– Слышали? – в голосе Сахарка прозвучали садистские нотки.

– Ага. Щас добавим, если мало! – среагировал Яков.

Колонна поднималась вверх из низины, оставляя страшный серый туман позади. Яков оценил обстановку: и улучшение видимости, и то, что внедорожник стоит почти на самой высокой точке дороги, после которой опять начинается понижение и новый низовой туман.

– Сага, давай проверим хвосты, – предложил Яков. – Там дальше опять хмарь. Лучше здесь.

– Соглашусь, – немногословно сказал Сагитай и остановил машину.

Проехав вперед метров пятьдесят, остановился и внедорожник Сахарка, поняв, что планирует сделать замыкающая машина. Яков перехватил «Леру» и высунулся из люка на полчерепушки. Жмот снова повис на петлях бронежилета.

– Да отцепись ты! – шикнул на него Яков.

Жмот растерянно глянул на Сагитая, который отрицательно потряс головой, глядя в центральное зеркало заднего вида, мол, «не отпускай!». Сталкер, разрываясь между противоречивыми командами, выбрал среднее. Он отцепился от петель, но, расставив крабом руки, держал их в сантиметрах от места прихвата, готовый в любое мгновенье вцепиться в Якова.

– Движение, – раздался предупредительный голос по рации.

Жмот вцепился в Якова, который, не заметив этого, приподнял гранатомет, высунул его ствол наружу. Несколько секунд туман внизу скрывал то, что двигалось в нем, но вот, рассекая серо-белую взвесь, уже хорошо видимые, показались биотанки. Молотя конечностями по асфальту, спрятав все головы, они настигали машины. Зрелище было ужасающее. Огромные шары, перепачканные черной сажей, через которую просматривались сломанные бедра, ребра, ключицы, искривленные позвонки, вращаясь и глухо, с костяным звуком молотя по асфальту, сближались с колонной. Громогласное, яркое и ни с чем не сравнимое железное «БЭНГ!» «Леры», выплюнувшей бронебойный, встряхнуло воздух. Через секунду со стороны биотанка раздался яростный рев десятков глоток, поймавших стальную болванку, взорвавшуюся внутри огромного корпуса. Еще один выстрел по другому силуэту – и еще один рев.

Теперь взбеленившихся уродов проняло. Они застучали и затолкались ногами и руками, рывками стремительно сокращали дистанцию. Внедорожник тронулся, а Яков уже собрался убраться в люк, но что-то на секунду заставило его задержаться. Сзади поверх низинного тумана стремительно приближалось к ним яркое пятно с едва заметным дымным хвостом, который будоражил кишащую под ним влажную взвесь. Доля секунды понадобилась Якову, чтобы сообразить.

– Ракета! – заорал он, ныряя вниз.

Сагитай до упора вжал педаль газа. Противотанковая управляемая ракета в случае попадания в «Тигра» оставит только горящий корпус. Буквально прыгнув вперед, внедорожник вильнул вправо, объезжая ничего не подозревающий «Тигр» Сахарка, который не разглядел ракету, но оказалось, что это и не было нужно. Ракета, удерживая направление на биотанк, с тугим гуденьем вошла катящемуся чудовищу с тыла и снопом огня, пламени, горящих кусков костей и плоти с грохотом вырвалась вперед. Валдарниец многоголосо захрипел и, словно сдувшийся мяч, дымя и теряя силу, раздавливаемый собственным весом, с треском костей скатился на обочину. Второй валдарниец, замешкавшись на мгновенье, обляпанный коричневой жижей собрата, с новой силой бросился за внедорожником, но теперь казалось, что он не старался именно догнать автомобиль, теперь он просто продолжал движение прочь от того места, откуда пришла ракета. Не предупреждая, Яков вынырнул из люка с гранатометом. Сагитай сбросил скорость. Похоже, валдарниец не был лишен инстинкта самосохранения, он круто заложил вираж и двинул по жженому полю в сторону, но его маневр не был достаточно хорош. Сержант остановил машину, и уже Сахарок, высунувшись из люка с РПГ, тщательно выцеливал валдарнийца. Но выстрела ему сделать не пришлось. Отчетливо видимая теперь обоими экипажами вторая управляемая ракета неслась с той же стороны, откуда пришла первая и откуда уехала колонна. Удерживаясь на цели оптическим или тепловым наведением, она с шипеньем воткнулась в бок биотанку и с грохотом выбила у него с обратной стороны кости, внутренности и, разметав конечности, оставила огромную, зияющую, дымящую дыру. Валдарниец заскулил десятками голосов, постепенно затихая и слабея. Огромная, в пару сотен метров черная клякса разрасталась под ним, но жизни на этом участке и без того траченного гнусом поля было недостаточно для того, чтобы восстановить силы чудовища. В любом случае, кроме механических повреждений, в нем уже сидел некровирус, работающий против хозяина этого тела.

