— Непременно вернутся! — заверил его датчанин. — Через пару дней уже сможешь брать в руку меч. Мне пришлось куда хуже.

Помнишь, какой я был полгода назад? Рука висела плетью, без костыля шага не мог ступить. Думал, что и умру калекой.

Но после гибели сына ко мне стала возвращаться подвижность. Сам не знаю, почему Господь сжалился надо мной, но разбитая параличом часть тела со временем стала оживать.

До прежней силы и ловкости мне, верно, далече. Но я хотя бы твердо стою на ногах, могу сам о себе позаботиться.

— Видишь, Господь дал тебе шанс начать жизнь заново! — улыбнулся Бутурлин. — Я рад, Харальд, что ты отправился с нами!

И еще я благодарен вам обоим, за то, что вы разгадали, где прячится похититель княжны!

— Благодарить будешь, когда мы его изловим! — усмехнулся Газда.

— Тогда прими спасибо за спор о том, как далеко улетает выбитый из рук клинок! Ты ведь неспроста его затеял? Хотел исцелить меня от хандры?

— Ну, вроде того… — кивнул чубом казак. — Ты ходил мрачнее тучи. Вот я и решил встряхнуть тебя, отвлечь от кручины. Только вот не знал, как. Ты сам подсказал мне повод спора, я за него и ухватился. Жаль только, ничего не вышло!

— Еще как вышло! — признательно взглянул на друга боярин. — Но, увы, не все нам подвластно. Мысли о княжне по-любому не дадут мне сегодня уснуть. Где она, в чьих руках? Не холодно ли ей, не больно?

— Что ж, помолимся, дабы у нее все обошлось! — подытожил услышанное Харальд. — Однако чутье мне подсказывает, что с княжной не случится лиха.

— Хорошо, чтобы так и было! — с надеждой промолвил Бутурлин.

С той минуты, когда Эвелина очнулась в замке Радзивилов, ее ни на миг не покидала надежда вырваться на волю. Но люди, заточившие дочь Корибута, сделали все, дабы ее мечты не осуществились.

Дверь в узилище Эвы запиралась снаружи, а единственное окно, выходившее на внутренний двор замка, было забрано в кованый переплет. Найди Эва способ вырвать из камня решетку, ее бы встетило новое испытание: окно темницы и плиты замкового двора разделяло добрых десять локтей высоты.

Впрочем, одолев сие препятствие, княжна бы оказалась в каменном колодце между внутренней и внешней стенами замка, на виду у стражи. Нужно было придумать иной способ побега, однако ничего путного в голову девушке не приходило.

Дважды в сутки ей приносили снедь. То ли кухня Радзивилов не отличалась разнообразием, то ли слугам княжича было запрещено баловать пленницу разносолами, но кушания всякий раз оказывались одни и те же.

Ломоть жареной баранины или свинины на блюде, обложенный фруктами и зеленью, хлеб или полба, небольшой кувшин вина, отдающего плесенью подземелья.

За два дня заточения Эвы в замке его хозяева не нарушали покой пленницы. Однако на третьи сутки уединение княжны было нарушено самым нежданным образом.

Еще вечером попытки ступать на пострадавшую ногу оборачивались для нее мукой. Но, проснувшись Эва обнаружила, что боль в лодыжке стихла, и решилась сделать пару осторожных шагов по узилищу.

Больше пройти ей не удалось. Дверь в темницу вдруг распахнулась, и на пороге возникла Барбара Радзивил. Глаза ее пылали мстительным огнем, лицо сияло дьявольской улыбкой.

— Вот ты где! — воскликнула она, обращаясь к узнице. — Ну, здравствуй, Эва! Ты представить не можешь, как я рада тебя видеть!

При виде ее радости Эвелина невольно отступила вглубь комнаты.

— Боишься? — млея от предвкушения расправы, вопросила ее Барбара. — Правильно! Нынче ты ответишь за все свои злодеяния!

— Злодеяния? — не поверила услышенному Эва. — Разве это я устраивала тебе травлю, колола иглами, врывалась в твои покои?

— Молчи! — в ярости взвизгнула дочь Магната. — Ты еще будешь дерзить мне в моем доме? Или забыла, как пыталась отбить у меня Принца, а когда не вышло, взялась за моего бедного брата?!

— Ты, верно, не в себе… — скорбно покачала головой Эвелина. — Помнится, я говорила, что с Королевичем меня связывает детская дружба.

