От тебя с отвращеньем отводят красавицы взгляд,

Изгибая надменно свой трепетный стан, борода.

Будь на каждый твой волос нанизан смарагд или лал,

Все равно бы такого добра я иметь не желал.

Не снисходят красотки ко мне, как бы я нп пылал.

Ты не стопшь соломы, тобой бы я хлев устилал,

Будь ты колос пшеничный пль даже рейхан, борода!

Мысль о старости близкой вонзается в сердце, как нож.

Ты — черна, но Вагифа бросает заранее в дрожь:

Поседеешь — он с белой собакой окажется схож,

И на свадьбе, где пляшет, резвится, ноет молодежь,

Оп прижмется к стене, одинок и незван, борода!

Я правду искал, но правды снова и снова нет.

Все подло, лживо и криво — на свете прямого нет.

Друзья говорят — в их речи правдивого слова нет,

Ни верного, ни родного, ни дорогого нет.

Брось на людей надежду — решенья иного нет.

Все вместе и каждый порознь, нищий, царь и лакей —

Каждый из них несчастлив в земной юдоли своей.

Их всех сожрала повседневность, оторванность от людей,

И сколько бы я ни слушал бесчисленных их речей —

В них, кроме лжи и неправды, смысла второго нет.

Странный порядок в силу у сильных мира вступил:

Чье бы печальное сердце ты ни развеселил,

Оно тебе злом отплатит, отплатит по мере сил,

Им неприятен всякий, кто доброе совершил,

На целом огромном свете мне друга родного нет.

Ученый и с ним невежда, учитель и ученик —

Снедаемы все страстями, в плену у страстей одних.

Истина всюду пала, грех повсюду проник,

Кто в молл и шейхов поверит, тот ошибется в них.

Ни в одном человеке чувства святого нет.

Всякий чего-то ищет, погонею поглощен,

Ищут себе престолов, венцов, диадем, корон.

Шах округляет земли — за ними в погоне он.

Влюбленный бежит за тою, в которую он влюблен.

Ни радости нет на свете, ни прочного крова нет.

Алхимиками я сделал множество гончаров.

В золото обращал я прах забытых гробов,

Из бещня я делал яхонт, с каменя срывал покров,

В бриллианты мог превращать я бляхи на шеях ослов,

Признанья искал, но мир мне ответил суровый — нет!

Тот, кто дворец Джамшида в развалины превратил,

Тот веселье и счастье безжалостно поглотил.

Нет никого, кто б в горе кровь свою не пролил,

Сам я не раз жестокой судьбою испытан был.

Повсюду царство коварства — и царства другого нот.

Тут на людей, как солнце, свой излучаешь свет —

Помни, что слов признанья в радостной вести нет.

Честь, благородство, стыдливость давно уж утратил свет.

Услышали мы, что где-то найден честности след,

Я долго искал и знаю: чувства такого нет.

Я мир такой отвергаю, он в горле стал поперек,

Он злу и добру достойного места не приберег.

В нем благородство тщетно: потворствует подлым рок,

Щедрости нет у богатых — у щедрых пуст кошелек.

И ничего в нем, кроме насилия злого, нет.

Я видел конец надежды, мечтаний конец пустой,

Конец богатства и славы с их земной суетой,

Конец увлеченья женской, невянущей красотой,

Конец и любви, и дружбы, и преданности святой.

Я знаю, что совершенства и счастья людского нет.

………………………………………….

Потухли глаза, старею, жизнь черней и черней.

Сколько красавиц мимо прошло за тысячи дней!

Дурною была подруга, погублено счастье с ней!

Аллах, одари Вагифа милостию своей:

Ведь, кроме тебя, на свете друзей у больного нет.

Ряд за рядом, поднявшись к большим облакам,

Вы зачем забрались в небеса, журавли?

Ваша песня тоскливая так грустна,

Вы куда направляете путь, журавли?

Словно бусы, нанизаны ваши ряды,

Высоко в небесах вы летите, горды.

Не случилось бы с вами какой беды,

Добывайте корм как-нибудь, журавли.

Я скажу, и в словах моих правда живет:

Вас крылатый злодей на дороге ждет,

Злобный сокол размечет ваш перелет,

Алой кровью окрасите грудь, журавли.

Ваша родина, ваша отчизна — Багдад,

Ваши перья — забава того, кто богат.

Ваши песни на сердце, как струны, гремят.

Вы зачем мне терзаете грудь, журавли?

Вы спросите, друзья, обо мне, больном.

Я письмо напишу дрожащим пером.

О больном Видади в свой багдадский дом

Принесите письмо как-нибудь, журавли.

Там, где любви напрасно сердце ждет,

Оно увянет, сгинет, пропадет.

Но и любовь там расцвести не сможет,

Где верности и дружбы не найдет.

Будь преданным, но каждому не верь

И душу всем не открывай, как дверь,

Товар души не выноси на рынок,

Где нет ему ценителей теперь.

Создатель, одинокого храни,

Трудны его безрадостные дни.

Он окружен заботой и печалью —

Где друга нет, там властвуют они.

Зачем нам к вечным истинам взывать,

В свои дома несчастья призывать?

Зачем от правды люди отвернулись,

Где нет причин о правде забывать?

Ликующий, ко мне направь стопы

И выслушай слова — они скупы.

Ведь даже розе иногда приятно

То место, где отсутствуют шипы.

Любви желают в мире все сердца,

И трепету и вздохам нет конца.

Сам исцелитель Видади страдает,

Когда не видит милого лица.

О друг души моей! Жду не дождусь.

Как рассказать мои мученья? Ах!

Оборвалась душа. Терпенья нет.

Как долгий год — часов теченье. Ах!

Беззвучно время тянется, дразня,

Пылает тело, словно сноп огня,

Истлела сердца ржавая броня,

Оно как склеп без назначенья. Ах!

Согбенный жаждой, согнутый в дугу,

Я рваных жил своих не берегу.

Ручьями слез по городу бегу,

Изнемогаю от влеченья. Ах!

Ни с чем любовь мою сравнить нельзя.

Приводит к смерти сладкая стезя,

О ветер! Были мы с тобой друзья.

Повей же вздохом облегченья! Ах!

Я Видади. Меня грызет недуг.

Я понимаю всех, кто полон мук.

О родина! О милая! О друг!

О жизнь! О тьма! О заточенье! Ах!

Мы жить не можем, смерть поправ,— как тяжко умирать

На жизнь имея столько прав, как тяжко умирать!

Огонь любви в моей крови, тебя желаю я.

Мечтанья о тебе прервав, как тяжко умирать!