– Здравствуйте, – коротко поздоровался парень.

– Привет, Володь. Рассказывай, – сказал Трофим, садясь на старый деревянный стул.

Здесь вообще все было сделано так, будто бы лавочка доживает свой век и вот-вот закроется. Старая мебель, тусклое освещение, деревянный прилавок и пыльные стеклянные полки с никому не нужным товаром. Прилавок негостеприимно перегораживал комнату примерно посередине. Сюда и правда редко кто заходил, а если и заходил, то больше случайно или из любопытства и в дальнейшем уже не испытывал никакого желания возвращаться. Но лавочка жила, разумеется, не за счет товара, лежащего на виду, а вся пыль, запустение и ущербность были лишь маской для хорошо отлаженного бизнеса, пункта приема и продажи артефактов из Зоны.

Трофим из принципа, будучи на отдыхе с женой, не смотрел новостей, а владельцы отеля и не пытались кого-то информировать о событиях в мире. Кроме того, элитное место отдыха подразумевало небольшое количество отдыхающих, а потому особо разговаривать и общаться с русскоязычными не было возможности, да и особого стремления.

– Чаю будете, Трофим Аристархович? – не дежурно спросил парень.

– Давай… Чай местный? – спросил Трофим. Попить чайку без сахара сейчас было бы в самый раз.

– Вода местная, заварка тоже, но зеленый лист оттуда, – отозвался Володя, удаляясь и скрываясь за прилавком внутри помещения.

Оттуда —значит из Зоны. Зеленый лист – одна из основ сталкерского чая. Сильно изменившаяся мята, выродившаяся, почти потерявшая запах, но взамен переставшая сохнуть, даже будучи сорванной и пролежавшей несколько суток на солнцепеке. Зеленый лист обладал вяжущим вкусом и повышал настроение, даже создавал легкую эйфорию во время чаепития. Трофим побарабанил пальцами по темному деревянному низкому столику, стоящему рядом с ним. На бортиках стола старый, еще, наверное, советский лак потрескался и обнажил сухую древесину, которую кто-то почикал изучающе ногтем. «Сталкеры, небось» – усмехнулся, глядя на это, Трофим. В глубине помещения негромко что-то шикнуло, и через несколько секунд появился «продавец» с кружкой чая, которую нес не на подносе, а обыкновенно, за ручку. Из кружки торчала ложка.

– Сахар нужен? – спросил Володя, остановившись на секунду.

– Нет, спасибо. Давай рассказывай… – сказал Трофим, перехватывая горячую кружку и отпивая глоток.

Ложка крутнулась в кружке и с легким характерным звуком соскользнула по керамическому ободку.

– В общем, все страшно и нехорошо. Зомби вышли из Зоны, с юго-западной стороны. Вояки их сразу не разбомбили, не знали, с чем имеют дело. В итоге потеряли первыми почти сотню человек, потом дали время размножиться, потом профукали системы залпового огня, потом не смогли защитить населенный пункт, где почти десять тысяч душ обитало, а потом несколько тысяч тварей связали вояк боем, а другие, тоже несколько тысяч, вошли по руслу реки, прямо по дну, в Киев. Захватили его, еще и разъехались кто куда. Теперь и Крым, и Восточная Европа имеют гнус на своей территории. Но он еще не размножился, – коротко рассказал Володя, глядя в пол.

Было видно, что эти новости сильно волновали его. На его молодом, в общем-то, лице образовались глубокие морщины, лицо словно похудело, и в тусклом освещении магазинчика он казался старше лет на двадцать. Трофим сделал еще несколько глотков. Европа, Крым… черт с ними!

– У нас в Москве-то что? – сухо спросил ученый, внутренне напрягшись.

– Луку Псараса привезли в город и дали ему спрыгнуть в Москву-реку. Пока тихо. Государственные служащие ходят с «мухами» по всем темным углам круглосуточно, в две смены. Но пока, кроме бомжей, алкашей и наркоманов, никого, слава Богу, не встретили.

– Надолго ли? – спросил сам себя Трофим.

– А может, он утонул? – с внезапной надеждой спросил «продавец». – Вы же, Док, знаете их лучше всех! Он может утонуть? Говорят, он связан был полностью.

Трофим покачал головой. Чай чуть горчил, но это было даже приятно.

– Нет… утонуть не мог. Им даже органы не нужны, чтобы жить и питаться, – Трофим вздохнул. – Так мне что предлагают делать? Ловить его по Москве?

– Я не знаю. Думаю, завтра с вами свяжутся и сообщат, что и как… Или спросят, что и как делать. Я вам «муху» передать должен, – вспомнил парень. Подскочил и перевалился на полкорпуса за прилавок, где, шаркнув ящиком, достал артефакт.

