– Чаю, – крикнул Самохвалов.

Один из его адъютантов метнулся к нему уже со стаканом дымящегося ароматного чая в металлическом подстаканнике. Со смаком отхлебнув, он сделал жест рукой, и ему прикатили кресло на колесиках, а рядом появился столик. Поставив чашку на столик, он сел в кресло.

– Присаживайтесь, товарищи генералы. Ночь будет долгой.

За Войтенко появился стул, и он, действительно простоявший больше часа, будучи уже не в молодом возрасте, с облегчением сел. Другие же генералы подошли к своим офицерам связи, которые следили по своим каналам за обстановкой, и сели там. Избиение гнуса продолжалось. Из пригорода выкатился еще один биотанк, который теперь уже понесся по диагонали в сторону города, часто меняя направление, но еще пара гарпунов воткнулась в его тело, и он, замедлившись, беспомощно застыл в небольшой воронке, тщетно стараясь оттолкнуться недостаточным числом свободных конечностей. Снова минометные залпы из кварталов, и останки чудовища, разбитые и размозженные, остывая и дымя, разбросаны на десятки метров.

– Проверяют, скоро пойдут, – негромко сказал Войтенко.

– Разведка, пригород, – сказал Самохвалов дежурившему рядом адъютанту.

Тот метнулся к сектору разведки и вернулся. Тотчас сотни камер устремились в поисках готовящихся биотанков к разрушенному пригороду. Движение было видно повсюду. В темноте, выкатываясь из-под подъездных козырьков, каких-то будок, часто просто накрытые пологами, возникая чуть ли не на пустом месте, стали появляться многие десятки биотанков. Самохвалов подобрался в кресле, напряженно глядя на мониторы, где спешащие к ним, запоздавшие или специально придержавшиеся валдарнийцы стягивались в нечто, напоминающее клин.

– Огонь, огонь! – скомандовал генерал.

По движущимся все еще за пригородом чудовищам и так постоянно велся артиллерийский огонь. Снаряды вбивались между ними, под ними, взрывались над ними, рассекая осколками и рубя плоть. Когда первая линия начнет выходить из пригорода и бросится вперед, рванут десятки тонн фугасов, наверняка уничтожив наступающую переднюю часть. Войтенко вскочил с кресла, не в силах сидеть сейчас, в такой напряженный момент. Но находящиеся в пригороде валдарнийцы не стали дожидаться полуторасотенной подмоги. Десятки чудовищ, разгоняясь человеческими руками и ногами, начали покидать пригород, устремляясь к береговой линии. Мощный единовременный взрыв, от которого закачались все камеры беспилотников, а единицы, очевидно, получив осколочные повреждения, потеряли высоту, миллионами осколков и огнем поглотил первую атакующую линию. Ничего не было видно, кроме черной взвеси дыма и пыли. Самохвалов схватился за подлокотники кресла до побеления костяшек, подавшись вперед, ожидая, что же вот-вот покажут ему экраны мониторов. К Самохвалову бегом, споткнувшись, понесся один из помощников.

– Товарищ генерал армии, гнус у стены! – раскрыв рот, выпалил он.

– Не понял, у какой стены? – чужим голосом спросил он.

Беспилотники уже пошли на снижение, пролетая над рекой, и картина, которую они показывали, заставила замолкнуть всех в этом зале. Сотни человек деловито копошились у невысокой стены, закладывая взрывчатку, еще сотни копошились под проволочными заграждениями и противотанковыми конструкциями с противоположенного берега. Время от времени взрывались мины, разрывая одно или другое тело, но это не меняло картины. А в это время основная ударная часть валдарнийцев уже заходила в пригород, врезаясь на скорости друг в друга в узковатых для такого количества переулках.

