Она преобразовывала не просто эмоции в чистую мощь, но само представление живых существ о той или иной вещи.

Это было нечто такого уровня, что не обращало внимания на такие вещи, как физика, химия, биология и прочее-прочее, что я когда-то смел считать законами мироздания.

Уже одна магия попирала их как только хотела.

Сейчас же это попирание достигло своего апогея, ведь было задействовано Чудо, противоположное Науке.

Стоящая передо мной Великая Фея…

Эта… Эта особа буквально заключала в оболочку из стали концепцию победы, той самой победы, о которой говорят в различных пророчествах, предсказаниях, пожеланиях.

Само воплощение подобных побед, когда-либо происходивших в этом мире.

Это… Нельзя, вот невозможно описать одним лишь языком чародеев или каких-либо иных существ — это было тем самым, легендарным мифическим шестым чувством, противоречащим Логике и Здравому Смыслу, в рамках которых живые существа обычно описывают мир и облачают в слова и названия.

…С каким-то мимолётно пролетевшим в голове шоком я обнаружил, что Моргана впервые на моей памяти стояла с ошеломительно нежным выражением лица, с которым мать с очень сильным одноимённым инстинктом могла бы смотреть на своё любимое дитя.

Но удивление подобным было ничем, когда воплощённая в реальном мире Концепция вспыхнула золотистым свечением в затихающим огненном смерче.

Когда Свет [Обещанной Победы], в котором не было именно что Света, как физического явления, стал обретать форму меча.

Острый кончик лезвия.

Плоское лезвие.

Простая гарда.

Рукоять.

Навершие рукояти.

Казалось… Только лишь казалось, а возможно и не казалось, но гора определённо задрожала.

Сотни тысяч тонн камня над нами задрожали под воздействием нисходящей из самой планеты эссенции. Вот только теперь она была не драконьей, а условно говоря… Планетарной. Словно сама суть планеты, о которой мельком когда-то мне поведывала Моргана, о которой крохи говорил Зеррикантермент, словно сама она поддерживала создание этого…

Божественного Орудия.

Орудия, которое прямо сейчас обретало материальную форму, ведь расплавленный до состояния жидкости металл буквально обтекал висящую в воздухе концепцию, позволяя ей обрести материальный вид. Закрепиться в реальности, а не исчезнуть подобно огню на ветру реальности.

…А затем он сверкнул в златом пламени…

…и мир искупался в Свете Утренней Зари.

Он сиял в в воздухе, подобно концепции, заключенной в его божественной стали, выкованной лучшими мастерами планеты, зачарованной драконов и закалённой в драконьем огне.

Стали, что была благословлена Великой Феей, Королевой Завесы… И самой планетой, как оружие для её защиты, как воплощение надежды этого мира, желающего выжить.

Желающей выжить планеты, бывшей всего лишь одним из мириадов мириадов миров, расположившихся в Междумирье, где путешествует Белый Хлад.

Божественное Орудие ожило в тот самый момент, как последняя частичка стали встала на своё место, а остатки опали на землю, растворяясь прямо в воздухе.

На свет такой силы любому живому существо должно было быть ужасно больно смотреть, словно на жаркое летнее солнце в июле, палящее изо всех сил.

Но его свет не был светом в привычном физике понимании — вовсе нет. Это было нечто совершенно отличное, что совершенно не раздражало глаза, и при этом всё равно воспринималось ими… Хотя нет, будет ложью сказать, чтобы это Орудие виделось глазами.

Нет.

Этот меч увидит и слепой.

Меч, который очень стойким наваждением воплощал в себе подозрительно знакомые принципы, идеалы. Только лишь те из них, которые я очень старался привить своей воспитанницы и будущей владелице этого орудия, концепции, облачённой в сталь.

— Я… Наверное недостоин им владеть… — прохрипел я сухим горлом, осторожно протягивая вперёд купающуюся в свете воплощённого Чуда ладонь. — Но я обещаю, что передам его той, кто достойна… Обещаю.

И словно действительно слушая меня, окружающей его свет, что рассекал темноту кузни, позволил приблизиться моим пальцам к нежно-синей рукояти Божественного Орудия.

Орудия, простого в своём внешнем виде. Не требующего людских иль иных украшений и красивостей.

Ведь одно его сияние было лучше всяких узоров.

Сияние Меча, что самим своим существованиям Обещал Победу.

Прим. автора: очередная прода завтра в полночь, и послезавтра тоже будет.

1111 год Новой Эры.

За 101 год до рождения Геральта из Ривии.

Континент. Зеррикания.

Какое-то время спустя.

Меринелтератсин, он же — Мерлин.

Если уж даже я смотрел на получившийся меч, который под определение артефакта-то не очень подходит, с небывалым благоговением… То уж что говорить про окруживших нас гномов, что бо-о-о-ольшими глазами на маленьких телах рассматривали Экскалибур?

Казалось — ещё чуть-чуть и несчастные полурослики упадут на колени, ибо эти сами колени уже дрожали, готовясь не выдержать вес своих владельцев и надломиться.

Слишком впечатлял этот меч каждого, кто смотрел на него — ведь созданное Великой Феей, Золотым Драконом и самим МиромБожественное Орудие.

Которое было именно божественным именно по причине того, что создавалось теми, кто в понимании множества жителей Мира является богами. Коли бы некая коллективная бессознательная воля планеты не вмешалась, наша сущность как обожествляемых разумными существами созданий не была бы задействована… Ведь в конце-концов, это всего лишь вера, которую нельзя использовать без… Без катализатора в виде мира, на котором и благодаря которому эти разумные существа, в основном люди, могут жить и существовать.

Тем временем лезвие этого самого Орудия перестало сиять ослепительным подобием обычного света, подобием, на деле являлось куда более глубокой вещью, чем обычный поток фотонов… Или электромагнитных волн из всё той же физики.

Однако… Это всё лишь предположения. Ведь даже люди двадцать первого века точно не знают, что на самом деле представляет из себя обычный свет — следовательно, не знаю и я.

Но так или иначе, его подобие прекратило своё ослепительное сияние, что не обжигало глаза, но всё равно скрывало материальную часть Экскалибура от взгляда, отчего теперь весь клинок наконец-то можно было рассмотреть подробнее.

Простая и надёжная как лом форма лезвия меча-бастарда длиной девяносто сантиметров и шириной двенадцать сантиметров, в некоторой степени угловатая гарда, над которой расположился единственный элемент узора с надписью на языке фей, вероятно означающую победу, что была обещана…

А сразу под ней находилась стальная накладка поверх плоской части лезвия, окончательно создающая почти полностью симметричному мечу понятие верха и понятие низа, коли он находится в горизонтальном положении.

При этом у него имелась округлая, довольно изящная рукоять, словно покрытая синей эмалью и сделанная явно под женскую ладонь… В общем и целом можно было сказать, что Моргана руководствовалась внешним видом моего прототипа, впрочем, кое-что изменив по своему вкусу — вроде той же рукояти… Если этот самый вкус в отношении мечей у неё вообще есть, да-а…

Но так или иначе, заставлял восхищаться этим мечом не красивый внешний вид, а его внутренняя суть, заставляющая смотреть и смотреть…

Смотреть и смотреть…

Смотреть и смотреть…

— Какая пр-р-релесть… — с неожиданной даже для самого себя нежностью прошелся я пальцами по хладной стали лезвия, что должна быть именно холодной…