– С ним все будет в порядке, у него множественные мелкие внутренние кровотечения. Сейчас его жизнь вне опасности, но поправляться он будет на Большой земле. Сегодня прилетит вертолет, привезет новую вахту сотрудников, припасы, новости, заберет старую смену и Артема, так что не волнуйтесь, – заверил его Сахаров. – И, да, простите мою рассеянность, я, кажется, не поблагодарил вас за его спасение? Спасибо. Все из-за переполоха с этими зомбированными, – ученый поправил редкие волосы на голове. – Одно время они крепко досаждали нам, и у нас были потери, но теперь, когда за охрану нашего объекта взялся Долг, потери практически исчезли, и мы можем работать спокойно. Но эта сирена, она, знаете ли… порядком нервирует.

– Может, просто не включать ее? – поинтересовался Егор.

– Не включать не получится, это требование и прерогатива Долга – оборонять нашу станцию. Кроме того, наши сотрудники нередко делают замеры в нескольких сотнях метров от бетонного ограждения, и вовремя включенная сирена не только собирает долговцев в ружье, но предупреждает наших сотрудников об обострении ситуации.

– Понятно, – Бобр осмотрел самого настоящего профессора, стоящего перед ним за бронестеклом с отверстиями для переговоров и нижним окошечком для передачи материалов. – Профессор, – обратился он, – я свою работу выполнил. Я могу покинуть территорию?

– Да, конечно, – Сахаров снял очки и потер переносицу. – За спасение нашего сотрудника еще раз спасибо и… Бобр, – профессор поймал взгляд собеседника, – я знаю, что вы как сталкер нередко беретесь за различную работу. Дело в том, что у нас… э-э-э… в последнее время возникли трудности с сотрудниками. Долг все реже соглашаются выполнять наши поручения, даже за вознаграждение, поскольку они как организация не имеют права рисковать своими людьми, так сказать… не по прямому назначению. Наши же сотрудники не имеют необходимой подготовки. А сталкеры в последнее время приходят сюда крайне редко, поскольку задания у нас не регулярны и не всегда э-э-э… приемлемы. Поэтому не согласились ли вы помочь нам за вознаграждение?

Егор на секунду задумался, Янтарь, насколько он слышал, был из числа порядочных и щедрых заказчиков, никогда не обманывал других сталкеров и не темнил с заданиями. Прикинув и так, и эдак, что он ничего не теряет, Бобр кивнул.

– Выкладывайте, профессор, что у вас там?

– Вот смотрите, – сказал Сахаров, беря с соседнего стола планшет с картами. – Совсем недавно у нас появились данные о точном местонахождении ранее существовавшего административного отдела, который обрабатывал запросы практически всех существовавших здесь ранее лабораторий, ныне, конечно, не функционирующих. Документы, хранящиеся на одном из ее этажей, имеют большую ценность. Вход в этот корпус находится совсем недалеко от научного комплекса Янтарь, – с этими словами профессор выделил красным карандашом на карте точку, действительно находящуюся в нескольких километрах от научной станции. – Ну вы понимаете меня… э-э-э… Бобр, «недалеко» в смысле географической дальности, – Сахаров выжидающе уставился поверх очков на сталкера. Бобр кивнул. – Мы сверились с планами этажей и совершенно точно уверены, что искомые документы находятся на самом нижнем этаже, – с этими словами ученый перевернул несколько страниц планшета и показал план подземного здания. Убедившись, что сталкер разглядел картинку, он перевернул еще пару листов и ткнул карандашом в план этажа. – А именно вот в этом кабинете, в сейфе. Комбинация этого сейфа нам известна, комбинацию высылали сверху, и сами работники не имели права ее менять.

Бобр с сомнением почесал подбородок.

– Знаете, профессор, что-то мне не по душе подземные гуляния, я больше привык по поверхности. Я же не боец – я сталкер, а в вашей подземке разминуться с мутантами или кто там еще не получится. Пошлите лучше… не знаю… бывают же добровольцы?

Сахаров снял очки.

– Позвольте мне закончить… э-э-э… Бобр, – сказал он.

Егор пожал плечами, мол, «мне-то что, заканчивайте, профессор». Сахаров перевернул карандаш острым концом вверх, а другим с обжатым фольгой ластиком стукнул по плану этажа.

– Административный отдел – совсем небольшое подземное сооружение, другие коммуникации и подходы к нему просто не существуют, всех служащих эвакуировали, основы для поддержания биологических форм жизни нет. Попасть туда сейчас можно только через вентиляционную будку разрушенной шахты лифта. Единственные двери, которые могли бы послужить входом, выполнены из высокопрочного металла и весят тонны, кроме того, вход разрушен изнутри, мы проверяли. Таким образом, все, что ни пыталось бы проникнуть через шахту лифта, если оно, конечно, не умеет летать, погибло, разбившись уже в шахте. Скольких мутантов, умеющих летать и представляющих угрозу человеку, вы знаете? – Сахаров прямо уставился на Егора.

Настало время Бобра смутиться и отвести взгляд.

– Ни одного, наверное, – ответил он. – А какая глубина шахты?

– Шахту сделали на несколько метров глубже, чем требуется, общая глубина двадцать метров, – победно подняв подбородок, ответил профессор и продолжил. – Мы, разумеется, дадим вам необходимое снаряжение для спуска, дорога до шахты не сложнее того пути, который вы проделали вместе с нашим раненым сотрудником, выйти с Янтаря вам помогут наши охранники, а дальше вы просто растворитесь на местности, ведь в этом ваша профессия? Кроме того, стоимость вознаграждения, – Сахаров быстро пересчитал сумму в уме, – тридцать тысяч. Вас устроит? – ученый твердо стоял перед сталкером, олицетворяя мужество и непоколебимость человека науки.

