– Ты понимаешь, старик… – голос Якова дрожал. – Ты понимаешь, что сейчас с ней творится?

Он посмотрел на ряд башмачков разных размеров на верхней ступени крыльца. С трудом вздохнув, он сделал шаг к женщине.

– Я помогу тебе, мать…

Она взглянула на него. Страх и страдание. Она уже не могла плакать, но глаза, разбитые коричневыми прожилками, все еще смотрели по-человечески, с тоской и мольбой о помощи. Он отстегнул гранату и распрямил усики.

– На вот гранатку… Мы отъедем, а ты колечко выдерни и вот так к сердцу прижми, мать… оно и перестанет. Ты прости нас… Не уследили, мать…

Сагитай посмотрел на Якова, с его подбородка сорвалась слеза.

– Прости, слышишь?

Она едва заметно кивнула. Он вложил ей гранату в руки и, отступив, пошел в машину. Уазик, рыкнув двигателем, круто развернулся и, рассекая ночь фарами, ринулся прочь. Отъехав метров на сто, они услышали взрыв. Дорога вела на основную, выводящую из населенного пункта трассу. Яков с силой ударил по рулю, заставив его жалобно тренькнуть. Затем еще раз и еще. Сагитай еще не видел своего друга в таком состоянии.

– Док, я тебя на горбу дотащу, – прорычал Яков. – Я тебя на зубах в Зону доставлю, ты только поправься! Ты только вырежи всю эту гнусь под корень, слышишь, Док?! Заклинаю! Выскреби эту заразу, Док! Ведь ты сможешь! Док! Ну ответь, не молчи, ДОК!!!

Яков резко нажал на тормоз и обернулся к Трофиму. Тот смотрел прямо на него. Лицо было серьезным и спокойным. Голубые глаза, которые ранее были подернуты белесой дымкой смерти, выглядели чистыми и как будто живыми.

– Да… – едва слышно ответил он.

Координационный пункт – большое подземное помещение, круглое по периметру, могло вместить в себя человек пятьдесят, но здесь от силы была всего половина от возможного числа. Несколько генералов, в том числе Самохвалов, стояли напротив экранов, размещенных вкруг на стенах и на столах, за которыми сидели офицеры связи. Коротко поприветствовав друг друга, они читали сообщения с разных контрольных точек. Больше всего сообщений и видео было со стороны Калуги. Через трассу, именуемую «Южный обход Калуги», начали переваливаться биотанки, сопровождаемые гнусом и прикрываемые альфа-гнусом. Китайские и собственные стратеги, пусть и тщетно, но отрабатывали по движущимся целям. Когда дым рассеивался, беспилотники сообщали, что биотанки все еще живы, а потери несет только гражданский гнус. Это было ожидаемо. Все увечья, приходящиеся на биотанк, компенсировались жизненной энергией гражданского гнуса, который служил лишь элементами питания, когда валдарнийцу требовалась подпитка. Альфа-гнус же, двигающийся на удалении, закрытый броней, вооруженный, вряд ли в действительности страдал от выбивающих внутренности ударных волн. Контузии для гнуса были неизвестны, поскольку подобное сотрясение тканей восстанавливалось ими на раз, а бронежилеты, опаленные и потрепанные, удерживали в себе чуть ли не килограммы осколков. Биотанки закатывались в уцелевшие строения, где их пыталась накрыть артиллерия. Тщетно или нет, было неизвестно. Спрятавшиеся от камер беспилотников валдарнийцы были сложной мишенью, но огонь не прекращался. Из пригорода в сторону реки и города начали выдвигаться гражданские. Несмотря на ночь, которая, конечно, вносила свои коррективы в наблюдения, одиночно идущие бывшие люди были видны четко и ясно.

Обороной города руководил Самохвалов, но действительные решения большей частью предлагали его генералы, следящие за ходом действия соответственно родам войск. У Войтенко не было в подчинении ни артиллерии, ни авиации, ни спецназа, залегшего на крышах с гарпунами, ни разведки, докладывающей о передвижении противника, он был назначен советником Самохвалова. Это означало, что ему нужно стоять чуть позади него, слева, и давать внятные ответы на не до конца сформулированные его командующим вопросы. И все бы хорошо, но сам Войтенко выбрал бы находиться там, на крышах домов, или за невысокой, кажущейся незначительной с воздуха стеной, рядом с ДПРами, готовыми располосовать любого, не попадающего под определение «живое», чем находиться здесь, в безопасности, и зависеть от выбора Самохвалова. Но была и другая ценность Войтенко, как, впрочем, и других присутствующих генералов. То, что гнус может получить стратегическую информацию помимо воли человека, являлось тем самым фактором, из-за которого круг людей, посвященных в тыловые тайны, был укрыт под землей раньше времени.

