— Затем, что я хочу помочь тебе выбрать лучший из них! — широко улыбнулся Демир-Ага. — Как говорили древние: одна голова — хорошо, а две головы — лучше!

— А когда я поведаю тебе свои замыслы, ты велишь перерезать мне горло? — недоверчиво усмехнулся немец. — Чтобы представить перед Султаном плоды моего труда, как свой собственный замысел!

— Да зачем мне это? — искренне рассмеялся Демир. — Толку мне от того, что я расскажу все это Владыке? Он ждет от подданных не слов, а деяний.

Да и есть ли смысл пробираться в польский стан, рисковать головой, воплощая замысел, коий может осуществить за тебя другой? По мне, нет лучшего выхода, как позволить тебе самому исполнить свою задумку!

— Я разумею, рыцарь, тебе трудно принять мои слова! — кивнул Демир, заметив недоверие в глазах собеседника. — И для того, чтобы ты уверился в чистоте моих намерений, я отпущу тебя на волю! Эй, Халил, Мустафа! Немедлено избавьте храброго воина от пут и верните ему клинок!

— Вы что, оглохли?! — сурово прикрикнул он на застывших в нерешительности нукеров. — Вы все верно уразумели. Нынче же отдайте моему гостю оружие и коня!

— Но ведь это же неверный, наш враг! — с трудом вымолвил потрясенный поступком своего господина Мустафа. — Он убил двух наших братьев!

— Все так! — охотно согласился с ним Демир. — Но, кроме сего, он враг наших врагов, и весьма упорный! Если он убьет Короля неверных, это окупит смерть сынов Ислама!

Ничего не поделаешь, чтобы одолеть врагов Аллаха, порой приходится обращаться за помощью к шайтану!

— И Аллах нам простит сие? — неуверенно вопросил Агу Халил.

— Аллах зрит, что мы действуем в его интересах! — убежденно заявил Демир. — Что до меня, то я молюсь за то, чтобы задуманное крестоносцем ему удалось!

Мустафа и Халил благоговейно промолчали в ответ.

Дмитрий и его спутники выезжали из леса, когда путь им преградил Самборский Воевода с отрядом конных жолнежей.

— Ты?! — не смог сдержать радостное изумление Кшиштоф. — Куда ты исчез во время осады, боярин? Я после битвы за Самбор отрядил людей на твои поиски, однако тебя не нашли ни среди мертвых, ни среди живых!

Сапега поведал, что ты отправился на поимку немецкого татя, помогавшего советом Рароху…

— Так и было! — кивнул ему боярин.

— И ты настиг его?

— Еще как настиг! — ответил за побратима Газда. — Догнал и обезглавил!

— Обезглавил?.. — задумчиво переспросил Кшиштоф. — Тогда я разумею, откуда взялся всадник без головы…

— Какой еще всадник? — подался вперед Бутурлин.

— Да было тут одно дело… — поморщился Воевода. — Пять дней назад в Самбор приехал королевский гонец. Его сопровождал твой земляк, боярин Орешников. Они привели в замок лошадь с обезглавленным трупом в седле…

— А как рядом с гонцом очутился Гришка? — не смог удержаться от вопроса Дмитрий.

— Сие он сам поведает тебе при встрече! — криво усмехнулся Кшиштоф. — Хотя, по мне, и так все ясно. Гонец — молодая, недурная собой девица. Будь я моложе, сам бы увлекся ею…

Не знаю, что за блажь побудила панну отправиться на войну, но Государь рассудил, что там ей грозит опасность, и услал в Самбор, подальше от битв.

Однако по дороге сюда на девицу напали тати из тех, что после влились в воинство Рароха, и захотели убить. Ей удалось чудом сбежать от разбойников, а когда они вновь ее настигли, за девушку вступился твой приятель, случайно оказавшийся рядом!

— На Гришку сие похоже! — улыбнулся Дмитрий.

— Что похоже? — вперил в него удивленный взор Воевода. — Случайно оказываться рядом?

— Нет же, заступаться за слабых! — пояснил ему боярин. — Он и на Москве пострадал за то, что ранил наемника, желавшего обесчестить девицу…

— Тогда все ясно! — причмокнул языком Самборский Владыка. — Но главное не в их встрече.

Выбравшись из леса, они встретили коня с привязанным к седлу мертвецом и свитком, в коем были перечислены способы покушения на жизнь нашего Государя.

