– Опять? А если колобок нагонит?

– У меня в кузове взрывчатки килограмм двадцать, если стрелять начнут и попадут, мы этого даже не услышим, – спокойно глядя вперед, сказал Яков.

Сагитай расширил глаза и начал тормозить. Несмотря на действие таблетки, его эмоции не поддавались описанию. Достаточно было взглянуть на абсолютно рекордную ширину глаз. Дождавшись остановки машины, Яков уверенно вышел с гранатометом. Дистанция до преследователей, приближавшихся к ним тоже на белом автомобиле, была порядка двухсот метров. Сагитай надел маску, взял автомат, катану и вышел из машины, не глуша ее. Яков вскинул гранатомет и без промедления нажал на спуск. Металлическим, жестким и хлестким ударом громыхнула «Лера». Бронебойный боеприпас пробил решетку радиатора, разбил картер и взорвался, распахнув капот и выкинув вместе с ударной волной осколки двигателя и клубы синего дыма. Заклинившая коробка передач застопорила передние колеса, и автомобиль остановился, утопая в синем дыму. Яков прицелился еще раз и выстрелил. На этот раз взрыв раздался в салоне. Машину тряхнуло, от ударной волны выбило дверцы, и в обе стороны одновременно вылетело два тела. Тотчас потемнение коснулось растительности с обеих сторон от машины. Они не ошиблись. Очевидно, живых людей уже не оставалось на этих территориях, были только те, кто уже стал гнусом, и те, кто еще только перерождается.

Через несколько секунд фигуры встали. Слегка дымящиеся, в порванной одежде, они двинулись в сторону людей. Руки были пусты, а одежда не походила на форму. Очевидно, бывшие сельские жители.

– Я сам, – спокойно сказал Сагитай. – Плавали, знаем.

Он двинулся навстречу телам. Оба мужчины, лет двадцати. Одежда порвана, в груди у одного металлический штырь, лицо в осколках, другой с распоротой и влажной штаниной с внутренней стороны бедра, очевидно, и те, и другие раны были бы смертельными. Увидев одиноко идущего к ним человека, они переглянулись и перешли на бег. Действие таблетки давало удивительную четкость восприятия. Сагитай увидел и уже несколько раз взвесил и измерил одного и другого, выделил сильные и слабые части тела. Ему как профессиональному борцу это всегда было, в принципе, интересно. Когда до гнуса оставалось с десяток метров, он, не мудрствуя, поднял автомат и короткой очередью от груди до головы уронил одного и тут же не успевшего ничего сообразить второго. Затем подошел и встал за спины. Как только один из них начал подниматься, он, замахнувшись катаной, срезал голову. Тело гнуса еще продолжало попытки удержать равновесие. Второй, увидев такой поворот, перевернулся на спину и протянул руку вперед в останавливающем жесте, что-то одновременно говоря. Сагитай рубанул по руке, гнус заорал, начал вскакивать, но, пока он поднимался на ноги, его голова уже летела вниз.

Наблюдающий за всем этим Яков только покачал головой. Никакой пощады. Без шансов для противника. Все-таки его напарник опытный вояка. Яков наверняка принялся бы рубить их мечом с ходу, рискуя совершить ошибку, испачкаться или споткнуться, вместо того чтобы сделать как его названный брат. Старший брат.

Сагитай вернулся за руль. На лице было спокойствие и даже какая-то задумчивость.

– Поехали, пока чудо-юдо не появилось, – сказал он.

