Так считала сама Фалька, так её поддерживал голос — который девушка стала называть Соколицей, в честь своего собственного имени.

И словно по мановению судьбы, в лице Соколицы оберегающей свою избранницу, к ней поступило ещё одно неожиданное сообщение.

От Темерии.

Темерии, которая желала взять реванш, отомстить за былые унижения Редании. Но уже не золотом, а добровольческими соединениями профессиональных солдат, которые были нужны были ей как воздух — наёмником было слишком мало, и сражались они не за идеалы, а лишь за деньги.

Темерцы же, как и Фалька, выступали из-за простого и понятного всем мотива — мести.

Последняя также привела в её стан естественных союзников, крестьян. Закрепощенных и угнетённых, желающих изменить положение дел.

Играя с детьми крестьян в детстве, она прекрасно понимала, как мыслят низшие слои общества.

И она призвала их на свою сторону, перед союзниками представив это как обычный набор ополчения, подобного тому, какое обычно поднимают другие монархи.

Они сомнеевались.

Но в конце-концов она смогла их уговорить — харизмой Фалька обделена не была, а приз — лояльный монарх Редании — был слишком заманчив для дворян.

Они выступили.

— Мы восстановим справедливость! Истинное положение дел! То, как и должно быть, а не то, как есть сейчас! — кричала она на каждой остановке перед всем честным народом, привлекая красивым голос и красивой внешностью.

Ведь, как порой смутно догадывалась сама Фалька, в истории то и дело появлялись девицы, которые вели к победе толпы оголтелых фанатиков.

Но также она неясно, инстинктами понимала, что, кроме силы духа, всех этих героинь отличала яркая красота, поскольку косые, щербатые или рябые обычно не собирают тысячи сторонников. Соколица, Фалька, за которую люди сейчас шли в огонь и в воду, в этом смысле тоже не была исключением. Ладная девица со волосами цвета вороного крыла, темными бровями, большими глазами, сочными губами, полной грудью и округлыми бедрами в самый раз подходила для того, чтобы стать иконой восставших.

Иконой её восстания.

Восстания Фальки.

…Ежели мужчине дать правильное побуждение, особенно в форме соблазнительной женской задницы, то следуя за оной он истинное чудо мужества явить может. Если же оной задницы нет, борец за свободу быстро вспоминает о жатве, собственной бабе и баклажке самогону, припрятанной в хлеву.

На счастье Соколицы, всё это у неё более чем было.

И чем дальше они шли, тем больше крестьян присоединялось к их шествию.

Профессиональный костяк из темерцев и наёмников был окружен многократно превосходящими их крестьянами — но Фалька, шедшая вперёд и только вперёд, не замечала опаски в глазах профессионалов. Её вела вперёд одна лишь месть, и только лишь она.

С каждым новым поражением неорганизованных, несобранных в единый кулак, осколков реданской армии, сожженным приграничным фортом или разграбленным магнатским замком всё больше и больше крестьян присоединялись к её походу возмездия, походу на Третогор.

По наитию Соколицы, и согласившейся с её голосом Фальки, разъяренные бунтовщики из простого народа сожгли древнюю цитадель чародеев — город-крепость Мирт, где по слухам, пытаясь спасти библиотеку крепости, страшной огненной смертью погиб один из членов Капитула ― Радмир из Тор Карнедда.

Но ей было плевать.

Да, таким образом, она действительно разрушала старый порядок, отвергнувший её саму, но не давала взамен ничего, кроме пламени и крови.

Но ей было плевать.

Её волновало только пламя и кровь.

Только пламя и кровь.

Прим. автора: очередная прода послезавтра в полночь.

1164 год Новой Эры.

За 48 лет до рождения Геральта из Ривии.

Континент. Синие Горы.

Около полугода с начала Восстания Фальки.

Меринелтератсин, он же — Мерлин.

Сон…

Прекрасный, длинный сон.

Длиною в такой срок, что никаким животным, впадающим в зимнюю спячку, и не снилось.