А что до твоего брата, то он мне не нужен. Это княжич дал наказ похитить меня и силой привезти сюда! Хочешь от меня избавиться? Тогда дай мне покинуть сию темницу!

— Говори, что хочешь! — ухмыльнулась злыдня. — Тебе это не поможет! Мой замок ты покинешь лишь по частям! Уколы иглами в Вавеле покажутся тебе детской забавой!

Я буду снимать с тебя лоскутами кожу! Я вырву твои бесстыжие глаза, кои ты пялила на Казимира, и скормлю их собакам!

Горя жаждой осуществить задуманное, она шагнула навстречу Эвелине и протянула к ней руки.

Если природа и не наделила дочь Корибута большой силой, то смелости и находчивости придала ей сполна. Сорвав с подставки смоляной факел, Эва заслонилась им от врага.

— Только тронь меня! — с холодной решимостью произнесла она. — Станешь страшной, как тать Волкич!

Вид пылающего факела в ее руках отрезвил злобную фурию. Барбара могла без зазрения совести изуродовать соперницу, но была не готова расстаться с собственной красотой.

— Эй, слуги! — крикнула она столпившейся позади нее дворне. — Отнимите у мерзавки факел!

Однако холопы не проявляли решительности. Они знали, что Эвелина — гостья их грядущего властителя, и не решались причинить ей вред.

— Вы что, оглохли? — вышла из себя Барбара. — Кому служите, скоты?!

— Вам, Вельможная Панна! — с поклоном ответил ей старший из слуг, чье лицо было изрезано рубцами от плети.

— Тогда забери у нее факел! — злобно прошипела хозяйка. — Иначе я велю сварить тебя живьем!!!

Тяжко вздохнув, дворовой сделал шаг к Эвелине. В глазах его читалось «прости, у меня нет иного выхода».

— Что здесь происходит?! — загремел на слуг прибежавший на шум мажордом Калюжа. — Господи, Вельможная панна, умоляю, не творите того, о чем будете жалеть!

— О том, что я сотворю с сей дрянью, точно жалеть не буду! — криво усмехнулась злыдня. — А ты что, Винцек, на ее стороне?

— Боже упаси, на вашей! — близко посаженные к переносице глазки Калюжи хитро бегали по сторонам. — Но подумайте, Вельможная Панна, как обойдется со всеми нами ваш брат, узнав, что вы изувечили его гостью?

Он и меня не помилует, и вас покарает в духе покойного Князя! Вспомните, как вы пребывали целый месяц под замком минувшей зимой, когда осмелились дерзить вашему батюшке?

Как я разумею, Вельможный Княжич собирается жениться на княжне. Если по его возвращении у гостьи не будет носа или ушей, вы не обойдетесь месяцем сидения взаперти!

Увещевая хозяйку не вредить узнице, мажордом едва ли руководствовался добрыми чувствами к Эве. Выбирая между господином и госпожой, он просто встал на сторону более сильного покровителя.

Однако его слова возымели действие на Барбару. Владислав не простил бы ей вред, причиненный Эвелине, и княжна могла лишь гадать, какой каре подверг бы ее за это злодеяние любящий брат.

Разумея, что с ним лучше не ссориться, дочь Радзивила решила на время отступить.

— Считай, на сей раз тебе повезло! — бросила она с презрением несостоявшейся жертве. — Но помни, от моей мести тебе не уйти. Ты получила лишь отсрочку исполнения приговора! С дороги, холопы!!!

Слуги живо расступились, давая госпоже проход, и Барбара вылетела из темницы. Дворня устремилась вслед за ней. Последним узилище покинул Калюжа.

— Помните о том, кто спас вашу красоту, Вельможная Панна! — произнес он в дверях, обернувшись к Эве. — И не забудьте сказать о том княжичу Владиславу по его возвращении в Ординат!

Услышав лязг дверного засова, княжна в изнеможении опустилась на свое ложе. Первую битву с Барбарой Радзивил она выиграла, но расслабляться было рано. Эва знала, что злыдня не оставит ее в покое.

«Как же мне покончить с тобой, чтобы брат не заподозрил моего участия в твоей смерти?! — лихорадочно думала, метаясь по своим покоям, Барбара. — Должен же быть какой-то способ стереть тебя с лица земли!»

Способ нашелся сам собой. Нежданно для себя самой княжна вспомнила о Ксаверии Бур-Корибуте.