«Тойота», шлифанув покрышками по полевой дороге, понеслась дальше. До Остроушек оставалось пятнадцать километров, но до них нужно было миновать Бирино. А сейчас населенные пункты – это одно из самых опасных мест. И вот появилась деревня – страшная, черная, молчаливая. Улица проходила посередине поселка. Десятки домов, тянущихся вдоль дороги. Мертвый, иссушенный скот, несколько сгоревших домов, черные деревья и черный прах травы. Чье-то высохшее и почти мумифицированное тело, лежащее у скамейки при дворе, судя по одежде, мужчина. Рядом лежал бадик. Старик дождался своих детей. Открытые ворота и пустые дворы, только белые занавески в выбитых окнах безвольным белым флагом сообщают о сданных позициях. Большая часть народа уехала, другие, наверное, единицы, остались при своем и при братстве. Знать бы, где они теперь. Ходят, наверное, по просторам, подбирают одиночек, случайных людей, выполняют данную им вирусом программу, а может быть, все еще лежат в кроватях, «досыпая» свои часы перед пробуждением. Сагитай вздохнул. Задание – доставить Дока до сталкеров, не погибнуть и не заразиться. Если смотреть с этой стороны на картину, то ничего страшного, единственный момент, что задача не заразиться и не погибнуть, будет, очевидно, сопровождать его всю оставшуюся жизнь, столько, сколько отмерено. Или пару часов, или года, хотя при его образе жизни удача рано или поздно вывернется наизнанку, а расчет – вещь, зависящая больше от себя самого, поэтому нужно пользоваться мозгами, не подставляться, но и не упускать момент, так будет вернее.

Бирино кончилось. Сагитай не смотрел особо по сторонам. Кому надо, тот и так вылезет из своей щели и пойдет или поедет за ними. Разговор тут короткий. Яков же часто задерживал взгляд на домах и на предметах, очевидно, он увидит больше. Увидит что путное, скажет. Мысли Сагитая текли тепло и расслабленно. Ни паники, ни страха, только легкое ощущение жажды, на которое даже не хочется отвлекаться, чтобы не нарушать душевное равновесие.

Еще десяток минут по асфальтовой дороге, зажатой с обеих сторон лесами, часть из которых стоят черные, словно в страшной сказке, поворот направо согласно указателю, проезжаем небольшое озерцо, и открывается временный пункт назначения – Остроушки. Те же самые распахнутые двери и ворота, черные палисадники, черные деревья и запустение. Где-то здесь должны быть роботы, их единственная надежда на защиту от биотанка, что, скорее всего, движется за ними. Не то это существо, которое будет отказываться от двух смачных кусков человечины, вооруженных и защищенных. Машина остановилась посреди дороги. Здесь ожидаемо царили запустение и разгром. Заходящее солнце, скрываемое верхушками деревьев, и набежавшие вдруг облака сгустили сумерки, сделав картину холодной и неприветливой. Ветер стучал одинокой ставней, развлекая сам себя, да черная труха осыпающихся листьев поземкой переносилась с одной стороны дороги на другую.

Сагитай нажал на кнопки соединения с шефом. На этот раз тот отозвался сразу же.

– Говори, – без предисловий включился он.

– Шеф, мы подъехали. Что дальше? – спросил Сагитай.

– Дальше встречайте свой танк. Роботы стоят в пассивном режиме. Машину с Доком спрячьте где-нибудь, он не живой, его и за гнус принять могут. Начнете пальбу, минут через пять от силы техника к вам сама подъедет. Вам повезло, БР новую прошивку получает против танков. Наука на месте не стоит, прикроют вас…

Голос шефа был спокойным и рассудительным, но на самом деле спокойствие было напускное. Некоторое время назад валдарнийцы опрокинули оборону Липецка, что было, если слушать только рассудок, ожидаемо, но никто не хотел в это верить. Именно здесь войска понесли потери в пятьдесят боевых роботов и кучу другой дистанционно управляемой техники, несмотря на всю поддержку авиацией и артиллерией. Сотни валдарнийцев и тысячи неуязвимых стрелков из братства, сработавших четко по плану, не боясь огневого заслона и не снижая темпа, менее чем за пять часов пробились через ряды обороны и осели в городе. На основании этих результатов и была доработана программа для БР – именно для борьбы с биотанками.

Пауза в эфире затянулась.

– Есть спрятать машину и начать пальбу, – доложил Яков.

– Лады. Выполняйте, соколики, – голос шефа был неожиданно заботлив, даже как-то по-отечески.

Связь прервалась.

– Чего это он? – опешил Яков.

– Чего, чего, – передразнил Сагитай. – Больше у шефа козырей нету, вот и переживает.

– Думаешь? – усомнился Яков.

Он никогда бы не подумал, что шеф может переживать за них. Скорее всего, за то, что задание может провалиться.

– Давай Дока прятать вместе с машиной от греха подальше. Хороший гараж, думаю, подойдет. И не видно, и безопасно, – сказал Сагитай вместо ответа.