Ты помнишь, как, в последних числах мая,
Явились мы в твой радостный Эдем,
За юных дев бокалы подымая,
Смеясь всему и счастливые всем,
У светлых вод, в лугах земного рая,
Стряхая пыль задач и теорем?
Окончив алгебры экзамен тяжкий,
Гордился я студенческой фуражкой.
Подругами другими заняты
Казались мы. Но за игрой наивной
«Donne moi la rose» сказала томно ты,
И голос твой, звенящий и призывный,
Во мне зажег неясные мечты:
Заметил я движенья ножки дивной,
Румяный зной ребяческой щеки
И губок розовые лепестки.
Еще дитя, ты годы обманула,
Все лепестки спешила развернуть:
Мои глаза невольно притянула
Цветущая младенческая грудь,
И что-то сладко сердце мне кольнуло,
В него влились предчувствие и жуть,
И я стоял перед тобой влюбленный,
Впивая взор, весенний и зеленый.
Ах, как боялся я, что оскорблю
Тебя моей любовью. Шли недели,
А я не смел сказать тебе: «люблю»,
Не смел сознать, что я уж близко к цели
И что пора причалить кораблю.
Но строгие октавы надоели:
Милей твой метр, изысканный Кузмин,
Воспевший булку, Палатин и тмин.
Сердце бьется, сердце радо!
Как под тенью винограда
Вкусен кофе поутру!
Знаю, все б узнать желали,
Я в кого влюблен, в тебя ли,
Или в старшую сестру?
Завели опять шарманку,
Что влюблен я в гувернантку,
А она совсем глупа:
В дело спиритизм пустила,
Думает, что всех пленила,
Даже твоего papa.
Впрочем, на руку мне это.
Захвативши томик Фета,
Огибаю огород.
Утра час и тих, и сладок.
Ну как меж клубничных грядок
Платье красное мелькнет?
Угрожаем близким гробом,
Старый пес с отвисшим зобом
Чуть идет, клонимый сном.
Очарованные мысли
Спят, как тучи, что повисли
Над березовым холмом.
Отчего ж из-за березы
Мне в лицо дохнули розы?
Ты проходишь, взор склоня…
Неумытая, из спальни,
Ты уж бегала к купальне…
Как белеет простыня!
Ночь осенняя полна разлуки
И невинной полудетской ласки.
Пожимаю маленькие руки,
Всматриваюсь в узенькие глазки.
Сердца моего биенье слушай,
Лучше слов оно тебе расскажет…
Вот и ваш балкон под дикой грушей,
Скоро спать моя малютка ляжет.
Нет, любви моей ничем не выдам,
Нет, ничем тебя не оскорблю я,
И прощаюсь с равнодушным видом
И не добиваюсь поцелуя.
Будет он когда или не будет?
Губ твоих вкушу ли аромата?
Или девочка моя забудет,
Как поэт любил ее когда-то?
Нет, я верю, этого не будет,
Бог меня так больно не обидит.
Кто тебя — ах! — кто, как я, полюбит
И моя малютка это видит.
Всё, что в сердце есть горячей ласки,
Вам одним, глаза моей голубки,
Узкие, бессмысленные глазки,
Маленькие розовые губки.
И один я на скамейке круглой,
Небо черное горит звездами.
Вот звезда скатилась и потухла
Над безмолвными, поблекшими садами.
Лишь ручей лепечет под горою,
Как бывало майскими ночами,
Только сердце мое, полное тобою,
Всё исходит плачем и стихами.
Только встанет солнце, я уеду,
Много дав на чай милой прислуге:
Как и нынче, все придут к обеду,
И ты вспомнишь об отсутствующем друге.
Звезды падают, и льются слезы…
Не усну я, вспоминая об отъезде.
К утру белые померзнут розы…
Холодно сияние созвездий.
Его ты любишь и любима.
Глядишь с улыбкой херувима,
И все тобой умилены,
Да, он хорош: высокий, стройный,
Вполне, вполне тебя достойный,
Вы так прекрасно влюблены!
В избытке собственного счастья,
Ты внемлешь с ласкою участья
Напев моих влюбленных строф.
С какой улыбкою змеиной
Сказала мне твоя кузина:
«Оставьте: ей не до стихов».
Мне, право, ничего не надо…
О, что за горькая отрада:
При свете тусклого огня
До утра плакать в кабинете
О том, что не было на свете
Певца, несчастнее меня.
