Луна иль солнце?.. Все равно! Но только б красотою

Не погубила, над собой тебя невластным сделав!

Молю тебя — не торопись к другим сердцам, убийца,

Мое оставив в стороне и непричастным сделав!

Не поддавайся на обман, о сердце, чтоб на шее

Не затянулась нить петли, тебя безгласным сделав!

Когда тебя, о Навои, она коснется взглядом,

Пускай подсыплет бармалы, взгляд безопасным сделав.

Сердце, столь злое со мной, добрым с другим оказалось,

Горечь обмана душе — горше, чем дым, оказалась.

Знаю, откуда взялись черные пятна на теле:

Это — печати разлук. Я — нелюбим, оказалось.

В сердце разбитом моем птицы обиды гнездятся.

Столько отравленных стрел!.. Яд—нестерпим, оказалось.

Сердце разбил ей другой. Плачу, а ей безразлично —

Воду ль приносят иль бьют злобно кувшин, оказалось.

В черной пустыне обид плачет Меджнун и томится,

Горе свое оседлав... Он — пилигрим, оказалось.

Мысли мои, как в степи, в сердце пустынном осели,

След, что остался, он был следом твоим, оказалось.

Смута жестоких времен в сердце посеяла смуту,

Время — причина тоски — трудным, дурным оказалось.

Пусть нехорош я, зато знаю свои недостатки.

Тот, кто доволен собой,— неисправим, оказалось.

Золотом, о Навои, стих твои начертан сегодня:

Шах — наш ценитель! — его счел дорогим, оказалось.

Почему на лик прекрасный складка гневная легла?

Иль сияющее солнце затяпула ночи мгла?

О свидании услышав, бьется сердце у меня,

Но не думай, что разлука тишину ему дала.

Я твои рубины-губы выпустил из губ своих

Так, как выпускают душу, если смерть за ней пришла.

Гибну я, когда ты тонкий опоясываешь стан,—

Да, судьба такую стройность мне на гибель создала!

Пусть меня ее собака растерзает на куски,

Лишь бы мимо окон милой кость мою проволокла.

Виночерпий, дай мне чашу, потому что грустен я:

Чаша исцелит мне душу, чаше — вечная хвала!

Клочья порваипого сердца Навоп с трудом собрал,—

Ты на сто клочков, шалунья, вновь его разорвала.

Если нам сердце и разум одело туманом безумие —

Даже Меджнуна сдается вершиной ума нам безумие.

Желтый тюльпан обагрился слезою моей, розощекая!

Думать, что пурпур заменится в розе шафраном,— безумие!

Солнечный день, омраченный моими тягучими вздохами,

Сделало зимнею полночью с лютым бураном безумие.

Как я боюсь, что навеки в степи без дорог затеряется

Бедное сердце... Его унесло ураганом безумие.

Дай мне душистую прядь и в награду возьми мою голову!

Век не расстанется с нежным своим талисманом безумие.

Жалок спесивый богач, презирающий муки влюбленного:

Думать, что можно за все уплатить чистоганом,— безумие.

Как ты рыдал по почам, Навои, у порога возлюбленной!

Стоны твои уподоблены выкрикам пьяным, безумие.

О друзья, явите милость! Грудь в куски разбейте мне!

Ужаснитесь тем мученьям, что сокрыты там, на дне!

Если черный лик найдете,— вместе с сердцем рвите вон!

Чтоб душа спаслась от муки, да горят они в огне!

Нет ее?! Зашейте раны! Но кинжалом вскройте вновь,

Если легкий шаг любимой вдруг раздастся в тишине.

Если я умру,— просите, чтобы стала в головах,

Ниц падите, умоляйте — с жалким нищим наравне!

Если даст она согласье, не спешите сообщать,

Чтоб не умер я вторично,— не по вашей ли вине?

Если встанет в изголовье, мертвый, я начну рыдать.

Не мешайте вздохам пери, пребывая в стороне!

Если ж это — невозможно, то больного Навоп,

На руках иль взяв под мышки, волоките к майхане!

Прилетел из сада ветер — аромата не принес.

Весь исколотый шипами, позабыл я запах роз.

Вспоминая уст рубины, воду скорби, морщась, пью.

О аллах, как успокоить кровь? Сдержать потоки слез?

Проглотил я столько скорби, так темпа разлуки ночь,

Что казалось — в небе солнце в этот день не поднялось.

Плакал я под гнетом горя, думал: скоро ли конец?

Если б ты не появилась, умереть бы мне пришлось.

Ты свиданье подарила — и забилось сердце вновь.

О, пойми, что я не в силах больше жить с тобою врозь!

Соловей от гнева розы стал бескрыл и безголос,

Но цветет, как прежде, роза и не стала жертвой гроз...

Навои, запомни — редко дружит верность с красотой,

Но пленяет взор и сердце воплощенье страстных грез.

Кругом враги, теперь найти мне друга нет надежды,

Не дай, аллах, чтоб даже враг терял бы след надежды.

Я в этой западне отстал от недругов и друга.

Я верю в друга своего и верю в бред надежды.

В водоворот я бед попал, где, говорят, есть страхи.

Но нет и признаков совсем любых побед надежды.

Душой я жертвовал, но нет надежды на свиданье.

А жизни жаждущим от губ – одни в ответ надежды.

О, кравчий, так печален я, что радость невозможна,

Не вижу на веселье я уж сколько лет надежды.

Что верности от друга я не жду — не осуждайте.

Мудрец уверен: жизнь не даст такой обет надежды.

Нет близости и нет надежд! Как не расстаться с жизнью,

О Навои, коль я б имел ее и свет надежды!

Друзьям, наперсникам случайным своих не поверяйте тайн,

Сто бед над головой развеяв, чужим не доверяйте тайн.

Не выдавайте тайну, ибо того, что вы не сберегли,

Другой сберечь не в силах тоже. Итак, не выдавайте тайн.

Фальшиво сердце, а язык наш -- он сплетни разносить горазд!

Так из душевного гарема своих не выпускайте тайн.

Коль сердце и язык не стали наперсниками – лишний труд

Твердить: «Теперь – ни слова людям!» Своих не разглашайте тайн!