Я бодрствую, но сон в моих глазах.

Дремлю, хотя мои открыты вежды.

Молясь, я в мыслях осуждаю близких.

Молясь, я мыслю о деяньях низких.

Иду вперед — и вдруг подамся вспять.

Едва очистившись, грешу опять.

Страстей своих греховных и гордыни

И умиротворяясь не уйму.

Я мед мешаю с горечью полыни,

В сиянье дня предвосхищаю тьму.

Я прячу тернии среди цветов.

Едва покаясь, снова согрешаю.

Мое цветенье не дает плодов.

Я не творю того, что возглашаю.

Даю зарок — и тут же попираю:

Я простираю длань — и опускаю,

Ни с кем своим достатком не делюсь.

Что посулил, того не дать стараюсь.

И снова гнойниками покрываюсь,

Едва от прежней язвы исцелюсь.

Веду корабль я, но с пути сбиваюсь,

Я отправляюсь в путь — и возвращаюсь,

Едва наполнившись — опустошаюсь,

То распадаюсь, то воссоздаюсь,

То сею смуту я, то примиряю,

Виновный сам — другого обвиняю,

Я повинюсь — и тут же отрекусь.

Того, что начал, я не завершаю,

Растрачиваю все, что обретаю,

Что накоплю, немедля промотаю,

Немудрый сам, я мудрых поучаю,

Вражды погасшей пламень раздуваю

И никогда того не постигаю,

Чему учусь и что постигнуть тщусь.

Что сам я разорву, потом латаю,

Я злаки мну, крапиву насаждаю,

Я белым голубем в гнездо влетаю —

И вороном оттуда вылетаю.

Едва поднявшись, вновь к земле стремлюсь.

Я, белый, обернусь мгновенно черным.

Строптивый, притворяюсь я покорным,

От истины в гордыне отвернусь.

Что правою рукой оберегаю,

То левою беспечно разоряю.

Себя считаю правым, хоть не прав.

Я истину устами утверждаю,

А сердцем лгу, все истины поправ.

Сауловы деянья совершаю,

Давидово обличие приняв.

Сначала я заблудшим притворяюсь,

А после откровенно заблуждаюсь.

То я смиренно не подъемлю глаз,

То вместе с бесами пускаюсь в пляс.

Хвалим я грешниками и утешен,

А кто безгрешен, те меня хулят.

«Блажен ты»,— говорят мне те, кто грешен.

«Ты грешен»,— праведники говорят.

Но мнится мне суд праведных пристрастным,

И я не к ним, а к низким духом льну.

Порою перед грешником несчастным,

Пред самым недостойным спину гпу.

Не различив, что бренно, что нетленно,

Хожу я в облачении чужом,

Но люди узнают меня мгновенно,

Как чайку в оперении чужом.

Порой многоречив я неуместно,

Когда ж ответить надобно, я нем.

Куда богатство трачу — неизвестно,

Но в день расплаты остаюсь ни с чем.

Бывает, в час восхода я богат,

Но нищим застает меня закат.

Пашу я нерадиво пашню воли.

Боюсь чего-то, что-то сделать тщусь...

Я вечером с тревогой спать ложусь

И просыпаюсь от душевной боли.

И все-таки, беспутный, безрассудный,

Я, господи, твой сын, но сын твой блудный.

Я — пленник, что собою сам пленен,

Прислужник смерти, сам я обречен.

Я — ветвь, что только для огня годится,

Я — огнь погасший, что не возгорится,

Я погибаю, сам себя кляня.

Мне ведомо: моя плачевна участь.

Чем сам я, кто гневней казнит меня?

Я сам уже теперь сухие сучья

Готовлю впрок для адского огня.

И пред тобою, грешный и упрямый,

Стою сейчас с повинной головой,

Как Каин — порождение Адама,

О господи, я — сын преступный твой.

О господи, твой грешный сын, я стражду.

Давно себе я вынес приговор.

Давно мой каждый шаг и вздох мой каждый

Мне самому проклятье и укор.

III

Как мне спастись в греховной жизни сей,

Когда и Авраам мне в осужденье

Мои припоминает прегрешенья,

Когда в меня бросает Моисей

Слова, что тяжелее, чем каменья,

И праведный Навин во гневе мстит,

Весь род карает заодно с Аханом

И выдает на гибель царь Давид

Людей безвинных гаваонитянам,

Когда он царь великий, зло тая,

С Навалом сводит счеты, с сумасшедшим,

Когда ревнитель божий Илия

Людей палит огием, из туч сошедшим.

И тот, кто, может, праведнее всех,

Апостол Петр людей карает сирых,

Ниспосылая смерть за малый грех

Анании с его женой Сапфирой.

Когда ведун великий душ людских,

Апостол Павел, столп вероученья,

К благим словам в посланиях своих

Примешивает смрадный запах тленья.

Моей вине нет края, нет конца.

Сонм воинов, отважных и суровых,

Блаженных сонм и сонм святых, готовых

Исполнить волю нашего творца.

Земля и твердь, и огнь, и все стихии,

Живая тварь и камни неживые,

Все карою грядущей мне грозят,

Напоминают мне грехи земные

И предрекают мне кромешный ад.

Грешащий, я под стать морской стихии, —

Кто в душу мне пытливый бросит взгляд,

Увидит: маленькие и большие

Внутри меня чудовища кишат.

Увидят, как чудовищ этих сонмы

Меня терзают в жизни сей земной,

И подтвердит свидетель потрясенный

Правдивость слов, произнесенных мной.

О господи, моих грехов премного,

Но ты даришь спасенье нам, живым,

Единородный сын живого бога,

Ты, что всесилен и непостижим.

Господь, неизреченный и нетленный,

Понеже все мы под твоей рукой,

Прости и дух мой, бурею смятенный,

Ты, боже, укрепи и успокой.

Своим мечом, карающим и правым,

Чтобы от них не стало и следа,

Ты отсеки бесчисленные главы

Чудовищ тайных моего стыда.

И этих скорбных песнопений слово

Услышь,

Не усомнись в моей мольбе,

Ты не отвергни, господи, сурово

Молитву, обращенную к тебе.

Мои слова, как ладан благовонный,

Прими, господь, и мир мне принесу

И, как пророка своего Иону,

От чудищ и от бурь меня спаси!

Услышь, о господи, мои стенанья,

Прими мою молитву покаянья,

Умерь мои бессчетные страданья,

Меня в мой час последний не покинь.

Мое единственное упованье —

Отец, и сын, и дух святой.

Аминь!

(ГЛ. 80)

I

В молитвах многие проведший дни,

О матерь божья, пресвятая дева,

Я днесь тебя молю: оборони

От божьего карающего гнева!

Пречистая, ты — ясный свет дневной,

Сияющая в небесах денница,

Ты, что святей обители святой,

Меня услышь, небесная царица!

Ты, укрепленная творцом земли,

Прикосновением святого духа

И сыном осененная, внемли,

Мой стон пусть твоего достигнет слуха.

Родившая того, кто триедин,

Вскормившая его, кто по рожденью

Любимый и единственный, твой сын

И господин твой, царь по сотворенью,

Я, с праведного сбившийся пути,

Днесь преклонился пред тобой в смиренье.

Услышь мои мольбы и обрати

Ко всеблагому, как свои моленья.