Похоже, убитый тобой тать собирался доставить сей пергамент изменнику в окружении Короля. Очевидно, что, узнав о смерти своего посланца, враги Унии пошлют следом за ним другого.

Посему я внял просьбе гонца и отправил его со свитком в королевский стан. Пусть Государь узнает о том, что враги роют ему западню!

— Ну, а что Гришка? — полюбопытствовал Бутурлин.

— А что с ним могло статься? — пожал плечами Воевода. — Напросился сопровождать свою зазнобу! Мало того, что я к ней приставил десяток лучших жолнежей, так еще он затесался в отряд!

— Гришка в походе не будет обузой! — заверил шляхтича Дмитрий. — Он и саблей владеет отменно, и из лука в недруга не промахнется!

— Я и не препятствовал его участию в походе! — махнул рукой Кшиштоф. — Мало ли что в дороге случиться может. Глядишь, и от него будет польза!

Твой приятель и так уже помог делу Унии. Окажись гонец-девица одна, может, она не осмелилась бы приблизиться к лошади с трупом в седле. Дивно только, что ты сам сего коня не изловил!

— Сказать по правде, мне было не до того! — вспомнил, как чуть не погиб от яда, Бутурлин. — Перед тем как я обезглавил тевтонца, он уколол меня отравленным клинком.

Без малого неделю моя душа носилась между жизнью и смертью. Если бы не он, — Дмитрий кивнул в сторону Харальда, державшегося у него за спиной поодаль, — мы бы с тобой нынче не толковали…

— И кто же твой спаситель? — обрадованный встречей с московитом, Кшиштоф не сразу обратил внимание на его нового спутника, однако ныне ощутил к нему интерес. — Подними капюшон, добрый человек, не прячься за спиной боярина!

Видя, что отступать некуда, Харальд сбросил капюшон на плечи и выехал вперед.

— Погоди, да это же тать, служивший фон Веллю на постоялом дворе!.. — опешил от неожиданности Воевода. — Тот, по чьей вине мы все едва не сгорели!

— Да, это он, — не стал спорить с Самборским Владыкой Дмитрий, — но не все таково, каким видится тебе, Воевода.

Сей человек и впрямь выполнял поручения Командора, однако тяготился своей службой и искал способ избавиться от опеки Ордена.

Тогда, на постоялом дворе, Тевтонец велел ему отравить меня, однако Харальд, не исполнив повеление господина, бежал с места службы. Чтобы убедить фон Велля в своей смерти, он был вынужден устроить поджог.

— Для меня сие — слабое утешение! — возмущенно фыркнул Кшиштоф. — Ужели, боярин, ты веришь в его байки?

— Верю, ибо то, что он молвит, похоже на правду. Пожар в его избах занялся, когда все мы были на дворе, а значит, сей бедняк не желал нам смерти.

К тому же, его варево вытащило меня с того света, и посему я никому не дам Харальда в обиду! Не забывай, Воевода, что и ты своим нынешним покоем обязан ему!

— Чем же я задолжал сему висельнику? — брови Кшиштофа поползли вверх от изумления. — Поведай, боярин, ибо мне невдомек!

— Невдомек? — многозначительно усмехнулся Дмитрий. — Как, по-твоему, кто посадил на мель корабли со шведскими наемниками?

— Что, тоже он? — глаза Воеводы округлились еще больше. — Как бают на Москве: «наш пострел везде поспел»?

— Можно и так сказать, — кивнул ему Бутурлин. — Если у тебя есть время, он сам поведает, как перехитрил врагов Унии!

— Пусть лучше расскажет, как оказался лоцманом у шведов! — хмуро усмехнулся Самборский Владыка. — Сие и впрямь любопытно!

— Бывшие слуги фон Велля отыскали его в Данциге и продали шведскому Коронеру. Харальд — муж, искушенный в морском деле, в свое время слыл одним из лучших лоцманов на Балтике.

Немудрено, что враги Унии пожелали, дабы он сопроводил их суда морем в Литву. Они тщились надеждой, что Харальду будет по силам избежать встреч с подводными скалами у литовских берегов. А чем все завершилось — ты и сам ведаешь!

— Рассказать можно всякое! — тряхнул головой, словно отгоняя от себя наваждение, Воевода. — Может, твой новый приятель просто не справился с порученным делом?

— Как бы там ни было, он посадил шведские коги на мель, и тебе, пан Кшиштоф, сие было на руку! Помыслить страшно, что бы сталось, когда наемники, ступив на берег, ударили бы в спину вашему войску!