Проклятие Смертельный грех наш в том, что матери родной, Земли, вскормившей нас, мы, дети, постыдились И от ее любви навек отгородились Обманом тысяч лет, как каменной стеной. С рассудочным умом и с волею стальной, В поту, в слезах, в крови, упорно мы трудились, С природой бой вели, победами гордились, И платим за разрыв ужасною ценой. Наш утонченный быт удобств и наслажденья Поля от нас застлал туманом наважденья, Лесов не слышим мы за грохотом машин: Нас прокляла земля возмездьем отчуждения, И гордый человек, природы властелин, Беспомощный стоит на грани вырожденья. «Душа еще не охладела…» Душа еще не охладела: Ее надеждам нет предела, Ее стремленьям нет преград, Пока пред нею песен клад Пустыню нашего удела Преображает в райский сад. «Он родины лишен. Ее не предал он…» Он родины лишен. Ее не предал он, И не свершал по ней в душе последней тризны, Но пережил ее; любовь прошла, как сон, В нем сердце не дрожит при имени отчизны. И, сожалений чужд, он без нее не сир, Он большему открыл любовные объятья: Отцовский дом ему — весь вольный Божий мир, Его очаг везде, где люди — люди-братья. Везде, где шепчет бор и шелкова трава, Где ярок трепет звезд и ласков луч закатный, Там, радостный Иван, Непомнящий Родства, Он вместе гость и свой, бродяга перекатный. Из Гейне («Там пышно цветы расцветают…») Там пышно цветы расцветают, Где падают слезы мои; Где вздохи любви моей тают, Там звонко поют соловьи. Люби меня, милая крошка, И эти цветы — все твои, Всю ночь до зари у окошка Тебе будут петь соловьи. «Ширь полей от звезд лучится…» Ширь полей от звезд лучится, В перелесках — полумгла; Снег взметая, тройка мчится, И дорога — как стрела. Колокольчик дробно сыплет В ночь свой частый четкий звон, Острый ветер жжет и щиплет; А простор со всех сторон. В даль, всё в даль уносят сани. Сердце радостно в груди: Нет тревоги, нет желаний, Нет и цели впереди. Так и мчался бы всегда я Под напев колокольца Средь седых равнин без края, По дороге без конца. «Много сердце претерпело…»
Много сердце претерпело Чуждых людям тайных гроз, Много в нем плодов дозрело, Отцвело любимых роз, Много в сердце накипело Боли, горечи и слез Прежде, чем оно запело Песни всем доступных грез. Из графа Шамиссо («Тайком мы с тобой целовались…») Тайком мы с тобой целовались. Не видел никто, лишь из тьмы Нам звезды светло улыбались, — И звездам доверились мы. Но звездочка с неба упала И тайну шепнула реке, А речка — веслу нашептала, Весло же — гребцу в челноке. А тот на ушко, по секрету, Нас выдал своей дорогой. И вот — всему ведомо свету, Что мы целовались с тобой. Первобытность Майский воздух так прозрачен, Вешний мир так юн и свеж, Точно не был встарь утрачен Райских пажитей рубеж. Как на утре первозданном, Краски в радужной игре; Весь в бреду благоуханном, Сад томится на заре. И в лучах звезды восточной, Чуя жизненный рассвет, Веет страстью непорочной Яблонь чистый первоцвет. В общей радости безлюдной Безотчетно одинок, Я иду в тревоге чудной На алеющий восток. В сердце зов тоски блаженной, Словно дремлющую новь В нем зажгла зарей нетленной Первозванная любовь. Снится мне сегодня странно В одиночестве моем Близость светлой и желанной, Ощутимой здесь во всем. И с надеждой близкой встречи На заре легко идти. Цветом яблони мне плечи Осыпают по пути. Так под райские напевы По ликующим садам Шел в предчувствованьи Евы Первосозданный Адам. «Мечты о счастьи — торопливы…» Мечты о счастьи — торопливы, Мечты о счастьи — прихотливы, Мечты о счастьи не мудрей, Чем красок радужных отливы В обмане мыльных пузырей. |