– Это невозможно! – прошептал Самохвалов. – Река непроходима…

Войтенко рухнул на стул. Вот он, червячок сомнения, который точил его все это время… Вот он. Те самые сотни и тысячи трупов, запутавшиеся в сетях, у которых не было иных вариантов, кроме как переплыть реку на подручных плавсредствах или без них. Те сотни и тысячи, от которых уже не успевали очищать сети водолазы, те сотни и тысячи трупов, на которых не хватало маячков для аквароботов, далеко не все были трупами. Далеко не все… На то, чтобы добраться до городской линии через перегороженную вдоль и поперек металлическими и синтетическими сетями реку, гнусу нужно было несколько суток работы болторезами и ножами… Ну так он и начал топить людей и сплавляться сам почти сразу, как начали устанавливать сети. Он намеренно не трогал водолазов, чтобы инженерные войска потратили силы и время на оборону, взлом которой он рассчитал заранее, он намеренно дал им потратить время на пустую затею, которая казалась самым сильным звеном в обороне. Аквароботы были сами ограничены в передвижениях, а операторы не могли физически распознать методично разрушающий подводные заграждения гнус от действительных трупов людей. Он все рассчитал. Чертов гнус! Войтенко застонал, схватившись за голову. Насколько проще быть там и умереть, чем видеть то, что еще не понимают другие. Совсем незначительными вспышками начали подрываться заряды у стены, разрушая не самое прочное сооружение. Еще ряд вспышек с другой стороны берега, не видно деталей, но наверняка заграждений, способных остановить валдарнийские танки, уже нет. Дым от большой фугасной встречи первой волны стал местами просвечиваться. Валдарнийцы, понеся потери примерно в половину начального количества, неслись по открытому полю, перечерченному хвостовым дымом и светящимися ракетами «гарпунов». Десятки из них словно спотыкались от попаданий и теряли скорость, спутываясь и обездвиживаясь тросами. Но как же быстро они двигались. Самохвалов дал команду вертолетам зачистить прибрежную полосу. Огненными росчерками и сотрясающими воздух взрывами отработали оперативно-тактические ракетные комплексы, обрушив и похоронив в грудах завалов все намеченные точки, где мог занять позиции с ПЗРК альфа-гнус. Но дорога через Оку и сама Ока была расчищена и теперь мало чем отличалась от трассы для гнуса, по которой можно было доставить все что угодно, а это означало, что их карта с вертолетами бита джокером, который играет только за противника.

Так для чего неизвестный генерал противника потерял столько времени, позволил людям создать эшелонированную оборону, внушил им мысль, что они могут что-то сделать? Войтенко едва сдержал стон. Он понял и это. Все делалось по военной школе высшего офицерского состава. Для этого все и делалось. Гнусу нужно было собрать воедино все силы противника, для того чтобы уничтожить их в одном месте, а не гоняться за ними и от них по всей территории. На самом деле гнус не скрывался и не партизанил, он давал время регулярным войскам подготовиться к встрече и выбрать место, где они и оставят ему технику и людей… Кадровых военных.

– Нужен ядерный удар, – наклонившись к уху генерала армии, сказал он. – Так мы разменяем своих людей на их.

Самохвалов посмотрел на него как на сумасшедшего.

– Отставить…

– Наши вертолеты под ударом!

– Без паники, генерал! – рявкнул Самохвалов.

Вертолеты, держась на минимальной высоте, приближались к реке с обеих сторон города. Войтенко прикусил губу. Первые валдарнийцы с брызгами и плеском начали вбиваться в реку, работая конечностями, как колесо парохода. Скорость их передвижения была и здесь непредсказуемо высокой. Из пробоин в стенах появились ДПР, плотными рядами перекрыв собой путь гнусу, они открыли огонь из крупнокалиберных пулеметов. Позади защитников города начали взрываться мины. Вражеские мины, прилетевшие из замаскированных позиций. Пристрелочный огонь. Уже десятки валдарнийцев плыли по реке, с полсотни обездвиженных ожидали своей участи в поле. Еще сотня из новоприбывших, растянутая по дистанции, выходила из пригорода и неслась к прибрежной зоне. Там работали минометы из кварталов города, разрывая двуногий гнус, залегший в песке и укрытиях на берегу. По сигналу работа минометов прекратилась, и вертолеты обрушили огонь на биотанки, поднимающиеся из воды. Две ведущие огонь с воздуха машины содрогнулись от взрыва и огненными обломками полетели в воду.

– Черт! – заорал Самохвалов. – Откуда огонь?! – он с горящими гневом глазами обернулся на Войтенко.