Гражданский гнус медленно тянулся широкой полосой, иногда то ли падая вследствие поражающих факторов, то ли заблаговременно залегая от взрывов. Минометные расчеты, дальняя артиллерия, подключившиеся стратеги обрушивали на квадратные километры тонны боеприпасов, разрывая и перепахивая почву, разрывая в стальной крошке и пламени тела. Генералы напряженно следили за экранами. Пока все шло по расчетам. Еще ни один гнус не приблизился не только к линии берега, но и к начинающимся в сотне метров от нее проволочным и противотанковым заграждениям. Самохвалов слегка повернул голову, не отрываясь от большого экрана, на который выводилась информация. Войтенко, стоявший рядом, наклонился, подставляя ухо.

– Почему не атакуют? – негромко спросил он, чтобы не было слышно остальным.

– Изматывают, – негромко ответил Войтенко.

Самохвалов лишь кивнул. Сам экран, являющийся интерактивной картой, показывал схематично ряды гнуса в виде мелких красных человечков, которые медленно двигались к реке, но никак не доходили. Один человек обозначал до сотни гражданского гнуса, теряющего яркость по мере уменьшения количества. Над составлением картины работали сотни человек, следящие за вверенными им участками камерами беспилотников. При изменении масштаба на интерактивной карте появлялись помеченные красными крестами валдарнийские танки. Все они, уже порядка двух сотен, стягивались с разных расстояний к Калуге с западной стороны. Конечно, по ним работали с воздуха, но их количество едва ли уменьшилось. Несколько десятков спряталось в пригороде, в развалинах, и в теории они не должны были прорваться дальше реки, но если две или три сотни ринутся одновременно, то понадобятся все заготовленные силы, чтобы остановить этот удар. Неизвестный генерал противника, возможно, переоценивал свои силы, но и недооценивать его было нельзя. Между тем сотни и сотни гражданских шли и ползли по двадцатикилометровой в ширину линии фронта, едва ли доходя до середины пути. Это было похоже на избиение. На интерактивной карте показывались приблизительные цифры гнуса, прибывшего на место схватки, и количество уничтоженных сил противника, это все также переводилось и в проценты. По истечении часа цифра уничтоженного гражданского гнуса приблизилась к тридцати процентам, перевалив за пятьдесят тысяч.

– Ну что, товарищ генерал, – обратился к Войтенко Самохвалов, наблюдая за разбиваемыми огнем порядками противника – Пора бы им выступить. Еще два часа такого хода, и пушечного мяса у них не останется.

Войтенко лишь промолчал. Рано, ох рано загадывать, что у них останется, а что нет. Поняв его по-своему, Самохвалов отвернулся. Гнус еще не спел свою песню, но начало у него в любом случае не заладилось. Из пригорода выкатил валдарниец. Всего один. Несколько возгласов связных, привлекающих внимание расчетов. Генералы напряглись. Пошел один, пойдут и остальные. Возможно, гнус понял, что затягивать нет смысла. Четырехкилометровая прибрежная зона, в которой добивался гражданский гнус, если посмотреть на экраны, транслирующие сигналы с камер прямой видимости, дымилась и сверкала разрывами. Вынырнувший из пригорода валдарниец не спешил кидаться в дым и пламя, а покатился вдоль линии фронта, словно дразня и вызывая людей показать, что они еще могут. Всего через десять секунд в него воткнулись два гарпуна. Невидимые с камер беспилотника мохнатые тросы, наматываясь на тело, фиксировали руки и ноги, толкающие чудовище по земле. Прокатившись пятьдесят метров, танк остановился. Самохвалов победно обернулся к Войтенко. Из кварталов, приближаясь к обездвиженному биотанку, цепью взрывов пристрелочно полетели мины. Через тридцать секунд пошли очень близкие, а затем и прямые попадания. Одновременные взрывы вокруг и как будто над биотанком создали непроглядное покрывало дыма и земли, но когда дым рассеялся, на земле валялись лишь безобразные куски скрюченных и видоизмененных, превратившихся в черное человеческих тел. Один готов. На его уничтожение потребовалось около минуты. Что ж, пускай они выпускают их по одному или по десять штук. Гарпунов и огня хватит на всех.