Стройней твоего кипарисного стана не видел,

Алей твоих щек — на лужайке тюльпана не видел,

Тревога моя о тебе лишь и ныне и присно,

Любимой, что столь же всегда мне желанна,— не видел.

О чем еще думать, тоскуя в разлуке с тобою?

Другой, исцеляющей все мои раны,— не видел.

Любовь завлекла меня в глубь океана, в пучину.

Тонул я, и берег за дымкой тумана не видел.

Твоя красота стала зеркалом светлого сердца,

В его отраженье и тени обмана не видел.

Душистей кудрей твоих мускус Хотана едва ли!

Чтоб так же душою прекрасна была ты,— не видел.

Цепями волос ты к себе приковала навеки,

Путей избавленья от власти тирана не видел.

Лишился покоя и сна из-за глаз твоих черных,

Тебя умолявших, как я, покаянно,— не видел.

Листал Хакики, словно книгу, и страны и годы,

Красавиц, подобных тебе, без изъяна,— не видел!

Каждый день ко мне приходит от царя любви посол,

Царь душе моей вещает: «Встреться же с послом моим!»

Сотней тысяч испытаний взгляд твой может наказать,

Кровь мою он проливает, ставши палачом моим.

Грозное твое веленье исполняется, о царь!

Будь же нелицеприятным, праведным судьей моим.

Водь лицо твое — как роза, я рыдаю соловьем.

Шепчешь ты: «Зачем так плачешь, бедный, пред лицом моим?»

Меч ресниц твоих и стрелы убивают Саккакп.

О красавица, ты станешь сладостным концом моим!

Ты мне душу растрепала, словно прядь своих волос,

Ты дыханьем опалила сердце мие огнем любви.

Прядь волос твоих — крылатый огнедышащий дракон,

Стережет он клад заветный во дворце святом любвп.

Окажи благодеянье, милостива будь ко мне,

Не разрушь в несчастиом сердце бирюзовый дом любви.

Пожалей раба, царица, я — как нищий пред тобой,

Надо мной ты в небе держишь молнию и гром любви.

Все пойми! Проникни взглядом мудрым в сердце Саккаки.

Бог у мира отнял разум, стал и я рабом любви.

Ханша прелести! Лица от нас не прячь!

Утоли того, кто голоден и зряч!

Где спасусь от власти взора твоего?

Погубил меня смеющийся палач.

Сбрось зеленый свой бутоновый покров,

В цветнике играй с бутонами в суймач!

Хвастать вздумала фиалка пред тобой,—

Ветерок встрепал, согнул ее — хоть плачь!

Если хочешь целый мир в себя влюбить,—

Распахни пред алой розой темный плащ!

Атаи газельим взором полонен,

Чьи бы взоры ни манили,— он незряч!

Улыбнулась ты из облачных пелен,—

Хор красавиц расступился, пристыжен.

Томной прелестью горят твои глаза,—

Их беседами цветник твой оживлен.

Сладкий рот — ларец рубинов — сторожить

Встали родинки — индусы — с двух сторон.

Стала роза похваляться пред тобой,—

Замолчать велел ей ветер, возмущен.

Как стрела, пробил мне сердце быстрый взор,—

Наконечником я в душу уязвлен.

Пусть душа с тобой в разлуке умерла,—

Той стрелой твоей я к жизни пригвожден.

Атаи ни хлеб не нужен, ни вино:

Жизнью он, с тобой в разлуке, пресыщен!

Солнце, месяц — твой лик? О моя госпожа,— отвечай.

Сахар, мед — твой язык? О моя госпожа,— отвечай.

Ты ли краешком глаз посылаешь мне взоры тайком,

Иль то корень души подсекли два ножа,— отвечай.

В душу веет восток, от волос твоих амбру неся,

Иль то савский удод прилетел с рубежа,— отвечай.

Черный глянец волос твоих блещет всю ночь надо мной,

Иль то ворон кружит, с кипарисом дружа,— отвечай.

О, поведай мне правду о горестных стонах моих!

Не дрожат ли от них твои псы-сторожа,— отвечай.

Как бы мог я забыть о рубиново-сладких губах.

Что ж мне — душу сгубить? Сточит пусть ее ржа? — отвечай.

О султанша прекрасных! Спроси: «Чем живет Атаи?»

Грех ли нищим помочь, богу щедрых служа,— отвечай.

Эту светлую пери, что здесь над водой склонена,

Я бы выпил до дна,— так она благодати полна!

Скажешь: гурия рая сошла — Салсабиля черпнуть,

Скажешь: плечи ее обнимает Ковсара волна.

Рук не моет в воде — не запятнана их чистота:

В мир неся чистоту, моет воду руками она.

Убедились глаза в правоте стародавней молвы,

Будто дев водяных высылает порой глубина.

Увидал Атаи эти брови — михрабы твои,—

С той поры у него и молитва в михрабах — одна!

Виночерпий, дай чашу! Нам роза сверкнула, нежна,

Пьян нарцисс, и волна соловьиного гула неяша.

Под шатром кипариса мне горлинка сладко поет,

Иль бутыль по-арабски «куль-куль» затянула, нежна?

Если амбру волос ветерок по щекам распустил —

То на розу из роз тень от тени вспорхнула, нежна.

Упаси тебя бог наклониться над чашей с вином,

Чтобы роза вина к розе щек не прильнула, неявна!

От жестокой любви, верно, умерло б сто Атаи!

Жизнь твоя, о мой шах, жизнь мне в душу вдохнула, иежна!

Мы в обители роз розовее лицом не видали.

Губы — сахар; такого в Египте самом не видали.

В Чин-Мачине, в Хотане — таких убивающих взоров,

Злой турчанки такой мы нигде — присягнем — не видали.

Мы пришли любоваться прославленной стройностью стана,—

Горе видели ночью, а стана и днем не видали!

Есть красавиц немало, узбечка, и в нашем народе,—

Мы же равных тебе нн в своем, ни в чужом не видали.