Мимо мудрых пройдет совершенство твое,

И заслугам твоим сбережения нет.

Ты захочешь составить страстей гороскоп,

Только в утренний час звезд кружения нет.

Так сложились сегодня вселенной дела,

Что и в чаше — скорбей постижения нет.

Нрав на нрав не похож, и не сходны сердца,

Даже у янтаря притяжения нет.

Стала медь не в цене, оттого что теперь

К серебру чистоты — уважения нет.

Гнет грозится, но тверд справедливый судья

Перед властью и злом унижения нет.

Если путники силу теряют в пути,

Значит, у вожаков положения нет,

И надежда бесплодна — у бедных мужей

Есть желанье, но силы вторжения нет.

Отразило стекло грех вселенский, и нам

Остается вздыхать — утешения нет.

Мир не трогай — свершенья из мира ушли,

От больных продавцы эликсира ушли,

Лавку жизни закрой и сверни свой ковер —

Ведь давно знатоки кашемира ушли.

Нет под масками верных; открывшие лик

Дали верности знак — не турнира ушли.

Пробудиться не в силах рассудок хмельной,

А кто трезв и разумен, те с пира ушли.

Если ты остаешься — страдай и терпи,

Те, кто больше страдал, под секиры ушли.

Нет согбенных, отмеченных силон ума,—

Всех осмысленных слов ювелиры ушли.

Лью на сердце бальзам утешении, молюсь,

Чтобы слов драгоценных транжиры ушли.

Из-за змей недомолвок, Заххаковых змей

Кости слов, а не только сапфиры ушли..

Тщетно, праведник, молишь о правде,— беги!

Все живые от гнета кумира ушли.

Замолчи, попугай. Времена мудрецов,

Разговоров часы в тьму эфира ушли.

Нож напрасно ищу я — на этой земле

Все ножи, как по знаку факира, ушли!

Сад любви — в нем святыни цветка не найти,

Жизни жар — в нем души огонька не найти,

Не найти содержанья и смысла в словах,

Как в пустыне нагой ветерка не найти.

В битве жизни цари стали прахом — и вот

Животворной воды ни глотка не найти.

Алчность кружит умы, и лекарства ни в чем,

Кроме слова мессии, пока не найти.

Перлы светлые есть на шнурке бытия,

Но цены нм — она высока! — не найти.

Блеска многие ищут владыке вослед,

Но в пустыне тоски вожака не найти.

Мир в узлах наставлений благих, но того,

Кто разведал секрет узелка, не найти.

Ищем келью себе, только время не то:

Для раздумий нигде уголка не найти.

Но ищите защиты от гнева небес —

Ласки в битве со львом у клыка не найти;

Не ищите защиты от чар колдуна —

Ведь от яда гюрзы молока не найти.

Если правды в суде ты искать захотел,

То свидетеля наверняка не найти.

От отравы в крови без вина для души

Нам спасенья — порукой века! — не найти.

Я сгорел на огне устремлений своих,

Опечатал я дверь размышлений своих,

И глядел на укрытый от мира приют

Я в начале дороги сомнений своих.

Миновала весна моей жизни, и я

Отошел от жилья наслаждений своих,

В непогоду, без друга, влачусь я один,

Как свеча, среди ночи мучений своих.

Прожил годы, не зная ночной темноты,—

Жил при свете луны озарений своих.

Туча жемчуг роняет, старея, а я

Перлы смысла сбираю для бдений своих.

Был я светом, открывшим предметов черты,

Изобильным — в награду молений своих;

Был горящим в тумане светильником я,

Сокращающим масло мгновений своих;

Но стихами и прозой — трудами годов

Я умножил года поколений своих,

И друзья, облегчив мою душу, меня

Оплатили ценой восхвалений своих.

А когда я возжаждал следов правоты,

В безъязыкое время томлений своих,—

То влюбленные дали мне дружбы вино —

С ним я смешивал мед песнопений своих.

Мой калам музыкантов «хосровский напев»

Подарил из ларца сочинений своих.

Так довольна ли тень твоя, о Утарид,

Благосклонна ль к итогу свершений своих?

Пью я воду живую из моря стихов,

Равный Хызру, спасаю ее от оков;

Я, по воле небес,— справедливый судья

Там, где птицы, стихи и полет облаков;

Постигаю рассудком явленья, и мне

Воля неба видна, как узоры горшков;

Я — как птица: чем более я устаю,

Тем я выше парю — мой обычай таков;

И пока для людей я — посев, хлопочу,

Чтоб вода увлажняла дороги ростков;

Мое сердце — как страж, сон страны стерегу,

Чтоб врасплох не застал нас налет степняков;

Рядом с Ноем-отцом я блаженство вкушу,

Если будет близка добродетель веков;

Саблю памяти в пламя вложу, чтоб душа

Обрела бы закалку дамасских клинков;

Где бы тени красавиц ни вычертил свет,

Я, увидев, запомню душою зрачков;

Никогда меня с места не сдвинет молва,

Как солому гнилую — толчки каблуков.

Я и союзе с любовью, всегда молодой,

Потому что рожден под счастливой звездой;

Взор духовный проник в потаенность души,

Знаньем полон тростник, как источник — водой;

В долгой жизни моей милость неба на мне,

Как владыка, блюду башни веры святой.

Пробным камнем живу: я могу отличить

Драгоценный металл от породы пустой;

А звезда Утарид от печалей хранит,

Чудо женских одежд не грозит мне бедой;

Двуязычность людей — словно жало у змей, —

Я, как рыба, от них защищен глухотой.

Для скитальцев, бредущих у чванных домов,

Я — вожак, ибо я обручен с беднотой;