Сагитай достал нож и перерезал леску с позвякивающим колокольчиком. Звук наконец пропал.

– Ну вот, нашлась. Выдержит? – негромко спросил он.

Яков подошел ближе, подтянул ее к берегу. Борта лодки обмякли, и он, сориентировавшись, нашел насос, который ловко прикрутил к клапану, и почти бесшумно накачал лодку до нужной упругости. Весла были в уключинах, и Сагитай, повинуясь жестам напарника, залез первым. За весла сел Яков, и, оттолкнувшись от берега, они поплыли вниз по течению. Течение у речки было приличное, по крайней мере свою машину они увидели практически сразу. Приняв берега, Яков остановился и привязал лодку. Звук вертолета, который отдалился после маневра, вернулся, и две сорвавшиеся с пилонов ракеты разнесли наземный объекты горящими обломками. Снова коротко и безжалостно заработала тридцатимиллиметровая пушка, выбивая снопы искр из горящего здания. Бойцы бегом пустились к машине. Достали оттуда Дока. Яков быстро набрал в мешок дополнительные припасы, запер машину на ключ, а ключ спрятал под камень у берега. Вертолет, разворачивая корпус, перенес огонь на другую точку. Было видно, как трассеры впиваются в землю, еще одна ракета сорвалась с пилонов и красной вспышкой озарила Остроушки.

Запустив первым Сагитая, Яков втолкнул посередине Трофима, которого с трудом удалось усадить. Мертвецу не нравилось покачивание под ногами, и он беспокойно крутил головой, издавая отрывистые звуки. Последним сел Яков. Оттолкнув лодку, они двинулись через реку. Вес трех человек с поклажей вряд ли можно было назвать приемлемым для резиновой лодки, рассчитанной на двух человек. Вода не доставала до борта десятка сантиметров, то есть при любой волне или неосторожном движении они могли зачерпнуть ее. Звук боя прервался, вертолет сорвался с места и полетел в сторону двигающихся через реку людей. Резкий металлический звук над их головами заставил бойцов посмотреть вверх. Черный, едва различимый на фоне ночного неба вертолет стремительно пролетел на северо-запад, в звуке мотора было слышно неровное металлическое позвякивание. Легкий запах горелого масла шлейфом тянулся за ним, но визуально ни дыма, ни огня не было.

– Подбили, что ли? – одними губами прошептал Яков.

Вертолет скрылся из виду, лодка уже сместилась немного вниз по течению и была примерно посередине неширокой, метров в двадцать, реки. Бойцы перевели взгляд друг на друга с округлившимися глазами, одновременно поняв через секунду, что Дока в лодке уже нет. Только небольшие волны бились о борт в паре метров от эпицентра падения его тела. Лодку относило прочь.

Волны реки торопливо толкались о резиновые борта лодки. Половинка луны грустила о чем-то, глядя на свое отражение, освещая дорожкой бликующей ряби, протянувшейся с противоположенного берега до глаз двух бойцов, ошарашенно смотрящих друг на друга, на утихающие круги в воде, на пустое место между ними.

– Хе-хе, – вырвался нервный смешок у Сагитая.

Яков закрутил головой, пытаясь сообразить что-либо или увидеть подсказку, но теперь даже круги на воде стерлись течением ночной реки. Сагитай начал грести к берегу, к которому им все равно нужно было доплыть.

– Ты куда?! – сдавленным шепотом спросил Яков.

Сагитай что-то беззвучно шептал. Что-то о совокуплении хромой собаки с мозгами сиганувшего из каких-то своих соображений или вывалившегося случайно из лодки ученого. Закончив предложение, он ответил и Якову.

– К берегу, оттуда будем искать, может, где голова вылезет…

– Нырять надо, – с сомнением глядя на холодную ночную воду, сказал Яков.

– Утонешь.

– Я сейчас.

Яков встал и уже потянулся к быстросъему бронежилета, представляющего собой сплошной шнур, выдергивая который, боец рассоединяет бронежилет в основных местах крепления, и его можно скинуть одним движением через голову или оторвав липучки, но пошатнулся. Мягкое дно лодки и покачивание не способствовали вертикальному положению.

– Сейчас ты и сам в воду упадешь, и броню потеряешь. К берегу! – отрезал Сагитай.

Через полминуты он уже вытащил лодку на берег и оттащил ее метра на три от воды. Яков разделся до нижнего белья, оставив на себе только нательный крестик и мешочек с артефактом на ремешке, и, подрагивая от острых камешков, впивающихся в ноги, пошел в воду.