Не снился им и метаморфизм, что происходил с любым драконьим организмом во время впадания в это занимательное состояние, по-факту сном-то даже и не являющееся. Скорее это было ближе к анабиозу ежей, сурков, змей… Все составляющие организма настолько сильно снижали уровень своей деятельности, что обладающее анабиозом существо можно было спутать с мертвецом.

У драконов же всё и вовсе на уровень выше — определить жив ли спящий дракон, иль мёртв — чисто визуально, на осязание, на нюх… Всем привычным спектром чувств это сделать невозможно, и единственным помощником в этом деле была магия, но и то, далеко не всегда — врождённая способность драконов к вхождению в спячку была предельно совершенно.

Настолько, что зачастую это выходило боком её обладателям, когда мой собрат дрых настолько глубоко, что к нему может десяток-другой воров наведаться.

Но тем не менее, я во время прошедшего сна ощущал… Небывалое умиротворение и желание поспать ещё. Драконы не размениваются по мелочам — если мир, то в труху, если спать, то сразу десятилетиями. И видеть крайне реалистичные сны, порождаемые мозгом немалых размеров.

И они были более чем прекрасны, покуда не случилась одна из моих любимых фраз — всё когда-то кончается.

Кончились и мои сны.

— Ха-а-а-а… — сладко зевнул я, чем наверняка бы вызвал нервную тряску у людей. Ибо пасть у меня немаленькая, ставшая даже больше, чем раньше.

Да-да, я решил по-полной использовать двадцать лет отсутствия тренировок и магических изысканий, и ещё до ухода в спячку запустил ряд изменений в организме. Научные выкладки были по меркам настоящих учёных тем ещё бредом, но бредом работающим — а ни о каких других дипломированных профессорах по драконьей биологии и метаморфизму мне ещё не встречались.

В этом деле я был почти что первопроходцем, а потому сам мог задавать рамки своей науки, а не следовать за чем-то уже придуманным.

— Кргх… Неожиданно… — пророкотал на всё пустующее логово, насладившись неплохим эффектом эхо. Словно ещё парочка драконов рыкнула…

Подобная реакция от меня последовала на значительно изменившиеся размеры тела.

Я был больше себя-прежнего, ложившегося в сон… В полтора раза.

Словно и так двухметровый человек обнаружил, что он высотой теперь в три метра — то есть, он и так считался высоким по меркам своего вида, а теперь и вовсе стал гигантом.

Также ощущал себя и я — несколько неестественно, хотя тщательный осмотр показал — все пропорции остались прежними, увеличившись абсолютно равномерно… Но при этом какого-то особого дискомфорта из-за изменений тех же глаз и языка я не чувствовал — всё ворочалось и ощущалось как прежде… Разве что только зрение увеличилось — словно линзы или очки надел.

— Такого эффекта я не ожидал… — вновь бормочу рядом рыков на драконьем, пораженно качая головой и шеей.

И впрямь — такого я не ожидал.

Ведь заложенные перед сном процессы по моим крайне приблизительным, но всё-таки расчётам отчётливо твердили — что более пары метров в общей длине я не прибавлю никак. Вот вообще.

Каким образом это число увеличилось аж в пять раз, я не знал.

Требовалось провести новые рассчёты, но… Пока что никаких проблем в теле я не ощущаю, а следовательно вряд-ли они появятся после — всё-таки драконий организм гораздо крепче людского. И в чём-то даже проще, если учитывать тот факт, что той же кишки у нас банально нет. По причине усваиванья всего поглощенного через желудок, желудочный сок в котором способен с лёгкостью плавить сталь и камни, преобразовывая их в магию, которая через огромное сердце превращается в драконью эссенцию.

Но КПД пожирания всякой неорганики крайне низкое, так что камнеедством никто не занимается. Только если прямо с сильной голодухи, когда даже растений нигде не наберётся. Или в подземельях, как скальные мои сородичи — но и там есть достаточно добычи…