Гнус, шаркая ногами, начал расходиться. Сагитай выдохнул. Сигарета, которую он так и держал между пальцев, истлела наполовину. Уронив, он размазал ее по асфальту, проводил взглядом последнего из уходящих и бросился в ангар.

В ангаре стояли две машины и корпус от небольшого трактора. Все остальное было или в полях, или растаскано гнусом. Яков, стоявший за открытым капотом, вынырнул лучом фонаря на напарника и углубился обратно. Сагитай подошел к нему.

– Аккумулятора нет, – сказал он.

– А там? – кивнул на другую машину Сагитай.

– Там мертвый.

Сагитай бросился на выход, чтобы заглянуть в другие ангары. Полупустые ремонтные мастерские, закрытые ворота без признаков заезда машин, которые определяются по шершавости асфальта и блестящим уголкам порога, ничего. Разворачиваясь, он столкнулся нос к носу с Трофимом, который, как ни странно, тихо подошел к нему со спины и встал вплотную, интересуясь, что это тут боец ищет, щупая голой рукой асфальт.

– Фуф, наука… – чуть вздрогнув, выдохнул Сагитай.

Яков тоже закончил осмотр своей стороны и подходил к напарнику.

– Нет ничего, – негромко констатировал он.

– Надо искать. Наука, смотри, в себя вроде приходит, – указывая на Дока, сказал Сагитай.

– Ага, вроде полегче двигаться стал. Наверное, быстро отойдет. Он же третья Б категория вроде как, – подумав, вспомнил Яков.

– Ладно, пошли. Мы с тобой только в категорию гнуса можем переквалифицироваться, если машину не найдем.

Троица выключила фонари и пошла на выход через пустой двор с лежащими иссушенными трупами двух людей. Трупы не пахли и не разлагались. Отсутствие на них и в них живых бактерий надолго задержит разрушение тел. Выйдя из машдвора, Яков остановился, не стремясь выходить на открытое пространство.

– Может, дворами пойдем? – предложил он. – Может, там у кого найдется.

Сагитай молча кивнул и махнул рукой вправо, в обход машдвора. Глаза постепенно привыкли к темноте. Луна, которая то открывалась, то закрывалась небольшими облачками, сносно освещала по крайней мере улицу Садовую, по которой они шли. Типичная неасфальтированная деревенская улочка, вдоль которой утром могли бы прогонять коров на пастбище, а днем гулять куры. Вишни, посаженные кем-то вдоль одного из заборчиков, здорово бы украшали улицу, если бы уже не стояли мертвыми, точной копией самих себя при жизни. Буквально на глазах листья начали один за другим отрываться и падать. Новая единица гнуса пробудилась. Здесь заборы были большей частью или просматривающимися насквозь, или низкими, и Яков без труда осматривал все, что находилось за ним. Миновав шесть дворов, он приподнялся и замер, оглядывая то, что открывалось взору. Затем, оглянувшись на Сагитая, махнул рукой, указав жестом следовать за ним. Открыв калитку, они, пригнувшись, за исключением гордо идущего Трофима, проникли внутрь. Слева располагался огород с выкопанной картошкой, несколькими мертвыми яблонями и неопределенными мертвыми кустами, листва с которых еще раньше облетела черным кружевом, а справа стоял выбеленный дом с шиферной крышей. Тропинка вела между огородом и домом и затем сворачивала вправо, к крыльцу. Вдоль тропинки по обеим сторонам располагались крашеные шины, используемые как клумбы для превратившихся в черную труху цветов. Все шины были одного размера, и, очевидно, это дало Якову основание проверить двор на наличие транспорта. Двор, территория которого была обширна, имел накатанный выход автомобильной колеи. Прямо перед домом, в двадцати метрах, стояла баня, рядом с ней конура, цепь которой уходила в будку. Несколько деревьев росли отдельной кучкой, а за ними тянулись сараи, перед которыми стоял тентованный четыреста шестьдесят девятый УАЗ. Это все они увидели через ПНВ, которые сейчас позволяли сильно сэкономить время при осмотре. А вот на скамейке возле крыльца сидела женщина в темном платье и платке на плечах. Лет сорока, полная, глядящая перед собой в никуда. Увидев ее, бойцы замерли на секунду, но через мгновение Сагитай снял ПНВ, натянул щиток и подошел к ней.

– Доброй ночи, – слегка откашлявшись, вежливо поприветствовал он. – Хозяин дома?

