IV. СВИДАНИЕ Ты ли ступаешь В весеннем поле По первым цветочкам? Белоствольные зазеленели березки, Нежны благовеста дальние отголоски. В платье серебряно-розовом Ты гуляешь лесочком березовым. Да, ты жива: Синева Тебя воскресила весенняя. Совершим поцелуй воскресения. — Смеется заря, и лепечут березки. Мне грудь измяли холодные доски, Я не забыла тоску и страх, В косе чернеет могильный прах. — О нет! О нет! Ты — красна, красна, Золотая весна Тебя спасла: Цветами могила твоя проросла. — Ах! не касайся моих колен! Я — золотой, ароматный тлен. Изведав сладость зеленых троп, Опять сойду я в холодный гроб. — Горит заря сквозь алые тучи. Слова твои райски-певучи, Ты проплываешь в дыму березк, И рук засохших янтарен воск. Ах! как желанны, как сладко-горьки Свиданья с мертвой на красной зорьке! V. ДУХОВНЫЕ СТИХИ[124] Восстанем, сестра моя, рано, Выйдем в широкое поле, Поклонимся селу родному И пойдем весенними тропами. Пасха красная — на небе, В лугах — зеленый апрель. Словно око ангельское небо нам смеется, Моют ноги нам разлившиеся топкие болотца. Взыдем, сестра моя, на горы Сионские, Под прохладные райские кущи, В сладкую сень вертограда Иерусалимля. Сестра моя! Красная моя! Голубка моя! Я — крепкий дуб пред тобою. Ты предо мною — Белая березка весенняя. Одели мы холщовые рубахи, Срезал я в дубраве дубовый посох, Зеленеют на нем весенние листья. Отдыхаем мы над светлыми ключами, Нас венчают Пасхальные березы, Нам постелью — купавы золотые. Поцелуи твои — словно мед пчелиный, Губы слаще земляники и малины. Хвалим Бога мы, не кончив поцелуя, К небу всходит золотая аллилуия. Голубок над тобою сверкнул крылом, На румяных губах расцвел псалом. А вокруг, а вокруг — что за даль и ширь, В синеве раздаются гусли и псалтирь. Странники притекают к Сион-горе, Золотые и красные крылья горят на ясной заре. Свободи и нас от греховных уз, Жених и агнец, сладкий Исус. Вот здесь, Где теперь такая густая и высокая трава, Вот здесь, Когда еще ни одного листа не зеленело на дереве, Но небо, Теплое и голубое, Улыбалось апрелем, Жужжали Пасхальные колокола, И где-то девушки Пели о том, что Христос воскрес, Сорвал я золотую березовую почку, И молитвенно съел ее, Усладившись древесной горечью И думая: Теперь я приобщаюсь весеннему веселию. И были во мне: Радость, молитва и умиление. Под этой самой березой, Весело шумящей зеленой вершиной, Я срываю первую алую ягоду, И, изведав ее аромат и сладость, Думаю: «вот и лето». И мысленно приобщаюсь всему прошлому, Вплоть до дня, Когда впервые Младенческие уста мои Вкусили плод земляничный, Сладкий, как поцелуй Богородицы. И те же во мне: Радость, молитва и умиление. VI. УПЫРЬ
За окном снега сверкают — голубая ширь! «Почитай но мне, невестка, сорок дней псалтырь, — Говорила, умирая, мужнина сестра, — Не прожить мне, чует сердце, даже до утра». В полдень видела сестрицу жаркой и живой, На заре она лежала куклой восковой. Мать уснула. В доме тихо. Лишь жужжанье мух. Всё из горницы тлетворный не выходит дух. Я исполню обещанье, что сестре дала: Вот уж три последних ночи с мужем не спала, Всё молилась, всё постилась и смиряла плоть, Чтобы внял моей молитве в небесах Господь. Верно, с парнем согрешила девица когда. И боялась, умирая, Божьего суда, Что молиться мне велела до шести недель. За окошком блещет солнце и шумит метель. Целый день за аналоем я провесть хочу, Зажигаю пред иконой желтую свечу. Только что б я ни читала — как-то невпопад, И запугивает сердце тресканье лампад. Вижу мертвую сестрицу в желтом я гробу: Синий лик и красный венчик на холодном лбу. Хоть бы маменька проснулась, крикнуло дитя! Понахмурились иконы, золотом блестя. Я крещусь и вновь прилежно говорю псалмы, А в окно проникли тени голубой зимы. Нет, уж видно, мне сегодня не читать псалтырь. Кто-то стукнул… обернулась: за окном — упырь. вернуться Духовные стихи (с. 290). Вертоград (церк.) — плодовый сад. Купава — водяное растение с желтыми или белыми цветами. |
