– М… Митя… Матвеев, я из Уборок, – ответил тот, заикаясь от пережитого.

– Хорошо, Митя Матвеев из Уборок. Смотри, что мы с ним будем делать. Смотри и учись!

Сталкер опустил щиток на лицо и вынул меч, кивнув кваду. Бойцы квада опустили забрала и достали свои мечи. Карбид застучал сапогами на площадке, засуетился, торопясь спуститься вниз. Сахарок жестом остановил его, оставив наблюдать за округой. Хруст, шлем которого не имел забрала, лишь чуть опустил подбородок вниз, его клинок, чуть менее широкий, был сделан не Ковалем, а в их подземной кузнице на Пепелище. Одновременно шагнув к чудовищу, живые и мертвый, рубя плотную шкуру гнуса, преодолевая слабое сопротивление пытающихся ухватиться за сталь пятнистых ладоней, безжалостно рубили все, что выступало за пределы основной туши. Несколько минут шесть клинков с чавканьем и глухим стуком рубили зараженную плоть. Головы биотанка попискивали в своих костяных лунках, но сил у чудовища больше не было. Скоро оно умрет с голоду.

– Хорош, – скомандовал Сахарок. – Сообщи нашим, чтобы принесли полог. Накрыть и закрепить, чтобы не унесло ветром. Уходим.

Сталкер обернулся на новоприбывшего. Тот жадно пил воду из фляжки. Думается, что один из его кошмаров сейчас был уничтожен матовой отточенной сталью, а остатки будут еще долго валяться здесь на черном тлене пшеницы.

Коваль и Яков наконец закончили с восстановлением и настройкой ПР127, расположенного под навесом. Жмот крутился рядом, подавая инструмент, и часто косился на Якова, пряча взгляд, как только тот подозревал что-то неладное. Коваль переставил платы, старательно припаяв их, и воткнул источник питания, который ранее был вынут, чтобы робот спокойно стоял в сарае. В качестве испытуемого мертвеца напротив поставили Добрыню. Яков, десять раз прокрутив все в голове, переключил рычажки на панели, установленной в ходовой тележке робота. Индикаторы перемигнулись красным, но после манипуляции с третьим рычажком диодные индикаторы мигнули зеленым, и все затихло.

– Что, все? – затаив дыхание, спросил Коваль, с напряжением следивший за действиями бойца.

– Все… – пожал плечами Яков.

ПР127, очищенный от крови гнуса, с демонтированными ломаными креплениями пулеметов, снятым обломком циркулярной пилы и креплением манипулятора представлял теперь голую миролюбивую версию грозного для гражданского гнуса робота. С десяток секунд после получения новых вводных ПР стоял неподвижно и лишь затем закрутил башенками в разные стороны, сканируя окружение, местность и, очевидно, пытаясь определить свое местоположение. Дернув взад и вперед нарочито заклиненными гусянками, он замер. Коваль заметно нервничал. Этот робот, а точнее, контрольный модуль с настройками на конкретную ячейку операторов, был их единственным шансом соединиться с регулярными войсками, ныне разбитыми, разрозненными, но уцелевшие просто обязаны были быть. Хоть кто-то. Коваль сидел на корточках напротив ПР и нервно тянул сигарету за сигаретой, сплевывая несуществующие крошки табака в сторону. Яков стоял рядом, хмуро следя да безмолвным аппаратом, а мертвец Добрыня стоял по другую сторону от ПР, глядя сквозь металлические башенки робота. Вдруг механизм ожил. Верхняя башенка развернулась и уставилась оптическим глазком на Якова, а гусеничный ход, словно проверяемый рукой оператора, дернул заклинившими движителями в разные стороны, убеждаясь в его отсутствии повторно.

– Яков? – раздался голос из скрытых динамиков робота.

– Серега? Овчинников? – воскликнул боец и стремительно нырнул к роботу.

– Я, я… – голос оператора был возбужден и растроган. Словно друзья сняли с головы пленника пыльный мешок. Все башенки робота хаотично завращались, собирая информацию. – Где вы? А… не говори. Живы? Я вас беспилотниками еще пару километров вел, потом предел. Что там у вас? Это кто? – посыпал вопросами оператор.

– Свои, свои. Здесь все свои, – успокоил его Яков. – Это Коваль, он тут командует. Все к нему, – указал боец на усатого сталкера.

Верхняя башенка направила глазок камеры на сталкера.

