А рядом — стройный кипарис, ее подобный стану.

*

Бальзам для ран я не нашел, страницы книг листая,

Что тело мне терзает в кровь — не хищных птиц ли стая?

Огонь любви мне душу сжег, и в горькой той пустыне

Нe отыскал ни одного целебного листа я.

*

Жестокий град коварных стрел мне душу поражал,

И в сердце две из них впились, как острых пара жал.

Алмазы горьких слез моих пролив к твоим стопам,

Я взоры россыпью камней бесценных поражал.

*

Мой взор состарила слеза, в страданьях пролитая,

Но ты, как прежде,— лишь мечта, что дразнит, пролетая.

Один — в тоске я смерти жду, но если ты со мпою,

Мой, как у Хызра, долог век,— что ж вспомнил про лета я?

*

Чтоб ей сказать «не уходи», уста я растворил,

Но замер зов мой на устах и льда не растворил.

Ее капризам нет числа, упорству — нет границ.

Мир удивлен: такое зло каприз хоть раз творил?

*

Достиг ты многих благ земных, но к большим не стремись:

Земное благо тянет вниз, святое благо — ввысь.

*

Горящий уголь без щипцов руками не возьмешь,

Скалу киркой не раздробив, рубинов не найдешь.

*

Лишь только вспыхнет небосвод — весь мир начнет сиять,

Лишь только страждущий вздохнет — ночь настает опять.

*

Пускай святыня далека, ступай в суровый путь,

А не достигнешь — все равно ей благодарен будь.

*

Рука, пласты угля круша, становится черна,

Душа, с народом злым дружа, становится грязна.

*

Два мира примирить в себе, о друг, нам не дано:

Две лодки схватишь за борта — потонешь все равно.

*

Слепец, кто вечности искал среди забот мирских,

Глупец, кто верности искал среди сердец людских.

*

Пусть враг не смотрит на тебя, доверчивым не будь,—

Был незаметным ветерок, а смог свечу задуть.

*

Не злись, когда решится друг твои грехи назвать,

Не дуй на зеркало свое, чтоб не тускнела гладь.

*

В любви то правоверный я, то дерзкий еретик,

Ведь для меня один закон — твой лучезарный лик.

*

Глаза в песочные часы я превратить бы мог —

Из глаза в глаз пересыпать прах от любимых ног.

*

Сто раз меня отвергла ты, а сердце встречи ждет,

Сто тысяч мук снесет мудрец, по праведным умрет.

*

Ах, иссякает жизнь моя, я сгорбился, иссох,

И равен сотне вздохов стал мой каждый горький вздох.

*

Из этой кельн ты одна прогнать могла бы тьму,

Увы, повсюду светишь ты — лишь не в моем дому.

*

Любимая — цветущий сад, но скрылась вдруг она,

И как смогу теперь узнать: зима или весна?

*

«Я плакала»,— сказала ты, а лик — свежее роз.

Цвети, царица! Суждено лишь мне желтеть от слез.

*

О псы возлюбленной моей! Когда угасну я,

Хоть вы поплачьте обо мне, как старые друзья.

Желанной цели должен ты добиться, человек,

Иль ничего пускай тебе не снится, человек,

А если этих двух задач но сможешь ты решить,—

Уйди куда-нибудь, живи, как птица, человек.

Бродягой стань, но не рабом домашнего хламья,

Отдам и этот мир, и тот за нищий угол я.

Бродяжничество — не позор, и нищенство — не срам.

Уйти куда глаза глядят — давно мечта моя.

Не жертва скопидомства я, не пленник серебра,

В добре домашнем для себя не вижу я добра.

Не говорите, что Бабур не завершил пути:

Остановился я на миг,— мне снова в путь пора.

Моих обид не дай господь ни другу, ни врагу,

Пылинки верности в тебе найти я не могу.

И если голову у ног твоих я не сложил,

То, захватив ее с собой, подальше убегу.

Ты на чужбине,— и забыт, конечно, человек,

Жалеет только сам себя сердечно человек.

В своих скитаньях ни на час я радости не знал,—

По милой родине скорбит извечно человек.

Хоть временем на краткий срок и возиесеп твой враг,—

Вином победы два-три дня он опьянен, твой враг.

Пусть наймется, что до небес он вырос,— не горюй:

Ведь низок он, и будет вновь с землей сровнен твой враг.

* *

Ты затруднение мое, художник, разреши:

Здесь на платке узор такой искусный напиши,

Чтоб мысли все мои на нем любимая прочла,

Чтоб ей открылся весь тайник тоскующей души.

Ты — роза яркая, но я ничтожный соловей.

Ты — пламя жаркое, но я зола,— возьми развей.

«Нет соответствия»! Но ты не избегай меня:

Народам царь — я стал рабом по прихоти твоей.

И трезвенников этот взгляд всех в пьяниц обратит,

А пьяниц — в сумасшедших твой румянец превратит,

А души тех, кто, как Бабур, благочестив и строг,

Твой смех из рая уведет, в изгнанниц превратит.

Каких страданий не терпел и тяжких бед Бабур?

Каких не знал измен, обпд, каких клевет Бабур?

Но кто прочтет «Бабур-паме» — увидит, сколько мук

И сколько горя перенес царь и поэт Бабур.

Я ни своим и ни чужим ни в чем не угожу:

Соперник — зол, возлюбленной — бельмом в глазу служу.

Как ни стремлюсь я делать всем добро, однако сам,

Увы, живою притчей зла среди людей брожу.

Лишь от надежды встречи с ней возрождена душа,

За все страданья будешь ты награждена, душа.

Еще силен разлуки гнет, но в мыслях о тебе

Я счастлив: в мире и меня ждет хоть одна душа.

Во время брани пить помногу — нам нельзя,

Не заглушить в своей душе тревогу — нам нельзя,

С друзьями верными шагать не в ногу — нам нельзя,

И, не напившись, выспаться, ей-богу — нам нельзя.

Зайди поговорить, попить,— моих гостей возглавь,

Себя на время от мирских забот вином избавь,

Когда войскам веселья дан приказ идти в поход,

Усталым воинам труда ты отдых предоставь.

Я в жизни счастья не встречал, с несчастьем связан стал.

Во всех делах — просчет, за все я всем обязан стал.

Покинув родину свою, побрел я в Индустан

И черною смолой стыда навек измазан стал.

Я наперсницы, кроме души своей, не нашел.

Бескорыстней, чем солнце свое, друзей не нашел.

В человеческом сердце я столько ран не видал,

И сердечного плена нигде страшней не нашел.

Поневоле терплю я разлуки ад: сам себя

Я достойным для рая свиданья с ней не нашел.

Что же делать? Отправлюсь опять стучать в этот рай,