– Еще одну дай, я у одного из… даже не знаю, кто такие, забрал для жены. Надо вернуть.

– Мы ему сами передадим, – неожиданно сухо и по-деловому сказал Владимир.

Незаметная, но понизившая температуру взаимопонимания пауза повисла в воздухе.

– Так ты из их конторы? – дошло до Трофима. Он удивленно поднял брови и словно первый раз посмотрел на парня.

– Ну вы же понимаете, Трофим Аристархович, сюда кого угодно не поставят. Конечно, мы все связаны друг с другом, так же как и с вами. Я не так молод, как может показаться, мне тридцать пять лет, – улыбнулся парень. – Я из вольных сталкеров, списан, так сказать, по здоровью… Но помогли связи. Гипс как раз тогда только возглавил Свободу.

– Ну надо же… – в очередной раз удивился Трофим.

Его собеседнику от силы можно было дать лет двадцать, может, с небольшим. Трофим замолчал. Его опыт работы с людьми из конторы говорил, что эти люди, как правило, не те, кем кажутся на первый взгляд, и то, что они могут сделать, иногда выходит за рамки человеческой этики, по крайней мере, в его понимании. Неловкая пауза повторилась и затянулась.

– Так вы мне что, опять маячок подсадили? – спросил он, надеясь смутить собеседника.

– Честно говоря, Док, да, – сознался Володя.

– Куда?

– В подошву туфли. Можете не искать, ее только вспарывать… – предупредил его действия собеседник.

– Да когда вы успели?! А… в отеле, – понял Трофим. Он отхлебнул из кружки, вытянув обе ноги вперед, прикидывая, в какой может быть маленький передатчик. – Ничего не скажешь, умеете работать, – покачал он головой. Вы еще, может быть, и жене моей в сандалии вшили, и детям в трусики? – с усмешкой спросил он.

Владимир отвел взгляд и спрятал руки в карманы брюк. Еще несколько секунд молчания, когда хозяин помещения старался не встречаться с гостем глазами. Брови ученого поползли вверх.

– Вы что, серьезно вшили передатчики детям?!

Трофим отставил кружку на столике, открыв рот. Он в возмущении и изумлении смотрел на «продавца», не зная, как реагировать. Подобного наглого вмешательства в его личную жизнь и жизнь его семьи он не мог и представить.

– Да. Но посмотрите на это с другой стороны, Трофим Аристархович. Вы, равно как и мы, всегда сможете знать, где ваша семья. В нынешней обстановке, согласитесь, это немаловажно. Я уверен, многие бы заплатили, причем немалые деньги, чтобы в случае чего к ним без промедлений могла прийти помощь, а помощь может прийти быстро, только если мы точно знаем, где искать. Так что… Давайте согласимся, что это в наших общих интересах.

Ученый круглыми глазами смотрел на собеседника, который сейчас спокойно выдержал его взгляд. Наконец Трофим откинулся назад, выдохнул и двумя глотками допил остывший чай. Растерянно посмотрел сначала в сторону, потом в пустую кружку.

– Давай еще чаю, что ли… Как тебя там в Зоне звали?

– Одну минуту, Док.

Владимир снова превратился в вежливого и услужливого молодого человека. Проворно подхватил кружку и, отодвинув дверцу прилавка, ушел внутрь, где снова что-то шикнуло, и через десяток секунд вернулся с горячей кружкой чая, но уже без ложки.

– Дела минувшие давайте оставим в прошлом, Трофим Аристархович. У всех свои тайны и истории, я вам как-нибудь расскажу, кто я и чем занимался, но сейчас давайте подумаем, что мы можем сделать в случае появления зомби прямо на улицах Москвы.

Темное подземелье сочилось влагой и духотой. На глубине вдоль стен одного из заброшенных тоннелей, словно трупы, лежали десятки людей, чьи лица и тела медленно, но верно покрывались проявляющейся коричневой сетью кровеносных сосудов, несущих больную кровь вместе с поселившимся в ней вирусом. Еще с десяток человеческих фигур находились и двигались тут же в темноте, разбиваемой всего двумя горящими толстыми свечами с коротким фитилем. Одетые в кожаную одежду либо голые до пояса, они не чувствовали холода и сырости, не нуждались в освещении, даже не дышали. Они следили за людьми, обращающимися в новую религию, становящимися в ней теми существами, о которых можно было только читать. Но сейчас эта новая религия обрела тело… человеческое тело с четкими, словно прорисованными, линиями вен на всем теле, за исключением верхней части лица. И один за другим перерожденные, слабые и почти беспомощные, под руки отводились по проходу налево, к шумевшему позади громоздкого сколоченного деревянного трона водопаду из нечистот, где вернувшиеся обретали силу, отбирая ее у бактерий и микроорганизмов бесконечного потока, питаемого большим городом.