Голос лиры сладкозвучный
Злые думы усыпил.
Там, над Идой многоключной,
Облак розовый застыл.
Раб у входа чистит брони,
Мажет воском тетиву;
И распряженные кони
Щиплют сочную траву.
В ризе бронзово-зеленой
Сел он, смотрит на Пергам.
И сбегает плащ червленый,
Как змея, к его ногам.
Там олива, с ветром споря,
Клонит синюю главу,
И фиалковое море
Блещет в солнце, сквозь листву.
Как багряные хламиды,
Распластались крылья туч.
Чу! запел на склонах Иды
Белоструйный, дремный ключ.
Солнце в тучах фимиама
Выжгло красные рубцы.
Крепкостенного Пергама
Тускло вспыхнули зубцы.
И пред битвою грядущей
Всюду в поде — тишина.
Он один в тенистой куще
С кубком древнего вина.
Благовонно, смольно, густо,
Меда сладостней оно —
Хрисеидой розоустой
Принесенное вино.
И на миг забью угрозы,
Неизбежные, судьбы,
Ахиллес срывает розы
С желтых кос своей рабы.
На груди ее девичьей
Он почил в тени шатра,
Чтоб назавтра стать добычей
Погребального костра.
Всё мне снится дворец златоверхий,
И Пелеева дома родня,
И родной, голубеющий Сперхий,
Где наяды ласкали меня.
Те холмы, где с охотничьим луком
Я бежал, огибая скалу,
Чтоб горячею кровью и туком
Золотую насытить стрелу.
Мне сказала Фетида с кручиной,
Что умру я в чужой стороне.
Ксанф неистовый, бурнопучинный,
Не заменишь ты Сперхия мне.
Мать слезами мне сердце кручинит
С дня, как тризна свершилась в шатрах
И златою амфорою принят
Менетида оплаканный прах.
Говорила мне мать: «хорошо бы
Ныне с девой сопрячься тебе:
Умножавший троянские гробы,
Ты приблизился к смертной судьбе.
Так не медли же: Гектора выдай
Для надгробных честей и костра,
И усни с золотой Хрисевдой
Под приютною тенью шатра».
И спешу твою грудь оплести я;
Но, лишь члены опутает сон,
Всё мне снится родимая Фтия,
Лучезарный ее небосклон.
Время. Пламенник брачный засвечен,
И его, над толпою воздев,
Где гирляндами портик расцвечен,
Подымает начальница дев.
От тяжелого бремени грузов
Колесница погнулась моя,
Переполнен оружием кузов.
Как щетина, торчат острия.
Время кончить обряд обручальный;
Я уж слышу сквозь ряд колоннад,
Как зовет меня скрипом причальный,
Хорошо осмоленный канат.
Ты, минуя дубовые сени,
Не замедли прощанием в них,
Чтоб скорее взошел к Поликсене
На веселое ложе жених.
В колесницах провозят кувшины,
Да свершим омовенья обряд,
И недавно кровавые шины
Лучезарною медью горят.
Да, трудами не малыми добыт
Златокудрой Елены возврат:
Сколько медные спицы и обод
Обагрялися кровью у врат.
Сколько доблестной крови лилося.
Сколько раз я по трупам летел,
И со стуком взбегали колеса
На тела с изувеченных тел.
Но довольно ломалися дышла,
И со свистом крутились бичи.
Ты — моя, из чертога ты вышла,
И глаза рассыпают лучи.
Разукрашен листвою весенней
Русых кос благовонный венок;
Девы сыплют цветы Поликсене
Для прекрасных, серебряных ног.
Скоро мы на богатствами полном,
Управляемом мной корабле
По веселым фиалковым волнам
Понесемся к родимой земле.
И в усладах желанного брака,
Почивая на ложе из роз,
Мы увидим отчизну Эака,
Где младенцем я бегал и рос.
Помню пастбища сочной травы я,
Как земля плодородно черна,
Как припасов полны кладовые,
И отборных плодов, и зерна.
Помню пиршества шумные наши,
Оживленные пьяной гульбой,
И тяжелые древние чаши,
Обведенные хитрой резьбой.
Как стремлюсь к заповедной земле я,
Где утехи знавая одни,
Согреваемый лаской Пелея,
Я провел мои лучшие дни.
Ты со мной улыбнешься печалям,
Что тебя от родных унесло.
Поспеши, мы не медля отчалим:
Уж гребцы подымают весло.
Приступай к неизбежным разлукам,
И с судьбою твоей примирись.
Там, сияя серебряным луком,
Прислонился к колонне Парис.