– Погоди, – громко шепнул ему напарник.

В его руке тускло засветился детектор. Он нажал его, перебирая диапазоны чувствительности.

– Вот там что-то, – он указал рукой направление.

– Ага, – кивнул Яков, стоя с открытым ртом.

Вертолет улетел, возможно, поврежденный, добит гнус или нет, неизвестно, а он сейчас полезет ночью в одних трусах, хранимый лишь артефактом и Святым Духом, в холодную осеннюю воду в неизвестном месте за мертвецом! Расклад был из разряда «нарочно не придумаешь». Яков выдохнул и вошел по грудь в воду, затем бесшумно нырнул и исчез. Сагитай схватился за голову, жестами выражая всю эпичность ситуации. Сейчас, когда надо валить быстрее из этого места, Док, видите ли, решил пройтись по воде! Он их всех отправит в одно из двух царств, хотя в свете последних событий возможны просто гнусные альтернативы в виде третьего. Сагитай обернулся. Берег, на котором они стояли, был не более чем разделяющим две реки – Вить и Десну – пусть и широким, но островом, на котором практически ничего не было, разве что камни, принесенные сюда во время половодья, наполовину вросшие в песок бревна и огромная лужа с водорослями, которая начиналась в десятке метров от берега. Ни укрытия, ни маскировки, хоть лезь в лужу и квакай с лягушками, которые сейчас по причине холодной погоды позатыкались и впали в свою ночную или какую-то там спячку. А с другой стороны берег порос камышом и ивами, хоть вплотную подходи, отсюда никогда не узнаешь, что с той стороны делается. Сагитай выдохнул. Изо рта вылетел парок. Градусов восемь тепла от силы. Даже позавидовать некому.

Под тихий плеск воды из реки вылез Яков.

– Нет его там, – плотно прижав руки к груди, прошептал он. – Только водоросли. Давай еще смотри!

Сагитай кивнул и продолжил переключать сканер в режимы. Вода не давала никакой тепловой конфигурации, постоянно сбивала индикацию движениями волн, но, судя по всему, детектор мог работать на несколько метров в толщу воды, и слева по течению отразился какой-то объект. Яков сориентировался и двинул туда. Еще несколько минут ныряний, и он, подрагивая, выбрался на берег. Яков молча подошел к напарнику. Сагитай вздохнул. Детектор не показывал ничего.

– Он что там, спать лег? – постукивая зубами, спросил Яков.

Одно дела нырять в прорубь, пусть даже плавать там минуту, а потом растереться полотенцем и зайти в тепло, другое – вот уже минут восемь купаться почти в октябрьской воде и стоять мокрым на небольшом, но ветру.

– Блин, может… – начал, но тут же запнулся Сагитай.

Глядя на Якова, он был готов махнуть рукой на Дока, спрятаться где-нибудь до утра, а потом прошарить окрестности ниже по течению на предмет наличия зомби. Но, видимо, Яков еще не созрел для этого. Он чихнул и полез в реку снова с отчаянной решимостью. Нырнув, он исчез под водой, очевидно, теперь полагаясь на интуицию или на что-то еще. Сагитай молча стоял у лодки, глядя то на детектор, то на воду. Луна освещала его со спины, а для холодного звездного неба все, что происходило внизу, вообще не имело значения. Несколько раз Яков выныривал, причем детектор не успевал схватить его как тепловую сигнатуру, и Сагитай, отчаявшись, убрал прибор в карман, сосредоточенно думая, куда бы мог пойти, будь он Трофимом, выпавшим или вышедшим из лодки. Вариантов было немного. Возможно, Дока вставили новые ощущения, и он, поджав ноги, полетел или покувыркался по речному дну, уплывая далеко вниз. И кто его знает, когда это ему надоест. Второй вариант – Док застрял где-то, сразу как выпал, потому что, в общем-то, он не какая-то деревяшка, а человек, килограммов семьдесят пять, и, возможно, течению не хватит сил так просто протащить его. Тогда он просто лежит на дне и тупит, по своему обыкновению, прислушиваясь к ощущениям. Когда это ему надоест, тоже вообще непонятно. В любом случае выход один: вернуться в машину, объяснить шефу ситуацию, за что, конечно же, потерять кучу баллов в его глазах, и понадеяться, что беспилотники в этих районах рано или поздно обнаружат его. Заодно и Якова прогреть, пока он кони не двинул.