих, только кашлял. А после и кашлять перестал, я думал, он уснул. Когда я нашёл немного еды и хотел его разбудить, он так и не проснулся.

Значит, ребёнок погиб в пути, когда они спасались от бедствия.

Лан Ин покачал головой.

— Я не умею заботиться о маленьких детях. Если моя жена узнает, что ребёнок погиб, она заругает меня до смерти. — Замолчав ненадолго, он добавил: — Хотел бы я, чтобы моя жена всё ещё могла меня отругать.

Выражение его лица от начала до конца оставалось равнодушным, подобно увядшему дереву или почерневшей заводи, на поверхности которой уже никогда не поднимется ни единого признака жизни или даже лёгкой волны. Се Лянь ощутил, как сжалось горло, а через некоторое время тихо проговорил: