1904 СТИХОТВОРЕНИЯ РАЗНЫХ ЛЕТ НА РАЗВАЛИНАХ На петлях ржавых не скрипят ворота, И не блестит из-за прибрежных ив Пруд, превратившийся в стоячее болото, — Когда-то синевой сверкающий залив. Заглохли цветники, и розы одичали, В шиповник превратясь. Одни ползут вьюны, Да высоко стоят кусты ивана-чая У истлевающей разрушенной стены. Где прежде дом стоял, трех поколений зритель, Крапива разрослась на грудах кирпича… Но в рощах, как и встарь, летает дух-хранитель, Слова утешные мне на ухо шепча. Зеленый, влажный мир! Когда-то заколдован Ты предо мной лежал, и, к этим берегам Магическою силою прикован, Я гимны пел твоим богиням и богам! Я взором пил лазурь в тени глухого сада, Молясь на бабочек, на изумрудный мох… Из каждого дупла смеялась мне дриада, И в каждом всплеске волн я слышал нежный вздох. Примолкли вы теперь, растительные души, Ловившие меня в мгновенный плен… Чем далее иду, тем диче все и глуше. Трава доходит до колен. И, устремляясь вверх от мусора и глины, Как бы навек презревши прах, Купают ели-исполины Свои вершины в небесах. Суровые друзья, вы верно сторожили Приют семейных нег, искусства и наук, Где мой отец, мой дед, уснувшие в могиле, Страдали, мыслили — теперь идет их внук. Иссякли родники, на месте роз — шиповник, Одни лишь вы остались те ж. И на свиданье к вам пришел я, как любовник, Под сумрак ваш, который вечно свеж. Нетленна зелень вашей хвои. И как слеза чиста прозрачная смола На вековой коре. Крушенье роковое Лишь ваша мощь пережила. Так и в душе моей ни роз, ни струйной влаги, Но из развалин, глины и песка, Как вы, могучая и полная отваги, Восходит мысль в лазурь, за облака. 4 февраля 1925, Надовражино ПЕТЕРБУРГ Отбушевал пожар кровавый, И на туманной полосе Ты встал, как прежде величавый, В твоей развенчанной красе. Воспоминанье, ожиданье Иных торжественных времен… И двухвековое преданье Лелеет твой могильный сон. Здесь не гудят автомобили, Навек затих военный гром, И нежно золотятся шпили На небе бледно-голубом. Серебряный окутал иней Твои решетки и сады. Все та же четкость острых линий И запах ветра и воды. И пусть твой скиптр не блещет боле, И смолк веселый шум двора, — Ты дышишь весь железной волей И устремленностью Петра. Чернеют волны, ветер плачет, Но самой бездны на краю Твой Медный Всадник так же скачет, Копытом придавив змею. Над топью финского болота, Во мраке северных пустынь, Мерцает храмов позолота И призрак мраморных богинь. Как волны Стикса в мгле Эреба, Нева не отражает звезд, Но ангел указует в небо, Над городом поднявши крест. Нет, ты не проклят, не оставлен: Ты ждешь, прекрасен и велик, Когда пред миром будет явлен России исполинский лик. 26 октября 1926 Крюково
ГОЛУБИ Весна, и снег растаял в желобе. Синеет небо. Вот взвились, Летят серебряные голуби, Пронзив улыбчивую высь. Летите, белые! Мгновение — И в небе ваш растает след. Вам, вам — мое благословение, Мой грустный, ласковый привет! О, если б мог оставить тело я И кануть в синей глубине!.. Летите, юные, летите, белые, К благословенной стороне. 1906 СМЕРТЬ ПТИЧКИ Взял умиравшую птицу я в руки, Видел я трепет последний крыла, Было в глазах выражение муки, Свесив головку, она умерла. Наземь сложив еще теплое тело, Долго и молча смотрел я в тоске… Небо сквозь ветви дерев голубело, Облак недвижно застыл вдалеке. Ветер над мертвою пел свои ласки, Пух ее перьев слегка подымал, И бесконечные милые сказки, Старые сказки лесные шептал. Листьями пахло гнилыми. В древесной Выси ходил несмолкаемый свист. Ярко желтея в лазури небесной, Падал, кружился сорвавшийся лист. 1906 ВОЗВРАЩЕНИЕ КОШКИ Как возили навоз Осенним деньком, Возле белых берез, За самым гумном, Закинули кошечку — Золотенькую мордочку. А как Марья домой пришла, Тоска ее злая взяла: Зачем закинула кошечку, Закинула золотенькую мордочку, Пустила ее на все четыре сторонки. Заливаются слезами девчонки: Не с кем теперь побегать-поиграть, Некому щелчков надавать, Некого молочком попоить! Только вот в один из темных вечеров, Под самый, кажись, праздничек Покров, Слышит Лизутка: скребется в дверь, Должно быть, какой заблудший зверь. Слезла Сашка с печи, говорит: «Лизутка, Пойдем-ка вдвоем, чтоб не стало жутко, — Посмотрим, кто к нам во двор залез: Коли серый волк, то прогоним в лес, Коль чужой щенок, хлебца дадим, Коль котеночек, молоком напоим!» Вышла в сени со свечой Лизутка, Да как крикнет: «Маменька! Маменька! Это кошечка наша дорогу нашла, Наша золотенькая мордочка пришла! Это она во дворе помурлыкивает, Золотым усом подергивает, К ногам моим ластится, На мои руки просится!» Ну Марья с кошкой возиться, За хлебом по столу рыться: «Подставляй-ка, Лиза, корытце, Наливай молока!» |