Если в первой ракете могла быть ошибка со стороны наводчика альфа-гнуса, то вторая ракета убрала все сомнения. Те, за кем охотился гнус на этой территории, были живы и все еще сохраняли боеспособность. Возможно, это были их последние ракеты, которыми они пожертвовали, чтобы спасти незнакомых им, но живых людей. Возможно, они были вынуждены раскрыть себя, не зная, что едущие в машине вполне способны постоять за себя. Но дело было сделано, и возвращаться к неизвестным спасителям отряд не стал. Колонна двинула дальше, спускаясь вниз, по мере продвижения растворяясь в грязно-сером тумане.

– Живые, значит, еще есть, – наконец усевшись в кресло, сделал вывод Яков.

Сагитай вильнул рулем вправо, копируя маневр впереди идущей машины.

– Может быть, есть… – без энтузиазма сказал он. – Надолго ли…

– Уже несколько дней держатся. Еще и припасы остались. Гнус-то попрятавшийся был. В Суземках. О! – толкнув ногой термос в мешке, обрадовался Яков. – Давай кофе попьем?

– Давай! – согласился Сагитай, и вертикальные морщины на его переносице, выдававшие серьезные раздумья, разошлись.

– Жмот? – позвал Яков.

– А? – отозвался сталкер.

– Кофе налить?

– А?

– Блин, ты…

– А. Налей. Ага, – закивал сталкер, доставая из кармана пластиковый складной стакан.

Яков открутил крышку, с характерным звуком откупорил пробку из настоящего пробкового дерева, и по салону понесся чудесный запах натурального крепкого кофе, сваренного на живом огне каким-то хитрым способом, от повара Ореха. На секунду все замолчали, сглотнув слюну. После стерильного воздуха Суземок неприлично роскошный и густой запах кофе едва не выбил слезу умиления у бойцов от такой заботы. Кружка хорошего кофе, домашней еды или чего-то, что способно оживить в человеке память о доме, уюте, о любимых и хорошем, была бесценна. Всем, кто прошелся по скользким от крови ступеням войны, не потеряв человеческий облик, знакомо это чувство. Только Жмот, все еще находясь в смятении, механически пил напиток, глядя перед собой, не выпуская ситуацию, которая была минуты назад, из головы. Но Жмот, может, и не имеет дома, может, он не помнит близких, может, у него их и нет. Кто знает?

Другое дело – Сагитай с Яковом. По-хорошему, чтобы отдать дань напитку, нужно было остановиться, заглушить моторы и, стоя в тишине и покое, наблюдая за серыми клубами тумана в первых оранжевых лучах восходящего солнца, когда на западе все еще видны звезды, плюнуть на все тревоги, опасности, налить кофейку, закурить сигаретку… хорошую сигаретку и сделать первый глоток, запивая первую затяжку, чувствуя, как тщетны холод и сырость против такой силы… но останавливаться было нельзя. Тем не менее, плеснув сталкеру полный стакан, Яков налил себе и напарнику по половинке в твердые пластиковые стаканы, которые нашлись в бардачке, и пригубили. Они уже не думали о тех людях, которые остались позади. Да, наверняка это были те самые разведчики, которые с боевыми роботами были засланы в тыл как корректировщики, наблюдатели и диверсанты. Возможно, это были последние их ракеты. Возможно, это был последний их бой. Это уже не относилось к делу. Что можно было сделать сейчас? Это были военные, и они выполняли свой долг. Поняв, что есть люди, способные почти вплотную выдерживать контакт с биотанками, они сделают нужные выводы и пойдут в сторону, откуда пришли машины. Главное, чтобы это были люди, а не только боевые роботы.