– Младший лейтенант Овчинников! Оператор разведывательного роботизированного звена, – доложил он звенящими динамиками робота.

– Спокойно, служивый. Здесь по форме не обращаются. Рассказывай, что у тебя в наличии, чем можешь помочь?

Возникла некоторая пауза, в которой было слышно как оператор судорожно справляется с волнением.

– Восстановлена связь с несколькими точками. Мы уже глубоко в тылу противника. Всего в нашем распоряжении двенадцать действующих ПР127, еще около тридцати роботов в разной степени неисправности по известным координатам. Около полусотни исчезли, и установить их точное местоположение невозможно. Беспилотники около десятка готовы к вылету, но требуется дозаправка. Для этого нам нужно подняться на поверхность, но мы уже потеряли четверых, примерно то же самое и у большинства других точек. Поэтому в настоящее время у нас есть только радиоэфир.

– Негусто, – пошевелил усами Коваль. – Что в мире творится? Что слышно?

– Точно знать не можем, но доносятся обрывки информации, известно что гнус вошел в Китай и Индию. Пакистан ударил по нему ядерными бомбами, это помогло. Потом по гнусу ударили совместно Китай и Индия по своим же территориям. После этого новостей еще не было, – рассказал оператор. – В Южной Америке вспышка, в Канаду прибыл корабль с зараженными. Гнус везде.

Коваль выдохнул. Этого и следовало ожидать, но как же тяжело узнавать это в действительности.

– Что теперь делать? – не выдержал Жмот.

– Все то же самое, только быстрее, – ответил Коваль. – Готовиться и встречать.

– Вы хотите встречать гнус? – переспросил оператор.

– Никто, кроме нас, оператор, – твердо сказал Коваль. – Или ты планируешь отсидеться в норе?

– Но что мы можем сделать? Нас мало. Всего несколько десятков, и я не могу знать, кто и где расположен. Это секретная информация, мы не можем ее знать. Если мы будем знать и гнус захватит нас, он получит доступ к остальным точкам. Их будут миллионы…

– Но вашу точку он, видимо, уже нашел. Ты говоришь, потерял четверых? Остальные тоже теряют людей? Он нашел большую часть из вас, но твоя нора слишком глубока, и он пока не может дотянуться до тебя. Нам нужны твои глаза в воздухе и роботы, понимаешь? – Коваль повысил голос. – Или ты хочешь сдохнуть с голоду через несколько лет в своем каменном мешке? Через пару месяцев или раньше гнус выжрет все там и пойдет обратно! Туда, где еще есть леса и поля, где еще есть живые! Он придет сюда, к нам! Мы примем бой и живые, и мертвые, а тебе в последний момент не с кем будет даже попрощаться, потому что ты будешь последней крысой в своей норе, которая сойдет с ума и сдохнет от тоски и голода! Ты понял?!

Голос Коваля звенел и, казалось, разил молниями. Жмот испуганно отдалился от командира, а Яков, напротив, подойдя к Ковалю, положил руку на его плечо, жестом призывая успокоиться.

– Это хороший оператор. У него сотни объектов на счету, – негромко сказал Яков.

Коваль встал, с трудом переводя дыхание. Усы его топорщились. И его нервы оказались не железными. Ожидания, которые он возлагал на регулярные войска, прямо сейчас летели к чертям. Неуверенная и осторожная позиция военного вывела его, и без того бывшего в диком напряжении, из себя. ПР молчал. Даже Добрыня как-то по-другому смотрел на Коваля. Его тусклые глаза на мгновенье стали ярче и живее. Сделав усилие над собой, он прохрипел, указывая пальцем на железо:

– Оператор. Не сказал. Нет.

Рука мертвеца опустилась, и он вновь застыл неподвижно, как манекен, недвижимый ни биением собственного сердца, ни током жидкостей по сосудам, ни дыханием.

Оператор снова заговорил через динамики железного робота:

– Еще вчера, когда Сагитай и Яков вышли из зоны нашего наблюдения, мы решили заправить БЛА дальнего радиуса и запустить его в западном направлении, куда вы их увезли. БЛА замаскирован и стоит на рогатке. Из последнего полета мы приняли его, но не успели заправить. Гнус стоит над нами. Мы не знаем точно, где и сколько, но он тут. Он не нашел аппараты, но он чувствует наши следы. Мы тянули жребий, кто пойдет наверх и заправит летуна. Мне не повезло, мне пришлось остаться…