Женщина посмотрела на него. Лицо в пятнах, в глазах такое выражение утраты и скорби, что ему стало не по себе. Ничего не ответив, она вновь уставилась перед собой, комкая что-то в руках.

– Хозяйка, мы тогда машину посмотрим? – еще раз спросил Сагитай и, не дождавшись ответа, отступил.

Мало ли что у нее в голове. Кроме того, УАЗ наверняка принадлежал мужчине, а наткнуться на хозяина, которому точно не понравится, что его машину обступили чужаки, было чревато конфликтом. Яков зашагал к уазику, стоявшему к ним кормой. Капот машины был поднят. Заглянув внутрь, он увидел, что выхлопной коллектор откручен. Быстро проверил кабину. Ключи в замке, АКБ на месте, повернув ключом, Яков обнаружил, что все нехитрые приборы внедорожника работают.

– Должен быть на ходу, – негромко сказал он приблизившемуся Сагитаю – Только чего коллектор снят? На такой далеко не уедешь, за километры слышно будет.

Оглядев еще раз двигатель, он кинул взгляд на стоявший недалеко навес, под которым стоял верстак, захламленный инструментом, канистрами из-под масла и прочим. Посередине верстака, лежал лист паронита с воткнутыми в него ножницами. Хозяин вырезал прокладку под секущий коллектор, когда его навестил гнус. Люди совершенно не были готовы. Стремительность гнуса была очевидна. Включив налобник и отставив «Леру» в сторону, Яков принялся доделывать то, что не смог доделать хозяин. Орудуя тупыми ножницами по заранее обведенному контуру, он принялся за работу. Ножницы были мало того что тупыми, так еще и разболтанными, а паронит – металлизированным, и процесс шел туго, но сейчас, по-видимому, это был самый верный вариант. Сагитай тем временем нашел в машине непочатую бутылку минералки и, шикнув крышкой, присосался к горлышку. Яков помахал рукой, подзывая товарища.

– Дай попить, – негромко попросил он.

Ополовинив полторашку, они выдохнули. Только сейчас поняв, как им на самом деле хотелось пить и как темна и холодна ночь, Сагитай двинулся по сараям в поисках бензина, и через пару минут послышалось бульканье жидкости в канистре.

– Порядок, – сказал он удовлетворенно, выходя из темноты сарая с двумя железными канистрами в руках.

Якову осталось лишь прорезать отверстия. Пробойник на десять миллиметров лежал тут же, и самым верным и простым способом было воспользоваться им и молотком, что в тишине ночи дало бы определенный шум, но выковыривать их имеющимися ножницами был вообще крайний вариант. Поняв друг друга, они приладили инструмент и с нескольких ударов пробили отверстия под шпильки, справедливо опасаясь, как бы на несвойственный для гнуса хозяйственный шум не появились соседи. Еще несколько минут работы, и выхлопной коллектор притягивается отложенными аккуратным хозяином гайками. Установка корпуса воздушного фильтра, несколько контрольных подергиваний.

– Или мы на халяву пошабашили, или все обошлось, – хмыкнул Сагитай.

Яков вытер руки тряпкой, надел перчатки и, взяв оружие, полез за руль. Щелкнуло втягивающее, и стартер, весело крутнув двигатель, разбудил аппарат. Радостно сжав кулаки, Сагитай поторопил Дока в машину, сам сев на место спереди, рядом с водителем. Яков дал заднюю, коробка без синхронизаторов на заднюю передачу издала треск, и внедорожник, поскрипывая кузовом, сдал назад. Включив фары, Яков начал разворачиваться, но тут фары осветили крыльцо дома. На верхних ступеньках посреди хозяйских калош и сапог стоял ряд детских сандалий и ботинок разного размера. Сердце замерло и сжалось. Сидящая на скамейке женщина все так же смотрела перед собой, и яркий свет автомобиля нисколько не слепил ее. Синий дымок выхлопа и пыль из-под колес, несомые ветром, создали прозрачную дымку в свете фар, окутывавшую одинокую фигуру. Несколько секунд Яков смотрел на это, задержав дыхание, а потом понял страшную правду. В руках женщина мяла детский башмачок, совсем крохотный. Были ли ее дети пожраны гнусом, или вновь пробужденными, или ею самой, неизвестно, но человеческое в ней, испытывая жутчайшую боль, боролось с тем посторонним, что заполняло ее разум. Яков вышел, позабыв оружие. Сагитай, подхватив гранатомет, выскочил следом.