«В далекой песне над рекой…» В далекой песне над рекой Мне что-то слышится родное, Как будто я в полдневном зное — Не раз слыхал напев такой И словно жил — когда-то, где-то — Его разгулом и тоской В других местах, в иное лето. «При корне дерева — секира…» При корне дерева — секира, Над трупом — крик вороньих стай, И смерть сбирает урожай, Как дань с подвластного ей мира; А мы кипим избытком сил И рвем цветы в венки для пира С чужих бесчисленных могил. «Ночь веет над росистым лугом…» Ночь веет над росистым лугом И тихо спящею водой; Меж тучек месяц молодой Ныряет острогрудым стругом, И в бледной мгле летунья-мышь Беззвучно чертит круг за кругом. В тумане дали… в далях — тишь. Разрыв Усилий тщетных проволочкой Любви изжитой я не спас: Ты отошла. И в поздний час В письме последнем беглой строчкой Я на смерть прошлое обрек… В золе камина красной точкой Погас дотлевший уголек. Мгновенье Бессонно хором звонких струнок Трещат цикады в тишине; И нов, и странен при луне Деревьев спутанный рисунок; Как искры, блещут светляки, И беглый трепет полулунок, Дрожа, скользит в струях реки. В разлуке Разлуки срок судьбой отмерен, И радость встречи далека; Но сердцу сладостна тоска: Я тихим снам о счастьи верен, И светел грез лучистый клад, Как в мгле задумчивых вечерен Мерцанье ласковых лампад. «В молчащем озере глубоко…» В молчащем озере глубоко Отражены лучи светил: Их вечер летний засветил, Как грезы, в глади одинокой; И, их призывом пленено, Земли задумчивое око В покой небес устремлено. «Не пой по сердцу панихид…» Не пой по сердцу панихид: Пусть спит в покое снов безгрезных, Одето в жемчуг капель слезных, В опалы счастья и обид, В рубины страсти и безумий… Так средь сокровищ пирамид Бесстрастен отдых царских мумий. «Рукой бесстрастной кости мечет…»
Рукой бесстрастной кости мечет Судьба, бессменный банкомет; Несчастье — нечет, счастье — чет, Сегодня — чет, а завтра — нечет… Играй! Не бойся, — прост расчет: Ведь жизнь твой проигрыш залечит, А смерть и выигрыш возьмет. «Из прошлой светлой красоты…» Из прошлой светлой красоты, Цветов, бокалов в кольцах пены И пестрых грез мгновенной смены Что сохранило, сердце, ты Для настоящего утехой? В ответ — из гулкой пустоты Одно насмешливое эхо. «Холодный дождь туманит стекла…» Холодный дождь туманит стекла И в слезных сумерках больней Тоска по грезам прежних дней; Померкла жизнь, душа поблекла… Оставь же! Счастья не пророчь: Там впереди, как меч Дамокла, Лишь неминуемая ночь… «За весла! В путь! — Скорей отчаль…» За весла! В путь! — Скорей отчаль: Здесь зыби вод завороженных Под сенью ив настороженных Темны, как мертвенная сталь; А там — серебряной дорогой Река блестит… живет. И даль Полна легенд луны двурогой. «Мгновенья гибнут; каждым взмахом…» Мгновенья гибнут; каждым взмахом Их косит маятник. И счет Смертей безропотных живет В душе отчаяньем и страхом: Былое — ряд могильных плит, Надежд венок — развеян прахом… Жить вновь? Но… маятник стучит… «Закат грустит, еще алея…» Закат грустит, еще алея Над засыпающим прудом; Угрюм и тих примолкший дом; Уныла старых лип аллея; Тоскою дышит листопад… И сам принес родной земле я Осенних грез печальный клад. «Мы не клялись. Но мог едва ль…» Мы не клялись. Но мог едва ль Быть расставанья миг правдивей: Обетам, в их немом порыве, Внимала сумерек печаль… К чему ж тоска? Зачем гаданья?!. Там, в прошлом, чистом как хрусталь, Надежней клятвы: «До свиданья!..» |
