Но гибнет Хорезми,— смолк соловей,
В снегу холодном гулистан, о джан!»
* * *
Друг виночерпий! С чашею приди,
Меня в чертог смятенья приводи!
Я образ милой в духе отражу,
От плена плоти дух освобожу.
Путем терпенья думал я пойти,
Но нет терпенья мне на том пути!
ДУРБЕК
УЗБЕКСКИЙ ПОЭТ
Конец XIV — начало XV века
ИЗ ПОЭМЫ «ЮСУФ И ЗУЛЕЙХА»
Придворные вельможи госпожи,
Придя, спросили: «Зулейха, скажи,
Правдив ли слух — мы верить не могли,
Что ты в раба влюбилась, как Лейли!
Ущерб своей ты чести нанесла!
Худая слава о тебе пошла!»
«Уж если здесь вы,— как я ни плоха,—
Вы гости мне! — сказала Зулейха.—
Вы — добрые советчики, друзья,
Живите в счастье вы! Несчастна я!
Со мною проведите этот день,
От сердца отгоните горя тень».
И гости чинно, вслед за Зулейхой,
Вошли в прохладный внутренний покой,
Где трапеза дневная их ждала.
Всем женщинам хозяйка раздала
Ножи и яблоки своих садов
И молвила: «Отведайте плодов!»
Кормилице ж велела: «Поспеши
К Юсуфу, о наставница души!
Пусть пальму стана и нарциссы глаз
Увидят все, сидящие у нас».
Когда Юсуф правдивый — мир ему! —
Вошел в чертог, как яркий луч во тьму,
Свет полдня пред лицом его померк,
Сердца всех женщин в горе он поверг.
И не могли они ни глаз отвесть
От юноши, ни слова произнесть.
Все, разрезая яблоки, вокруг
Порезали ножами пальцы рук,
И, кровью обливаяся,— взгляни! —
Как мертвые, попадали они.
Очнувшись, видят: от крови мокры
Одежды их, подушки и ковры.
Понуря головы, они тогда
Заплакали от горького стыда,
Так говоря: «Умрем подле тебя!
Ты розой счастья стала, полюбя.
Тебя, невежды, упрекали мы...
Ты видела, чем сами стали мы!»
И Зулейха открыла дверь словам:
«Хоть не пришлось сгорать любовью вам,
Как мне, но сразу вы упали с ног.
А жизнь моя вся — мук сплошной поток!
Палит и жжет мне душу огнь любви,
Объявший твердь и сушу огнь любви —
От рыбы, мир несущий на спине,—
И до звезды, плывущей в вышине,—
Нить и основу в ткани бытия
Связующий! И вот — любовь моя».
ОВАНЕС ТЛКУРАНЦИ
АРМЯНСКИЙ поэт
XIV—XV века
ПЕСНЯ ЛЮБВИ
В сиянии сидела ты.
Подобной солнцу красоты:
Похожа на прекрасный сад,
Где роз и лилий аромат
Цветы лучистые струят.
Твой взор — как гладь морских валов,
А брови — сумрак облаков;
Меж тонких губ ряды зубов
Блестят, как нити жемчугов.
Монахи, встретившись с тобой,
О книге позабыв святой,
Дрожат всем телом в летний зной,
Зима ж им кажется весной.
С тобой вступить могу ль я в спор?
Любовью твердь ты плавишь гор,
Ты крепостей крушишь затвор.
Ты скалы мчишь в морской простор.
Безумец бедный, Ованес!
Ты пел златой ковчег чудес,
Чтоб, по суду благих небес,
Червь тело грыз, а душу — бес!
НЕ УБЕЙ МЕНЯ ЛЮБОВЬЮ
Ты пышный цветник, ты, как роза, горда.
Глаза — морей опьяненных вода.
Грудь — сад плодовый. Скрыться куда?
Ты грозный судья, и жду я суда.
Любовь, не убей меня,
Не будь палачом!
Сильнее креста твоя благодать,
Я сил не найду с тобой совладать.
Земля ты иль пламя? Рядом сядь.
Я болен — и вот здоров я опять.
Любовь, не убей меня,
Не будь палачом!
И стыд позабыт. Священник, монах,
И вам не спастись — настигнет впотьмах,
Нарушит ваш сон любовь. Где же страх?
Смеется, злословит народ,— все прах.
Любовь, не убей меня,
Не будь палачом!
О, ты молоко, и миндаль, и мед.
Пускай острый шип глаза разорвет
Тому, кто тебя не чтит. О, разлет
Бровей! Кипарис, пронзающий свод.
Любовь, не убей меня,
Не будь палачом!
Как бабочка, опален я огнем,
Ты солнечный лик, пылающий днем.
Когда остаюсь с тобой вдвоем,
Дрожу, и смятенье в сердце моем.
Любовь, не убей меня,
Не будь палачом!
Я светлый твой лоб сравню со звездой.
Шамам — твоя грудь, Эдем золотой,
О, яблоки щек, коль сахар со мной,
То и на Миср махну я рукой.
Любовь, не убей меня,
Не будь палачом!
За твой поцелуй отдам
Хорасан, Абаш и Дели, Йемен, Индостан.
Цена твоих кос — Китай и Яздан,
Стамбул и Хата — все обилье стран.
О Тлкуранци, все сказал ты пока,
Ведь ум твой легче крыла мотылька!
К СМЕРТИ
Лишь о тебе помыслю, смерть, в душе тоска.
Всего ты горче, пред тобой — желчь не горька!
Ты горче горького! Лишь ты к себе близка!
Пусть горче ад: в него влечет твоя рука!
Ты мстишь Адамовым сынам, ведешь их в ад;
Ты — наказанье за грехи, за райский сад.
Давида с Моисеем ты берешь подряд;
Взят Авраам, и Исаак под землю взят;
Тобой низвергнут Константин и Тиридат.
Тебя и тысячи врагов не устрашат.
Шесть панцирей надень, их все твой дрот пробьет:
В тюрьму всех бросишь и скалой завалишь вход.
Ты — тот орел безмернокрыл, чей мощен лет,
И волочит концами крыл он весь народ.
Блажен, кого в добре найдет его черед,
Но схваченных во зле — в огонь твой взмах метнет!
О, Тлкуранский Ованес! Ты учишь всех,
И семь десятков лет ты сам ласкаешь грех!
ЛИК ТВОЙ — СОЛНЦЕ
Лик твой — солнце, и не мудрено,
Что тобою все озарено.
Любишь иль не любишь — все равно
От любви мне гибнуть суждено.
Только что стояла здесь скала,
Ты прошла — взглянула и сожгла.
Гибнем, но не замечаем зла
Мы, чьи души сожжены дотла.
Женщины иной, тебе под стать,
Не могла родить другая мать,
Взор твой излучает благодать,
Божья на лице твоем печать.
Лоб твой ослепляет белизной,
Губы — словно лепестки весной.
С чем сравнить мне лик твой неземной?
Ты подобна лишь себе одной!
Я сгораю; больше нету сил,
Я за то страдаю, что грешил.
Страшной казнью бог меня казнил:
Он тебя из праха сотворил.
