4. «Там, в сердце мрака и сиянья…» Там, в сердце мрака и сиянья, На перепутьи всех путей, В реке рождений и смертей, В грозе разлада и слиянья, — Безвестно вспыхиваю я На светлых ризах мирозданья Дрожащим бликом бытия. 5. «Я — вздох; я — луч пред потуханьем…» Я — вздох; я — луч пред потуханьем; Я — звук смолкающий… Я — мир. Плотскую ткань мою эфир, Согретый творческим дыханьем, На миг одел от смерти в бронь, Спаяв созвучным колыханьем Персть, воздух, влагу и огонь. 6. «Во мне кипящий гнев вулканов…» Во мне кипящий гнев вулканов, Потоков плодоносный ил, Кристаллы льда, и пыль светил, И пар соленых океанов, Песок пустынь, листва лесов, И пламя солнц, и прах курганов, Роса степей и мед цветов. 7. «Где тяжкий оттиск динозавра…» Где тяжкий оттиск динозавра В тысячелетней лаве жив, Где Ганга чистых вод разлив, Где спит в Севилье слава мавра, Где русских былей сон живой Хранит Почаевская лавра, — Везде я дома, всюду — свой. 8. «В пути неконченного цикла…» В пути неконченного цикла, С времен темней, чем древний Ур, От ночи, льдов, звериных шкур, Сквозь лучезарный век Перикла До дней Христа — живым ручьем Душа струилась и возникла Здесь в жизни в облике моем. 9. «Судьба веков неисследима…» Судьба веков неисследима; Но в далях, смутных как туман, Я — миннезингер, раб, шаман, Матрос, мудрец, патриций Рима, И рок сменял в руке моей И меч, и посох пилигрима, Пастуший бич и жезл царей. 10. «У скал безлюдных побережий…» У скал безлюдных побережий, Над морем, чуждым парусам, Валов внимая голосам, Вдыхал я жадно ветер свежий И глазом зорким вдалеке Стерег тяжелый след медвежий На влажном бархатном песке. 11. «Я помню зимы в дымном чуме…» Я помню зимы в дымном чуме, По снегу бег скользящих нарт, В морях блуждания без карт, И путь с Кортесом к Монтезуме, В орде Тимура скрип телег, И караван купцов в самуме, И с крестоносцами ночлег. 12. «Заслышав бранный вызов рога…»
Заслышав бранный вызов рога, Я поднимал коня в галоп, Читал я звездный гороскоп Пытливой мыслью астролога И приносил, душой суров, Во славу истинного Бога Дрова в костры еретиков. 13. «Изжил я войны, мор и голод …» Изжил я войны, мор и голод, — Их тень вошла и в эту новь, И бродит в жилах предков кровь, Как в крепком пиве хмель и солод; Не сбросить уз, не свеять чар: И пусть мой дом телесный молод, Мой дух, его хозяин, — стар. 14. «В душе все страны, все эпохи…» В душе все страны, все эпохи, Века планет, влиянья лун; Душа, как сеть сплетенных струн, Хранит миров немые вздохи: Все сны, желанья и мечты, Всех распыленных жизней крохи Единым сплавом в ней слиты. 15. «Как в отчем доме, полн призывом…» Как в отчем доме, полн призывом Очаг заброшенных пещер; Мне снится долгий сон галер, Навек похищенных заливом; Я слышу весть забытых вер И тайну в храме молчаливом, Где запустенья сумрак сер. 16. «Я трепетал в молитвах детских…» Я трепетал в молитвах детских Пред мрачным каменным божком, Алтарь Ормузда мне знаком, Внимал я песням бонз тибетских, И чтил Каабу, и мечту На берегах Генисаретских Доверил тихому Христу. 17. «Я знал любовь, как сон эдема…» Я знал любовь, как сон эдема, И страсть, хмельную как сикер, И власть свободную гетер, И плен султанш в плену гарема; По мне томились струны арф, И веял с перьями у шлема Прекрасной дамы легкий шарф. 18. «Цыган бродячая гитара…» Цыган бродячая гитара, Наивный голос клавесин, И ропот царственных терцин, И вечно свежий стих Ронсара, Бодлэра тонкость, хмель Парни И ясность Пушкинского дара, — Мне неотъемлемо сродни. |