Мысли сталкера заметались, сопоставляя произнесенные неоспоримые доводы ученого и собственные ощущения. «Вот, черт побери, как ладно кроет… не поспоришь… а ведь старик-то прав. Там и правда может быть спокойно. Да еще и такие деньги за вроде бы пустяковую ходку, от Сидоровича ходки гораздо сложнее были, и платил барыга сущие копейки, не сравнить с наукой…»

– Тридцать тысяч? – недоверчиво спросил сталкер.

– Тридцать тысяч, – уверенно кивнул Сахаров. – Аванс дать не могу, сами понимаете, мы с вами еще не работали.

– Покажите планы, – после минутного раздумья ответил Егор. – Я берусь.

Весь день Егор отсыпался в отведенной специально для таких гостей комнате. Изучал карты и готовился к выходу, употреблял натовские пайки. Его комната представляла собой двухместный номер без окон размером три на три метра, с двумя откидными кроватями на цепях и складным пристегивающемся к стене столиком. Туалет и душевая для гостей «типа сталкер» и долговцев были в конце коридора. Въевшаяся в подкорку привычки прислушиваться к внешним звукам и иногда бросать взгляд то через одно, то через другое плечо не отпускали его и здесь. Каждый раз, когда он поначалу рефлекторно оборачивался и его взгляд натыкался на глухую бетонную стену, он проверял ее рукой, чтобы убедиться, что тишина и безопасность там, где он сейчас находился, реальны.

На следующее утро Бобр вышел со станции в сопровождении квада Долга. Стандартный квад Долга состоит из четырех человек: снайпера, двух автоматчиков, пулеметчика. Территория вокруг станции после недавней зачистки была практически пустынной. Квад проводил Бобра на полкилометра. Для сталкера это было очередным сюрпризом, как быстро можно идти по Зоне, если ты Долговец. Бронированные ребята, опасность красных шевронов которых давно уяснили все окрестные мутанты, не пригибаясь, шли по знакомой им территории, уверенные в огневой мощи. Помахав ему на прощанье, они развернулись и взяли обратный курс. Сталкер, оставшись один, снова почувствовал свою уязвимость, присев на одно колено, сверился с ПДА, скорректировал курс и растворился на мрачной, покрытой проплешинами и красными соляными пятнами пересеченной местности Зоны. Сахаров был прав: растворяться на местности было его специальностью.

Спустившись через шахту упавшего вниз лифта, Егор вновь сверился с картой. От неестественной тишины, казалось, ломило уши, запах сухой пыли, бетона, облупляющаяся серо-зеленая краска с белой подложкой приставшей известки, отбрасывающая в свете фонаря резкие тени, свисающие с потолка коробы ламп дневного света, словно висельники, темные дверные проемы помещений – все это создавало иллюзию нереальности происходящего. Егор присмотрелся к полу, побелка, облетевшая с потолка, равномерным слоем усыпала его, словно легкий и хрупкий иней, сорвавшийся с ветки и бесшумно разбившийся о молчаливый камень. К его облегчению, на видимом пространстве пола нет ни одного следа какого бы то ни было существа. Выключил фонарь. Нужно прислушаться, нужно слиться с темнотой гулких коридоров и раствориться в стоячем воздухе, не шикнет ли где аномалия, не хрустнет ли слой извести под осторожным шагом мутанта, не капает ли где вода, не потянет ли сквознячком, показывая, что, возможно, кто-то открыл дверь в конце коридора и так же слушает тишину? Ох как не хотелось бы услышать воду. Если есть вода, то этаж наверняка будет обитаем, а встреча с местными обитателями… нет, никак нельзя. Сталкер стоял и слушал. Постепенно он различил поскрипывание своей разгрузки в такт дыханию, от полной темноты перед глазами поплыли цветные полупрозрачные пятна, моргнув несколько раз, он отбросил наваждение, что глаза его закрыты и что он падает навзничь. Обстановка давала надежду на тихое, крайне неуютное, но достаточно безопасное путешествие до сейфа. Да и если подумать, всем мутантам нужна, кроме аномальной подпитки, еще и обычная энергия, калории, которые здесь, судя по всему, под ногами не бегали и по стенам не росли. На ощупь накрутив налобный фонарь на небольшую яркость и рассеянный свет, Егор включил его. Теперь обстановка не казалось чуждой, он даже для успокоения представил себе, что здесь он обходит свой подвал в стандартной пятиэтажке в его родном городке. Сместившись ближе к правой стене, взяв наизготовку дробовик, сталкер медленно двинул согласно запомненной карте вперед по коридору. Скрежет подошв по полу, казавшийся вначале оглушительным, теперь снова стал легким шорохом, рассеянный свет давал достаточную видимость. Заглянув несколько раз в открытые двери кабинетов, Бобр всюду видел следы многолетнего покоя и запустения. Стеклянные дверцы в шкафах рассохлись и не закрывались, оставляя черную щель в коробе, но стекла были целы, известковая пыль лежала всюду ровным слоем на столах, стульях, бумагах, скамейках вдоль коридора. Даже висевшие, словно висельники, корпуса ламп дневного света не казались уже такими мрачными.